различаю слов, но вижу, как они отпихивают людей, которые пытаются ко мне прикоснуться – или просто падают вперед, потому что их толкают те, кто сзади. Вскоре я оказываюсь у стены – под пальцами скользит прохладная гладкость обоев – и начинаю потихоньку двигаться вдоль нее. Понятия не имею, куда я направляюсь, но паника не дает мне стоять на месте.
Наконец я нашариваю дверную ручку, проваливаюсь в какую-то комнату и тут же запираю за собой дверь. Только потом я поворачиваюсь в поисках угла, где можно спрятаться, или раковины, под которую можно забиться, – и натыкаюсь взглядом на девушку.
У меня чуть сердце не остановилось, когда кто-то вошел, – однако угроза инфаркта стала совсем реальной, когда я поняла, кто именно вошел.
Джимми Кага-Риччи.
Душа «Ковчега», музыкальной группы, на которой моя жизнь держится последние пять лет.
И вот он стоит всего в паре метров от меня.
Стоит и смотрит.
Быть этого не может.
Я, наверное, головой ударилась.
Или умерла.
Нет, я, конечно, грезила о встрече с Джимми, но никогда не представляла, что это случится вот так. Что он явится мне в порванной толстовке и с лицом, блестящим от слез. Я замечаю повязку у него на руке. Странно, он уже приехал с ней или его здесь успели поранить?
Джимми сам на себя не похож. В глазах плещется страх; беззаботной улыбки, которую я знаю по фотографиям и видео, и в помине нет. Он хмурится и дышит прерывисто, как загнанный зверь. А еще весь дрожит.
Но даже сейчас он нереально прекрасен.
Я безумно хочу его обнять.
Но он не знает, кто я. Разумеется. Откуда ему знать?
Для Джимми я – очередное лицо в море людей, выкрикивающих его имя.
Я осторожно делаю шаг вперед и открываю рот, чтобы спросить: «Ты в порядке?» – но он отшатывается к стене и выпаливает:
– Не подходи!
– Не подходи!
Слова вылетают сами собой. Черт. Я должен быть вежливым. Должен глубоко вздохнуть и вытащить наружу милого улыбчивого Джимми, который скажет «привет» и предложит сделать селфи. Но я не могу. Этот Джимми куда-то делся. Кажется, умер. Воздуха не хватает. Господи, пожалуйста, помоги.
Что, если она на меня набросится? Или сфотографирует? Или попытается убить?..
Она не выглядит опасной, но с виду они все милые. А эта еще и на голову выше меня, так что собьет с ног одним ударом. Но пока она стоит и улыбается. Нервно? Дружелюбно? Я так напуган, что ничего не понимаю.
Колени подкашиваются, и я опускаюсь на пол. Девушка остается на месте. Ближе не подходит. Это хорошо.
Я бросаю взгляд на дверь. Судя по крикам, толпа совсем обезумела. Я слышу, как снаружи кричат: «Там Джимми! Не входите туда! Не надо! Там Джимми!»
Снова перевожу взгляд на девушку. Вроде безобидная, но мне все равно страшно. Пожалуйста, не делай мне больно.
Она вдруг опускается на корточки, так что больше не нависает надо мной. На меня внезапно наваливается дикая усталость. Я обхватываю голову руками и утыкаюсь лицом в колени, пытаюсь сжаться в комок в глупой надежде, что вовсе исчезну. Думаю о Роуэне, о том, как он просит меня дышать во время панических атак. Вдох, выдох. Нет, не могу. Ничего не получается, когда его нет рядом. Один я не справляюсь.
Но кто-нибудь ведь обязательно придет? Придет и поможет.
– Джимми… Ты в порядке? – спрашивает девушка. Голос у нее громкий, глубокий. Или просто мне так кажется.
Она чуть придвигается ко мне, и я чувствую, как горло перехватывает от ужаса. Она точно меня убьет.
Рука сама лезет в задний карман джинсов, где лежит дедушкин нож.
Я крепко сжимаю его и выпаливаю:
– Пожалуйста, не надо.
– Пожалуйста, не надо, – говорит он, выбрасывая руку вперед. Я не сразу понимаю, что он сжимает.
Нож.
Не какой-нибудь столовый нож. Нет, этот нож предназначен для того, чтобы убивать людей. Строго говоря, это и не нож вовсе, а кинжал. С красивой рукоятью.
Я успеваю разглядеть это, пока сижу, оцепенев от потрясения. А в следующий миг вскакиваю и пячусь, чтобы убраться как можно дальше от Джимми Кага-Риччи и его кинжала. И тут же осознаю свою ошибку. Теперь мне не добраться до двери – она прямо у него за спиной.
Стоп. Что?.. Я же не думаю, что Джимми Кага-Риччи бросится на меня с ножом?
Это ведь Джимми. Мое солнце. Неземное сердце «Ковчега» – пусть слегка замкнутый, но всегда сияющий, всегда милый. Конечно, он пережил тяжелые времена, но на протяжении всего пути с ним рядом были верные друзья и фанаты, и он нес свою музыку миру.
Это ведь Джимми Кага-Риччи, о встрече с которым я мечтала много лет.
Или нет? Кто этот человек – напуганный, размазывающий слезы по лицу, размахивающий ножом так, словно боится, что я на него нападу?
Бред какой-то. Это не может быть правдой. Я не знаю, кто передо мной. И ничего не понимаю.
Не так я представляла нашу встречу.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я. Господи, как дрожит голос. Мне страшно. Но почему я боюсь Джимми? Моего Джимми? Я же люблю его. Люблю уже столько лет.
Он дышит так, словно вынырнул из воды. Рука с ножом трясется. Он прячет лицо в коленях.
– Просто… не подходи, – хрипит он.
Он боится меня.
Меня. Гусеницы в человеческом обличье.
– Можно… Можно я выйду? – Я робко указываю в сторону двери, но даже от такого движения он дергается и сжимается еще сильнее.
– Нет! – почти кричит он, вскинув голову. – Если откроешь… Сюда придут остальные.
Глаза у него огромные и почти черные от ужаса. От красоты, которой я так восхищалась, не осталось и следа.
– Тогда… Скажи, я могу как-то помочь?
Такое чувство, что у него приступ. Может, он чем-то болен, астмой например? Или эпилепсией? Правда, я ни о той, ни о другой почти ничего не знаю, так что вряд ли от меня будет много проку.
– Я… – Он давится рыданиями. Я чувствую, как меня охватывает паника. Не знала, что страх может быть заразным. Впрочем, я еще никогда в жизни не видела человека, напуганного до такой степени.
Рука с ножом чуть опускается. Я отваживаюсь присмотреться к нему внимательнее. Кинжалу явно много лет, лезвие потускнело от времени и… затупилось? Интересно, им хоть масло можно резать? Что-то я сомневаюсь.
– Как тебе помочь? – спрашиваю я.
