Записки эмигрантки - Ника Энкин

– 

Как же так? Ты же говорил, что по полгода не выселяют, а тут так сразу…Что же ты будешь делать? Куда пойдешь? – я даже расстроилась за него.

– 

Пока не знаю. Ника, у меня к тебе большая просьба: твоя спальня практически пустая, ты не можешь поставить там мою кожаную мебель? Временно, пока я не сниму что-нибудь. Вещи я сдам в «сторидж», а диваны туда не поместятся.

– 

Конечно, какие вопросы? – ответила я.

У меня даже мысли не было сказать «нет». Если бы я знала, во что мне потом обернется это «конечно». Я считала, что мы друзья. А друзья должны помогать друг другу. Вот я и решила помочь, чем могла. У Жени была красивая кожаная мебель: черные с белым диван и «лавсит», в стиле «модерн». Не новые, но в хорошем состоянии. Подаренные дочкой, которая обновляла свою «устаревшую» мебель.

– 

Мне еще нужна будет помощь Даника, чтобы донести эти диваны до вашего дома. Машины ведь нет, – добавил Женя.

– 

Хорошо. Ты только заранее позвони! – попросила я.

Он знал о существовании Джозефа и о моей зависимости от него, но когда человек в безвыходном положении он не думает о том, что удобно, а что нет. Женя был немного нагловат и я опасалась, как бы он не напросился пожить у меня временно… Пока не найдет жилье. В данной ситуации я бы не смогла сказать «да».

После праздников я вышла на работу. Как кассир. Я быстро все освоила, хотя имелись и свои «подводные камни». Самое главное, что требовалось на этом месте – внимательность и расторопность. В часы, когда было много посетителей и возле кассы выстраивалась очередь, Джозеф стоял рядом со мной и помогал. Мне нравилась эта работа и я чувствовала себя на своем месте. Только одна мысль не согревала: я опять в зависимости – целиком и полностью. Почему опять? Туристическое агентство в Москве мне помог открыть Андрей и вошел со мной в долю: пятьдесят на пятьдесят. Я об этом постоянно жалела. Бизнес мешает личным отношениям и наоборот. Но тогда я была хозяйкой. Сейчас все намного сложнее. Как только я захочу прекратить отношения, я должна буду уйти с этой работы. Это и ежу понятно. Поэтому Джозеф и пошел на этот шаг: он замечательно понимает, что я буду с ним до тех пор, пока буду работать здесь. Но сейчас я старалась не думать об этом. Почти семь месяцев у меня не было дохода. Еще свежи в памяти те дни, когда я бегала по Нью Йорку в поисках места и проходила тренинг в качестве официантки, с завистью глядя на кассира. Я абсолютно одна в этом большом городе и никому нет до меня никакого дела. Сейчас я получила желаемую должность и рядом человек, который влюблен в меня, заботится обо мне и, что скрывать, нравится мне. Все не так уж плохо! А дальше будет видно!

В ресторане Джозеф преображался. Он превращался совсем в другого человека. Никогда не повышал тон, но достаточно было одного его взгляда поверх очков, чтобы его собеседник мог почувствовать себя полным ничтожеством. Джозефа все боялись и уважали: босс! У него имелся свой столик в глубине ресторана – тот самый, за которым мы познакомились. Там он иногда работал с документами, проводил интервью и наблюдал, что происходит в зале. Но чаще он находился в своем офисе, в подвале. Вечером я спускалась вниз, сдать кассу за свою смену и подбить итоги. В течение дня я выдавала из кассы деньги на расходы, чаевые официантам, которые были оставлены клиентами, оплачивающими свой счет кредитными картами. Таким образом, велась целая бухгалтерия и к концу смены «дебит» должен был сойтись с «кредитом».

После работы Джозеф, как мог, старался не отпускать меня.

– 

Давай поужинаем вместе, – начинал он обычно.

– 

Ты же знаешь, меня дома Даник ждет.

– 

Но это всего час, возьмешь ужин для него с собой, – пытался он удержать меня любым способом.

Джозеф не понимал, что дело не в еде, а в общении, которого нам и так в последнее время не хватало. Будние – врозь, выходные – я с ним. Только и остаются долгожданные вечера, которые он тоже хочет перетянуть на себя. Его можно понять – ему скучно, торопиться некуда. Кто поймет меня? Уж точно не он – махровый эгоист, не знающий, что такое ребенок. Поэтому надо было выбирать какую-то золотую середину – чтобы и «овцы целы и волки сыты».

Иногда после работы я оставалась с ним поужинать. Потом шли в кино. Я любила гулять с ним по Манхэттену. Мы шли по Бродвею, взявшись за руки и целуясь возле перекрестков в ожидании зеленого света. Он вел себя, как молодой парень – все абсолютно гармонично, никакого стеснения, ну а я подыгрывала ему. И мне это нравилось. Не влюбиться бы!

Бродвей горел огнями, толпа несла нас. Я уже не чувствовала себя одинокой, никому не нужной в этом огромной мегаполисе. Совсем наоборот: я чувствовала защищенность и уверенность в завтрашнем дне. Жизнь налаживается!

20. Первый звоночек

Я работала уже несколько недель и получила чек – мою первую зарплату в Америке. На работе все были в курсе наших отношений с Джозефом. Из него конспиратор вышел никудышный – он постоянно подходил ко мне и его красноречивый взгляд выдавал его. У всех ведь есть глаза, а он фигура здесь видная: все официанты следят за его передвижениями по ресторану, а уж тем более за его прикасаниями. Первой не выдержала Анна ( похожая на Бабу Ягу):

– 

Ники, ( меня все здесь так называли) ты встречаешься с Джозефом?– в лоб спросила она меня, сверля своими бесцветными, когда-то голубыми, глазами.

– 

А что, заметно? – ответила я вопросом на вопрос.

– 

Ну, я подозревала, когда он дал тебе это место – со стороны на должность кассира никогда никого не брали. Эта девушка была родственницей Виктора.

Виктор – менеджер ресторана. Испанец. Теперь все понятно. Джозефа он не любил и не скрывал этого. Они постоянно конфронтовали. Он тоже отработал здесь очень много лет и был дружен с Лили.

– 

Эта работа для тебя.– продолжала Анна. – Официанткой ты бы не смогла. Ты как цветок, изнеженная. You have class

!

Ко мне стали относится еще более уважительно. В принципе, кассир всегда пользовался уважением – я ведь отдаю чаевые официантам с кредитных карточек, наличными. Многие кассиры ленятся и деньги остаются для выдачи на завтра. Я никогда этого не делала и старалась отдать