консервами. Прежде чем задуть свечи, Дренка накинула на диван простыню и подозвала меня. Я ощутила, как у меня распрямляется позвоночник, впервые после месячного сна на кухонном полу, и, закинув руки за голову, вжалась в подушки дивана.
Я работала в штаб-квартире «Тайного убежища» уже пару недель, когда объявились девчонки. Они были в основном подросткового возраста и ходили на юг на разведку, но под Книном их остановили боевые действия войск ЮНА. И вот разведчицы вернулись с новыми сведениями из окружных городов. Они прошествовали на чердак, все в грязи, приковав к себе всеобщее внимание, после чего размотали список имен, написанный на рулоне бумаги для чеков. По реакции обитателей «убежища» я сообразила, что это были последние сводки с фронта о погибших и пропавших без вести.
После объявлений разговор быстро скатился в область домыслов и спекуляций, нацеленных на составителя списка:
– С этим все обойдется. Просто пропал, не ранен?
– Тут говорится, просто пулевое ранение. Не факт, что смертельное.
– Скорей всего, просто задело.
Девушка, которая зачитывала список, изучила его в поиске однозначных ответов на шквал вопросов. Я всегда думала, что отец Дамира ушел в армию, но сам Дамир о нем не упоминал и к спискам не пошел, хотя даже я подошла посмотреть.
Когда толпа совсем разбушевалась, появился капитан и забрал список себе. Он сложил его в кривобокую гармошку и хотел уже сунуть в грудной карман рубашки, но тут вспомнил, что он в одной майке, и пихнул ее за пояс.
– С парнями все в порядке, – отрезал он, и все разошлись по местам.
– Ты кто? – спросила одна из девчонок, пришедшая за новой обоймой. На ней была патрульная кепка поверх длинных каштаново-рыжих волос, и во время разговора она постоянно теребила то кепку, то волосы.
– Ее зовут Инди, – ответил Сталлоне, привыкший к роли моего представителя. – Индиана Джонс.
Он обернулся ко мне и сказал, понизив голос:
– Это Рыжая Соня. Она у девчонок начальница.
В «убежище» был идейный раскол на тему того, давать девчонкам исключительно женские прозвища или не только. Кто-то ссылался на то, что не хочет выбирать себе сорвиголов по половому признаку, а Рыжая Соня возражала, что среди звезд боевиков есть множество достойных женщин, по сути, куда более безбашенных, чем персонажи-мужчины, учитывая, что сражаться им приходится в штанах в облипку.
– Инди, значит, – сказала она и нахмурилась, без всяких сомнений, по поводу половой принадлежности моего нового имени. – Ну что ж, менять уже поздно. А вообще, неплохо справляешься.
Она кивнула на мои попытки рассортировать боеприпасы, разделяя пули по типу картриджа и рассовывая их по терракотовым цветочным горшкам. Я показала ей палец вверх, и Соня, распустив косичку, которую сплела во время разговора, пошла на перезарядку.
Благодаря распределенным боеприпасам дела в «убежище» пошли более гладко, но у всех девчонок постарше уже были штурмовые винтовки, и мне тоже не терпелось получить свою. Мне казалось, я и так себя показала исправным работником, и мне хотелось воевать, как все остальные. Через неделю, на утренних сборах, когда новобранцам из соседних деревень раздавали оружие, я выстроилась в ряд с остальными, упрятав волосы под кепку в надежде на то, что перемазанное грязью лицо скроет все признаки моей девичьей натуры. Капитан окинул меня взглядом и сказал, что на всех ружей не хватит. Но на следующий день мы оказались под минометным обстрелом, и в южной стене пробило очередную дыру. Капитан скомандовал нам со Сталлоне лечь на пол вниз лицом, и на меня нахлынуло ненавистное чувство беспомощности. Я приподнимала было голову, но видела только ботинки. Возле меня кто-то упал – кто именно, я не поняла, – и, рухнув на пол рядом, разрядилась винтовка. В ушах раздался полый, дребезжащий звук, а потом такой рев, как будто хлынула лавина воды. У мужчины из горла захлестала кровь, и я опять закрыла глаза.
Потом я села и огляделась вокруг. Рядом сидел Сталлоне, зажимая рукавом порез на лбу, и что-то говорил, но я не слышала что: в ушах у меня все еще звенело. Я сняла винтовку с ближайшего убитого, из Росомах, и закинула ремень на шею. Никто даже внимания не обратил. На полу лежали еще трое, совсем неподвижно. Рыжая Соня велела мне порвать простыню на квадраты и, закрыв покойникам глаза, накрыла тканью их лица. Оба Брюса стали сгребать в кучу оружие – винтовки, ножи и недавно поступившие кастеты. Я закинула винтовку за спину и поняла, что с этого момента она стала моей.
Самые сильные из мужчин снесли трупы по лестнице и уложили за домом в ожидании ночи, чтобы перенести их на кладбище с дальнего края деревни. На закате мы со Сталлоне пошли на разведку посчитать потери среди четников. Мы пинали мертвяков и шарились по их карманам в поисках боеприпасов.
Дамир научил меня, как в полевых условиях разбирать и собирать обратно калаш. Передняя рукоять, газовая камера, шомпол, затвор (сначала газовая трубка), рама, магазин.
– Контрольный! – Это значило взвести курок для проверки готовности, последний шаг сборки, но любой, кто его завершал, победоносно возвещал об этом – такой вот боевой клич, предшествующий первой очереди. Разборка входила в обязательный протокол, и я находила утешение в этой цикличности.
Старики давали мне стоять на страже, пока они сами обедали. Я еще не вышла ростом, чтобы стрелять, стоя на своих двоих, так что забиралась повыше и вставала коленями на подоконник. Я стреляла по направлению здания школы во все, что движется в камуфляже за окнами или снаружи на той стороне улицы на уровне земли, после чего сразу спрыгивала и пригибала голову на случай, если какой-нибудь достаточно трезвый четник откроет ответный огонь. С каждой выпущенной пулей я воображала, как убиваю того самого солдата с почернелыми зубами, который ударил моего отца под колено и расхохотался. Я наслаждалась силой, будто перетекавшей сквозь камору ствола мне прямиком по венам.
В жизни под оккупацией четников имелся свой тонкий баланс. В состоянии непреходящего опьянения им хватало изнасилований и грабежей, а жажду геноцида они утоляли отстрелом обитателей «убежищ» и разовыми убийствами путешественников вроде моих родителей. Риск убить слишком многих из нас и лишиться продовольственных талонов ООН удерживал четников от масштабных наступлений. Но когда в наши окрестности входили силы ЮНА, их солдаты посылали за подкреплением, а тому, еще не пресыщенному здешними местами, было мало одних лишь перестрелок из-за уютных стены школы. У них было и жалованье, и униформа, и оружие
