— Помилуйте, я сам командовал ротою в Чечне!.. Неприятель отрезал наш батальон и окружил его со всех сторон; ничего нельзя было сделать с солдатом. Полковой командир сам схватил ружье и кинулся; но солдаты мялись.
— Да, я никогда не забуду этого дела!—заметил другой прикомандированный офицер.— Меня послали к отрядному начальнику просить секурса; я еще теперь не понимаю, как мог доехать: неприятельские пули сыпались градом около меня, но ни одна не попала; я доехал благополучно.
— Когда это?—спросил майор Лев.
Офицер назвал число и месяц.
— Помилуйте,— возразил майор Лев, качая головою,— Адъютант Чеплавкин, приехавший делать экспедицию, прискакал ко мне бледный, без шапки, выронив стремена, держась руками за седло и, картавя, сказал генералу, что всё пропало. «И ваша фуражка»,— отвечал ему с пренебрежением отрядный начальник. «Вот там»,— говорил адъютант, не зная сам, что и указывая в сторону. «Понимаю— возразил генерал. Потом обратясь ко мне, он приказал ехать, взглянуть, что там делалось и в самом ли деле нужно отвести секурс от начальника колонны. Я это исполнил, но вас не видал.
— Не спорьте, майор Лев,— сказал князь Галицкий.— Господин офицер действительно приехал к отрядному начальнику, когда вы были уже посланы, и рассказал, как должно, о случившемся в батальоне. От него мы и узнали, что перепуганный адъютант не доехал до них; услышав перестрелку, он счел за более верное возвратиться назад. После того во всю экспедицию генерал не посылал его никуда.
— Скажите, майор Лев, что это было за дело,— спросил Александр.
— Э, пустое!..—отвечал майор,—Терпеть не могу говорить об этих делах... так они мне надоели. Просто батальон, шедший в арьергарде, проходя лесом, в стороне от дороги, нашел на стадо коз. Неприятеля не было видно; солдаты бросились в беспорядке разбирать животных, офицеры смотрели на них, не останавливая; сам полковой командир забавлялся, видя, как они навьючивались этими живыми ранцами; в эту суматоху неприятель вдруг выбежал из лесу и, по несчастью, фельдфебелей первых убил; солдаты почти все были из рекрут; офицеров, старых кавказцев, тоже не было; батальон в беспорядке столпился на поляне; неприятель окружил его и начал строчить* со всех сторон. Полковой командир, храбрый, но неопытный в деле, потому что прослужил век в адъютантах не сумел или не догадался устроить порядка; да, право, и некем было: офицеры были все неопытная молодежь, и пошла потеха... Батальон порядочно пощипали, вот и все.
— Так видите,— возразил Александр, обращаясь к зоилу,— солдаты не виноваты.
Зашумели. Обед кончился, и Пустогородов прервал речь. Иные пошли играть в карты, другие в бильярд; некоторые, прохаживаясь взад и вперед, пили кофе, за столом оставались немногие, занятые попойкою. В эту минуту вошел в залу человек лет за тридцать пять, невысокого роста; прическа его была всклочена, на огромном носу держались медные очки, в петлицу неопрятного черного фрака была вдета георгиевская ленточка; сухощавостью своей он напоминал сказку о бессмертном Кощее.
* Солдатское техническое выражение на Кавказе; значит — стрелять из ружей, нанося большой урон.
— Александр Петрович, мое почтение!—сказал вошедший, подходя к Пустогородову и протягивая ему руку.
— Здравствуйте, господин Забулдыгин!— отвечал капитан.— Что вы здесь делаете?
— Я только что приехал, все в карты играл: обыграл вот этих молодцов.
Тут Забулдыгин указал на целый рой офицеров разных полков, задумчиво ходивших по зале. Со вчерашнего дня они не брились, не чесались и не мылись, а это придавало им преразвратный вид. Наконец все они уселись с Забулдыгиным обедать. Вскоре среди них возник ужасный шум. Пустогородовы удалились в бильярдную, где шли толки о Забулдыгине; почти все уверяли, что он фальшивый игрок: это нисколько не занимало Александра. Увидев майора Льва в буфете, он пошел к нему. Майор рассматривал очень внимательно какой-то счет и вдруг воскликнул:
— За гречневую кашу три рубля с полтиною? Слыхано ли это?
Тщетно доказывали ему, что с этою кашею он взял два кружка сливочного масла, которое очень дорого; но он ничему не хотел внять, бранился, требовал содержателя гостиницы. Предстал Неотаки.
— Помилуй, братец, что у тебя здесь делают? Взгляни, в моем счету поставлено за кашу три рубля с полтиною... это разбой! За кого они меня принимают? И будочник не съел бы каши на столько! Вот если бы они поставили, что я выпил вина на триста рублей, всякий бы поверил, а кто поверит этому?
Неотаки спросил у буфетчика, как это. Майор Лев все более и более выходил из себя, называл содержателя гостиницы грабителем и разбойником, и прочая. Неотаки оправдывался, ссылался на таксу, прибитую в буфете, по которой всякий волен брать или не брать; наконец уступал майору эти три рубля с полтиною, если они кажутся так оскорбительными, и просил назначить цену, какую хочет.
— Нет, я ничего не заплачу,—говорил майор Лев,—и с нынешнего дня стану проверять каждый день свой счет: не буду более верить этому трактиру. Да это не трактир, а кабак!.. И еще самый негодный.
Тут кротость и смирение Неотаки превратились в бешенство. Глаза его засверкали.
— Не брать ни копейки с майора по этому счету!..— сказал он, обращаясь к буфетчику,—и вперед ничего не отпускать, ни за деньги, ни без денег, а я подам жалобу, что опозорили мое полезное заведение именем кабака!
— Подавай, брат!—отвечал майор Лев.— Если не хочешь брать с меня денег —спасибо; я, пожалуй, доставлю тебе много благодарных; расскажу всем, что ты не берешь денег с тех, кто называет твою гостиницу кабаком; будь уверен, много найдется охотников...
— Воля ваша!.. Но, кажется, майору неприлично ходить в кабак!—возразил Неотаки, надувшись.
— Майор знает, что ему прилично; не тебе дураку учить его.
После этого забавного объяснения майор Лев и Александр пошли в залу, где присоединился к ним бильярдный герой. Тут сидел полупьяный Забулдыгин, окруженный закупоренными бутылками шампанского. Потчуя товарищей игры, он приговаривал: «Не жмитесь, господа! Пейте просто, ведь на ваши же деньги я вас потчую!»
Увидев вошедших, закричал он:
— А, бильярдный герой! Здравствуй! Как давно мы не вкдались! Ну, поцелуемся!
— Во-первых...— отвечал очень сухо герой,—мы не довольно дружны, чтобы целоваться; к тому же вы не хорошенькая девушка. Во-вторых, кажется, вы несколько дней не умывались, поэтому можете судить, как это неприятно!
— Точно, я давно не мылся,—возразил Забулдыгин,— но за что же сердиться? В сущности я самый добрый малый и всем товарищ, если не по пансиону и службе, так верно по аптеке.
— Подсядемте к ним!—сказал вполголоса майор Лев своим собеседникам,—это, должно быть, чудак, а я смерть таких люблю!
— Пожалуй!—отвечал Александр.—Только предупреждаю вас, господа, что мы будем среди ужасной сволочи.
Не успели они сесть, как Забулдыгин встал с места и, поставив перед каждым из них по бутылке шампанского, сказал:
— Прошу пить за здоровье всех нас... Это вино куплено на деньги вот этих господ!
Все трое в один голос отказались, уверяя, что не пьют шампанского. Товарищи Забулдыгина убедительно упрашивали их сделать честь вину, давая понять, что у них есть на то свои виды, но просьбы остались тщетными. Пришедшие встали. Один из присутствующих, отозвав в сторону бильярдного героя, молвил:
— Сделайте одолжение! Когда мы кончим обедать, начните играть в бильярд с Забулдыгиным... Он теперь пьян и проиграет, а нам нужно возвратить деньги, выигранные им у нас наверняка.
— За кого вы меня принимаете,— возразил герой с негодованием,— что делаете подобное предложение? Стану ли я играть с таким развратником! Знаете ли, я почти готов предупредить его о ваших замыслах]
— Ах! Сделайте милость, предупредите, тогда из самолюбия он станет играть ив закладах спустит нам наши деньги.
Потом, обращаясь к Забулдыгину, он сказал:
— Посмотри, до чего ты напился, вот господин офицер не хочет с тобою играть в бильярд, уверяя, что это было бы разорить тебя наверное.
— Пускай попробует! Я докажу ему, что пьяный я стою его трезвого.
В это время вошел какой-то офицер. Его уговорили играть с Забулдыгиным. Поспорив об искусстве, последний предложил тысячу рублей за партию; офицер, притворяясь, будто удивляется, спросил:
— А где же деньги?
— Вот они, в кармане,—отвечал Забулдыгин с самодовольством, вынимая маленький портфель, полный ассигнаций, и вязаный кошелек, набитый червонцами.
Они стали играть по сто рублей за партию.
Все вошли в бильярдную смотреть на игроков. Забулдыгин, едва держась на ногах, не попадал в шары. Армейские офицеры, бывшие в накладе от игры с ним, подстрекали его разными насмешками и бились с ним об заклад, что он проиграет. ЗаклаДы увеличивались более и более. Наконец офицер, который за других держал заклад, не захотел продолжать и спросил выигранные деньги. Забулдыгин, облокотясь о бильярд, начал расплачиваться. Закладчики торжествовали, несмотря на восклицания пьяного игрока, который сопровождал пуки ассигнаций словами:-
