сыну запрещённые в его возрасте препараты, которые врач ему не прописывал. Добивались оформления инвалидности здоровому ребёнку.
— Он больной! Немой! — заорала Лариса.
— Тихо. Тихо. Зачем так кричать? Проведут экспертизу, медицинское обследование, и всё будет доказано. Это ясно? Как минимум лишение родительских прав…
— Подумаешь! Да пусть лишают. Он мне не нужен. Я уже так намаялась, — махнув рукой, сказала она, но вдруг подалась вперёд и спросила. — А алименты? Он не будет платить? Нет, тогда я не согласна.
— Понятно. Значит, будем давать делу ход. Арай Александрович хотел решить вопрос полюбовно, без жёстких мер. Не получится, значит. Тогда дальше. Предупреждаю, я лично займусь делом о клевете и мошенничестве…
— Чего? — взвизгнула Лариса, встала и нависла над столом, словно угрожая судье. — Что ты сказала? Да я… я маме…
— Сидеть! — сузив глаза, стараясь не шарахнуть кулаком по столу, буквально прошипела судья. — Отдадите всё до копеечки, что выманили у стариков.
— Нет! Я для сына старалась! На квартиру собирала!
Юрист крякнул в углу, потёр лоб, с тоской осознавая, что встреча затянется дольше, чем он предполагал.
— На квартиру? — переспросила представитель закона. — Точно на квартиру, не на дворец? Не надо лгать.
— Да я могу показать… Вот! — Лариса торопливо вытащила из сумки телефон, чуть не уронив его, нажала несколько раз и повернула экран к судье. — Смотрите! Здесь всё, я ничего не потратила! И матери не отдала, хотя она требовала.
— Героиня прямо, — усмехнулся юрист, мысленно потирая руки, понимая, что всё не так безнадёжно.
Его возглас привёл её в чувство. Лариса часто заморгала, осознавая, что сама всё рассказала, и обратной дороги нет. Взгляд судьи лишь подтвердил это.
— Позови Аракеляна. Дальше будем вместе решать. А я пока позвоню помощнику, пусть принимает следующих без меня. Я это дело не выпущу из рук, доведу его до справедливого конца: и деньги вернутся старикам, и ребёнок будет жить с отцом, и алименты мать начнёт платить на содержание своего младшего сына, и виновные будут наказаны, если не захотят договариваться.
— Ему никакой суд не отдаст ребёнка, — вдруг успокоившись, высокомерно сказала Лариса и ухмыльнулась. — Он не женат. А я скоро выйду на работу. Подруга звала к себе в ЖЭК на должность сметчика. Так что платить ему «алики» ещё больше десяти лет. Кстати, если этого немтыря признают инвалидом, то и дольше будет платить. Старикам деньги? Что ж, могу вернуть половину, а вторая половина — среднему сыну на квартиру. Ясно? Ещё потягаемся.
Арай уже тихо вошёл и слушал её планы. Он спокойно стоял у дверей, позади бывшей жены.
— А с чего ты взяла, что я не женат?
Со стороны могло показаться, что время в кабинете остановилось: никто не двигался, даже не моргал. Звенящая тишина нарушалась еле слышным шумом города за окном. Вдруг бывшая супруга всем корпусом повернулась к Араю и вцепилась пальцами в спинку стула так сильно, что ногти побелели. Она напряжённо всматривалась в его глаза, словно искала там подтверждение того, что он обманул её. Потом перевела взгляд на правую руку, где широкой полосой сверкало кольцо. Лариса с трудом отпустила стул и резко схватилась за горло, из которого вырвался полузадушенный хрип:
— Нет! Ты не мог жениться!
— Почему это? — удивился Арай и сделал шаг к столу.
— Потому что ты любишь только меня, — совершенно уверенно ответила она.
Судья приподняла брови, в недоумении поморгала несколько раз, пытаясь не потерять нить разговора, и посмотрела на юриста, который, казалось, вообще впал в ступор.
— Ты не мог жениться! — уже истерично закричала растерянная женщина, вдруг осознавшая всю тщетность своих замыслов. — Ты не будешь счастливым без меня. Только я… — Она поперхнулась, закашлялась, слёзы потекли по красным щекам. Судорожно копошась в сумке, Лариса пыталась что-то сказать, но лишь сильнее брызгала слюной и качала головой, будто отвергала слова, которые повергли её в такое состояние. — Ты мне изменил? Ты с ней спал? Нет! Не поверю ни за что!
— Странно это слышать. Не ты ли регулярно сообщала моей матери, что я гуляю, изменяю, ни одной юбки не пропускаю? А теперь говоришь, что этого не может быть. Лариса, я женат и счастлив. И очень люблю свою жену.
— Нет, нет, нет, этого не может быть, — повторяла и повторяла его бывшая супруга, мотая головой с такой силой, что причёска совсем растрепалась.
Видя такой поворот беседы, судья тихо произнесла, обращаясь к нему:
— Думаю, вам лучше уйти. Пусть останется ваш представитель. До свидания.
Понимая, что выбора у него нет, Арай вышел из кабинета. Он чувствовал себя уставшим и не понимал, чего ждать дальше. Проверив телефон, обнаружил сообщение от Тамары и тут же переключился на мысли о сыне. Простояв несколько минут без движения, наконец, улыбнулся и набрал номер телефона одного из своих друзей:
— Захар, привет. Ты говорил как-то, что у вас оставались щенки. Всех продали?
— Здоров будешь, — раздался густой голос в трубке. — Один ещё есть, мальчик. Никто не берёт его, потому что он меньше всех уродился, к тому же добрый и спокойный. Ирма решила, что не будет его продавать, переживает за него: вдруг будут обижать беззащитного. А что?
— Я хотел сыну подарить щенка. Может, Ирма передумает? Мы не будем его обижать.
— Да для тебя она, конечно, согласится! Поезжай к ней, она сейчас дома. Отец там рядом, поможет, если что. Коржику надо будет купить всё, что нужно для такого малыша. Ты готов принять такого кроху в семью?
— С огромным удовольствием! Коржик, значит?
— Ага…
Ирма не взяла денег с Арая, даже обиделась на его предложение; приготовила список вещей, необходимых для маленького корги, написала рацион питания, и, всплакнув, отпустила малыша в новую семью. Уезжая из гостеприимного дома, думал о том, сколько же пришлось пережить этой молодой женщине, если она абсолютно седая.
«А ведь она моложе меня. Я никогда не спрашивал об их жизни. Вряд ли Ирма поседела из-за счастливых событий. Видно, было что-то такое до встречи с Захаром, отчего все волосы побелели, как снег. Но он её любит так… и сравнение в голову не приходит. У меня самые лучшие друзья».
Его мысли были прерваны входящим сообщением от юриста. Арай припарковался, чтобы внимательно всё прочитать. Понимал, что новости могут быть не из приятных.
«Скажу прямо, тебе повезло. Обычно судьи-женщины встают на сторону матерей, которых «бросили с детьми, оставили, обманули» и т. д. Она, кстати, сама в разводе, призналась мне потом. И была настроена против тебя, но всё-таки честность и жажда справедливости взяли верх. В общем, она еле успокоила
