class="p1">— Где бы мне найти такого… — совсем тихо, из-за камер, находившихся в кабинете, начала она и замолчала, подбирая сравнение, но так и не нашла его, а обижать симпатичного мужчину не хотела. — Вы сами-то понимаете, что вас обирали? И не только вас.
— К сожалению, понимаю, — ответил он, — но мне и в голову не могло прийти такое.
— Да уж, тут прямо схема вытягивания до последней копеечки. Итак, следуя этим документам, бывшая супруга обратилась к вашим родителям за помощью примерно три года назад. Они общались нормально до развода?
— Мы вообще не общались с родителями двадцать лет. Так сложилось, дело прошлое. У Ларисы не было их номеров телефонов. Видимо, она воспользовалась моим, я никогда не ставил пароль.
— Ясно. Она пишет вашей матери, что вы бросили семью, не платите алименты… ну и так далее. Извините, мерзости повторять не буду. Из представленных справок вижу, что всё заявленное ею — клевета. Простите, но за три с лишним года вы отправили родителям очень большую сумму. Понимаю, с вашей зарплатой сто-сто пятьдесят тысяч в месяц это немного, а для стариков — большие деньги. И они не оставляли себе ничего, всё переправляли Ларисе Ивановне Аракелян в тот же день, когда получали от вас. Вы с родителями говорили? Как они повелись на это? Неужели поверили наговору?
— Нет, не говорил. Они старенькие уже, не вполне здоровы. Не знаю, стоит ли волновать родителей тем, что их просто обманули.
— Ну, вы даёте! — возмутилась судья. — Святых среди нас нет. Они обязаны узнать, что вас оклеветали.
— Может, позже расскажу. Они только вчера приехали, устали с дороги. Куда я с такими разговорами?
Женщина вздохнула. Перебирая документы, раскладывая их по стопкам, всё-таки не выдержала и, не обращая внимания на камеры, воскликнула:
— У них отняли больше четырёх миллионов! Меня жаба сейчас задушит!
Юрист хмыкнул и, кивая, сказал:
— Значит, я не одинок в проявлении таких чувств.
— Так, мужчины, сейчас появится ответчик, и я очень прошу вас не мешать мне. Молчание — золото.
Сразу после её слов раздался стук, и дверь открылась:
— Можно? — елейным голоском спросила Лариса, но увидев бывшего мужа, изменила тон. — А он что здесь делает? При нём я не буду…
— Сядьте, — строго сказала судья. — У меня мало времени, и ваши истерики неуместны. Начнём.
Арай наблюдал за бывшей супругой, прислушивался к себе и не находил в душе жалости или понимания её действий. Видел, как она бледнеет, рассматривая распечатки, справки из медицинского учреждения, с места его работы. Она сильно отреагировала на информацию о том, сколько денег он переводил сыновьям и ей сверх положенных алиментов. А ему оставалось мысленно поблагодарить юриста, который настоял на том, чтобы приложить и этот документ, хотя сам Арай не хотел обнародовать данные о собственной щедрости. «Или глупости», — признался себе, разглядывая проступившие красные пятна на шее Ларисы.
Она отшвырнула от себя все бумаги и попыталась презрительно скривить губы, но они дёргались и дрожали, отчего казалось, что вот-вот польются слёзы, или начнётся крик.
— И что? — выдавила из себя его бывшая жена. — Что из этого следует? Они же сами мне помогали, я их не заставляла. Это не вымогательство! Не навесите мне статью!
Ему показалось, что перед ним задёрнули чёрную шторку, до того потемнело в глазах. Пальцы сами сжались в кулаки.
В ушах гудело, дыхание остановилось на вдохе, казалось, что грудь вот-вот разорвёт от нехватки воздуха. Арай ничего не слышал, единственное, что привело его в чувство — жёсткое давление на руку. На какой-то миг стало даже больно, и тогда до него долетел строгий женский голос:
— Арай Александрович, покиньте мой кабинет. Вы мне мешаете. Выведи его отсюда.
Он почувствовал, что его уже подталкивают к дверям, и только в коридоре смог дышать. Рядом с ним стоял взволнованный юрист и заглядывал в глаза.
— Ну, ты чего, Арай? Крышу чуть не снесло? Нельзя. Всё дело полетит к чёрту. Понимаю, что такая наглость кого угодно может взбесить, но надо держаться. Мне и самому так хочется щёлкнуть её по носу — как минимум. Ты в норме? Успокоился? А то мне надо туда вернуться.
— В норме. Иди. Только…
— Всё, ни слова больше. Везде камеры, да и в кабинете тоже есть, ты не заметил?
— Нет. Иди, я здесь посижу, отдышусь.
Когда остался один, устало опустился на истёртую деревянную скамью и приложил руку к сердцу, которое то билось в угорелом ритме, то словно спотыкалось и переваливалось с боку на бок.
«Болит там что-то, тянет, даже рука немеет, — думал Арай, сжимая и разжимая левый кулак. — Как же всё это произошло? Денег не жалко, заработаю ещё, но мама… как могла поверить в эту чушь? А отец? Хотя, зная Ларису и её плаксивое завывание, чего удивляться. Интересно, о чём они там говорят? С другой стороны, меня здесь и не должно быть, я ведь передал ведение дела юристу. Остаётся только ждать. Позовут, когда надо. Правильно сделала судья, что выгнала меня, иначе… Никогда не поднимал руку на женщин, а тут возникло дикое желание сжать пальцы на этой шее с красными пятнами. Довела всё-таки! Столько лет старалась. Получилось же! Почти».
В кабинете, между тем, происходила подготовка к беседе. Судья что-то писала на листе бумаги, разделив его на две части. Она ничего не говорила, только сосредоточенно заполняла строками и цифрами колонки. Её взгляд не поднимался от стола. Могло показаться, что ей безразличны ожидавшие люди. Лариса начала ёрзать на стуле, теребить ручки сумки, нетерпеливо поглядывая то на судью, то на юриста, который только вернулся из коридора. Его вид не внушил ей радости или уверенности: мужчина был спокоен и не смотрел на ответчицу. Он тоже ждал, что скажет судья.
— Итак, Лариса Ивановна, — наконец прозвучал безликий голос представителя правосудия, — я тут набросала плюсы и минусы вашего положения. Можете ознакомиться, но не пытайтесь стащить лист. Предупреждаю, здесь камеры, которые записывают каждое движение.
Лариса нервно оглянулась, взгляд метнулся по углам, потолку, окнам. Она взяла бумагу дрожащей рукой и начала изучать. По мере прочтения её глаза округлялись, дыхание учащалось, большая грудь вздымалась, угрожая вырвать пуговицы блузки «с мясом».
— Вы хотите сказать, что мне грозит…
— И не только вам, но и вашей матери. Это не кошелёк умыкнуть, хотя и за такой проступок тоже есть статья. Я так понимаю, вы ознакомились с тем, что можете получить за свою деятельность, — забирая у неё листок, произнесла судья, делая бровями знак юристу, чтобы помалкивал. — Если кратко: вы давали
