спешить некуда, что она пробудет с ним до утра.* * *
Вечером Джим набрал номер на телефонном аппарате рядом с кроватью. Эйлиш слышала, как он заказывает столик на двоих к восьми.
– Мы идем в ресторан? – спросила она.
– Это тихое место. Ресторан итальянский. Все будет хорошо. По четвергам я часто туда хожу.
В городе Джим уверенно ориентировался в потоке машин и припарковался в переулке. В ресторане он попросил свободный столик в глубине зала. Ресторан был освещен только настольными лампами, поэтому никто их здесь не заметит, поняла Эйлиш, усевшись за столик. Джим попросил ее сделать заказ для них обоих.
– Ничего экзотического, но удиви меня. Я всегда заказываю одно и то же. Но сегодня, когда я ужинаю с экспертом…
– Приятно слышать.
– Я до сих пор не уверен, американка ли ты, – заметил Джим, когда принесли вино и первое блюдо.
– Думаю, я стала американкой, когда проголосовала против Никсона. Тогда я почувствовала себя американкой.
– У меня в пабе была компания завсегдатаев, – сказал Джим. – Они знали все про политику, про Север, английскую политику, американскую политику. Так что я много слышал про Никсона.
– И что ты о нем думаешь? – спросила Эйлиш.
– Я удивился, что его поймали на таком пустяке, – ответил он. – Учитывая остальные его прегрешения.
– Ты имеешь в виду Уотергейт?
– Это нельзя назвать незначительным событием, но мне оно показалось таким. Возможно, из Америки это видится по-другому. Должно быть, Ирландия тоже видится из Америки по-другому.
– Я не понимаю, почему здесь я ничего не слышу о Дерри и Белфасте, – сказала Эйлиш. – Я-то думала, тут везде будут флаги и демонстрации. В Америке, если ты ирландец, все хотят с тобой об этом поговорить.
– Поначалу, – ответил Джим, – тема Белфаста была очень острой. Однажды в пабе горячие головы начали кричать, что мы должны вторгнуться на Север. А позже в город приехали католики, дома которых сожгли в Белфасте. Все покупали им выпивку, а они рассказывали ужасные истории. Но вскоре после этого они сбились в группу, и все про них забыли. А потом они и вовсе пропали. Наверное, вернулись на Север.
Когда счет был оплачен и Джим удалился в туалет, Эйлиш удивилась самой себе. Она с нетерпением ждала конца вечера, хотела побыстрее оказаться рядом с Джимом в его машине, вернуться в номер, еще немного поболтать и остаться в его постели до утра.
* * *
Розелла и Ларри спали в машине. Должно быть, Джим уже дома, думала Эйлиш по дороге в Эннискорти. Она попросила его не искать с ней встреч, подождать, пока она сама не выйдет на связь.
– Когда? – спросил Джим.
– Скоро.
– Что значит «скоро»?
– Пока не знаю.
– Я хочу понимать, свободна ли ты.
– Мы можем об этом поговорить.
– Но ты должна знать. Ты должна сама это понимать.
Эйлиш понимала. В это мгновение она верила, что если бы смогла, то осталась бы с Джимом. Но теперь ей нужно понять, будет ли она чувствовать то же самое сегодня вечером или завтра с утра.
– Не дави на меня, – попросила она.
– Если ты свободна, я…
– Не произноси этих слов.
– Я хочу быть с тобой, несмотря ни на что, даже если мне придется…
– Ты и так сказал достаточно!
– Я последовал бы за тобой в Нью-Йорк. Я хочу этого. И это то, о чем я тебя спрашиваю.
Эйлиш сдержалась и не ответила, что тоже этого хочет, просто с улыбкой выдержала его взгляд.
* * *
– Итак, ни слова, – сказала Эйлиш, припарковавшись на Корт-стрит. – И никаких жалоб. Будьте к ней снисходительны. Здесь вам придется смириться с тем, с чем вы не стали бы мириться дома.
– Послушать тебя, так с ней непросто, – заметила Розелла.
– У нее сложный характер, – сказала Эйлиш. – Или стал сложным с тех пор, как я приехала.
Как только дверь распахнулась, Эйлиш сразу заметила, что холодильник, стиральная машина и плита больше не перегораживают коридор.
– Что ж, – промолвила ее мать, разглядывая внуков, стоявших перед ней на тротуаре, – вы ничего не взяли от нашей родни. Парочка итальянцев. Входите, входите, не то весь город будет говорить, что я заставила вас торчать на улице перед домом.
На кухне бабушка усадила внуков за стол. Не обращая внимания на удивление Эйлиш, она открыла холодильник. Там было пусто, если не считать бутылки молока и фунта сливочного масла.
– Через минуту мы подадим ужин, – сказала она. – Может быть, он немного остыл. Но сначала давайте вас устроим.
Они вслед за ней поднялись по лестнице. Она показала Ларри дорогу в его спальню на чердаке и объяснила, что переделала гостиную внизу в комнату для Розеллы.
– Давай ты займешь мою спальню, а я буду спать внизу? – предложила Эйлиш.
– А зачем мне твоя спальня? – удивилась Розелла.
– Потому что она рядом со спальней твоей бабушки, а ей хочется быть к тебе поближе.
– Отличная мысль, – согласилась мать Эйлиш.
Когда появился Мартин и принялся расспрашивать племянников о путешествии, Эйлиш вышла в коридор, открыла дверь и так же тихо закрыла. Когда все уснут, незаметно выскользнуть из дома не составит труда.
Мартин с матерью рассказывали ее детям, что Эйлиш, не успев приехать, начала осовременивать старый дом.
– Все вещи не подошли, – рассказывала ее мать. – Слишком большие, слишком маленькие, не того цвета, не той марки. И мне пришлось отправить их обратно.
Эйлиш решила не заострять внимание на том, что и холодильник, и стиральная машина, и плита были именно те, которые она купила. И никто не отправлял их обратно.
Ларри обычно быстро сходился с людьми, но к некотором относился настороженно. Ему потребовался год, если не больше, чтобы проникнуться дружескими чувствами к мистеру Дакессяну, и он заметно отдалялся от своего дяди Фрэнка, когда долго его не видел. Эйлиш наблюдала, как сын оценивает Мартина, который предложил прогуляться с ним по городским пабам.
– Там не возражают, если кто-нибудь твоего возраста заказывает минералку. Им все равно.
– А что такое минералка?
– У вас в Америке нет минералки?
– Это такой безалкогольный напиток, – ответила бабушка.
– Значит, как только будешь готов, прошвырнемся по городу, – сказал Мартин племяннику. – Ну, держитесь, местные пабы!
– Думаю, я немного побуду дома, – сказал Ларри. – Давненько я не видел свою ирландскую бабушку.
– Ты же никогда ее не видел, – заметила Розелла.
– Вот и я об этом.
После того как они поели и Мартин ушел, Эйлиш написала Тони коротенькую записку на аэрограммном бланке [8], что дети добрались благополучно и сейчас находятся в доме ее матери в Эннискорти.
Эйлиш не знала, чем закончить. Формальное «с уважением» не подходило, «с любовью» звучало слишком прямолинейно. Вместо этого Эйлиш ограничилась кратким «до связи», добавила свое имя и пошла на почту отправлять аэрограмму.
* * *
Всю первую неделю Эйлиш возила на автомобиле Розеллу и свою мать, которая больше не жаловалась, что ей трудно вылезать из машины. Ларри тем временем осматривал город. Они погуляли по набережным в Уэксфорде, в Росслере выпили чай в отеле «Келли». Доехали до Уотерфорда и даже до Килкени.
На второй день
