Боря Марков и Зоя на лодке на Амальфи, они же – голубками на диване, вокруг свечи и шампанское в бокалах. Следом – примеряют кольца Vacheron, дальше – в ресторане, глаза в глаза, рядом ваза с розами… – скроллила Корнелия айфон, стоя на светофоре.
«Из Тель-Авива на свадьбу
вместе», – черкнула она Марусе.
«Зоя пригласит Наташку, а Марков – Глеба
_эмодзи_три_обезьянки_поднявшие_хвосты».
«Не будет Глеба. Высшие силы, не забудь!
_назидательно_поднятый_палец»,
– ответила Маруся.
Глеб с Лерой приехали на выходные на дачу. Катались на великах, Глеб жарил мясо на мангале, Лера все утро провела в постели с компом – работала, – Глеб приносил ей свежевыжатый сок, кофе с тостами. Новая жизнь, покой и счастье. Будто долгое время под лопаткой сидел нож, и вдруг его выдернули. Пришло облегчение, и даже не понять, как он мог жить с той постоянной болью. «Ты чудная, мне так повезло», – хотел было сказать он, но одернул себя, Лера не любит ванили. Вместо этого произнес:
– Думал на майские поехать в Тель-Авив, детям нужны праздники всей семьей.
– В Израиль только граждан пускают, – бросила Лера, глядя в лэптоп.
– И я о том же. Может, я возьму детей и мы вчетвером в Питер?
– Ммм, не уверена…
Лера оторвалась от компа. Она понимает, что для Глеба это может быть важно, но пока она не готова знакомиться с его детьми. Тем более, ехать в Питер, это же самолет или поезд, там полно заразы. Пусть его жена везет детей куда хочет, у них испанские паспорта, нет препятствий. Если жена считает разумным таскать детей по аэропортам, а потом сидеть на пляже бок о бок с сотнями людей. А они проведут праздники на даче, тем более что у Леры полно работы.
– У тебя хоть что-то движется, а у меня все встало, – вздохнул Глеб и отправился в кухню. Обидно, что из-за пандемии он не может поехать в Берлин, там уже дом готов. Не добил он в прошлом году ВНЖ в Германии, теперь сидеть тут долго, этот ковид – на год, не меньше.
Из-за короны зависла и сделка для Новатэка. И это еще полбеды, что зависла. Хуже было бы, если проект другому отдали, у кого есть въезд в Европу, тому же Загревскому… Как сладко, когда она вот так подходит неслышно, обнимает его: «Ты как медведь, большой и теплый…» Какое-то чутье – медвежье, видимо, – торкнуло под ребра: не в короне дело, что-то засбоило со сделкой.
– В коротком списке первым стоит все же Deutsche Вank, – в понедельник докладывал ему менеджер. – Неужели у них ставка ниже нашей? У нас и так себе в убыток…
– Приказы Родины не обсуждают! – хохотнул Глеб. – Эх, мне бы сейчас в Берлин слетать, в правительстве отмассировать кого надо, и в Мюнхен, в офис Siemens заглянуть, тогда я был бы спокоен. А я сижу тут, как в склепе…
Вечером они ужинали на крыше ресторана «Карлсон» рядом с офисом Леры. Глеб этот ресторан не любил – безлико-стерильный. Но вид с 14-го этажа действительно сумасшедший, и Лера обожает это место.
– Оставишь машину в офисе? —спросил он, разливая вино. – Поедем на дачу?
– Поедем, только на двух машинах, мне завтра надо на работу пораньше.
– У меня беспокойство из-за Новатэка. Может, у меня уже биполярка? Все время кажется, что где-то сбоит.
– Ты ж говорил, что вы один и восемь процента предложили? Это же никто не перебьет. Или вы в последний момент что-то поменяли? – с тревогой спросила Лера.
– Нет, все так, один и восемь, – Глебу была приятна ее тревога, никого из женщин раньше не интересовала его работа.
– Как вы дали такой процент, это ж себе в убыток?
Часть сделки шла под гарантию государственного агентства Германии. По этой части Новатэк получил субсидию Минфина – в санкционные времена поставки турбин из Германии – вопрос политический. Глеб чуть поднял ставку по этим деньгам, а по собственным деньгам банка – чуть опустил ниже рынка.
– Мое личное ноу-хау. Председатель от радости только что в кресле не подпрыгивал.
– У нас такое не прокатывает, конфликт интересов в чистом виде.
– Даже намека на конфликт интересов нет! Короче, Питер отпал, – Наташа везет детей в Испанию. Будем на даче отсыпаться.
– Мне на три дня придется отскочить в командировку в Париж. Велено один гадкий вопрос с BNP Paribas разгрести…
– Что значит французский паспорт, – вздохнул Глеб, – в корону особенно понимаешь, что с одним паспортом не жизнь.
«Ура, ура, вот и мы», – проорала Корнелия, едва Ванечка открыл дверь. Ее образцовые мальчики уже снимали кроссовки, вежливо поздоровавшись. «Ты идеальная мать», – обняла ее Маруся. «Ура, мы вместе, кругом сплошной Тель-Авив», – они в обнимку принялись скакать по комнате.
– Пляж открыли! К твоему приезду! – кричала Маруся.
– Как иначе?! Мы тут, а пляж закрыт, так ведь не может быть! – кричала Корнелия.
– Девушки, вы мне детей затопчете, – смеялся Ванечка.
Кофе, по бокалу вина или детей кормить? Или сразу на пляж? Куки всю дорогу мечтала об инжире, свежем, только с дерева, спасибо Ванечке, что не забыл купить. Тем временем мальчики прилежно ели борщ – спасибо Ванечке, что не забыл сварить. Если все по порядку, то надо усесться на балконе, с вином, инжиром, кофе и сигаретами.
Самый прикол – Мотя думал, что летит в Махачкалу по доброй воле. Если бы Куки раньше поняла, как его заставить работать, она бы сама лазила в его почту, отменяла бы брони в Лондон, на Мальту и в прочие Бирмы и покупала бы на все деньги билеты в Махачкалу. Короче, по порядку: дети поели, чемоданы стирать Куки будет ночью, сейчас – на море.
– Драгоценные мои, вы тут! Я верил и летел на крыльях, – Корнелия с Марусей сидели под их обычным грибком, Ванечка на спортплощадке убегал от инфаркта, а тут появился и Наумов. – В карантине три дня отсидел, считаю, можно забить. Иван в итоге прилетел United? Деньги ему El Al вернул? Не вернул, дали кредит? Не удивлен, это ж мы, евреи.
– Стало быть, на сторожок тебя не поставили? – произнесла Жукова.
– Специально обученные пробили, нет сторожка.
– Раз потратился на спецов, значит, в кровь нужно было сюда, – мяукнула Куки.
– Только ты умеешь и обхамить, и приласкать, – отбил мяч Наумов. – На вахте в три смены, спрос на дарконы зашкаливает.
– Кому война, а кому мать родная… – Корнелию тоже иногда пробивало на байки.
Ее сестра живет в Дюссельдорфе, вышла когда-то замуж за немца, они вместе на музыкантов учились. Она вечно шпыняла мужа, что тот променял искусство на низменную работу лабораторного врача, в анализах ковыряется. А тут он покупает Теслу, о чем еще год назад и мечтать не мог. И говорит, что пора ремонт делать и мебель сменить. Сеструндель теперь по ночам молится на корону. И на мужа заодно.
Миша стянул майку и побежал в воду. Подошел Ванечка: «Ух, взмок я на снарядах. Это я Мишу видел? А почему один, где семья?»
– Он, как истинный мужчина, первым по минному полю прошел, теперь Милу с детьми запускает, – сообщила Маруся.
– Привет заокеанскому гостю! Твоя жена рвет меня в клочья, – вернулся Миша. – Мы все идем на свадьбу к Зое, уже знаешь? Даже нас с Асей пригласили.
– Законы света преступать никому не дано, – рассмеялся Иван.
– И что мы думаем насчет подарка? – спросил Миша.
– Если ты насчет тачки, то ей уже подарили, – буркнула Жукова.
– Кто? Саша? – вытаращил глаза Миша.
– Жених подарил, даже я знаю, – ответил Ванечка.
– Миш, а слабо подарить ей вторую тачку? – упорствовала Маруся. – Ребеночек же растет, будет кататься, бибикать.
– Мань, угомонись, – одернул ее муж, – давайте я вам лучше свою колонку прочту. Пишет одна дама…
– Какая дама? – вскинулся Миша.
– Просто дама, лирический герой. Так мужчины не пишут…
«Один мужик водил со мной хороводы с полгода, мол, у нас fun, не будем осложнять… Fun так fun. Дело было в Лондоне, веселый город. Потом на Рождество я в Америку к семье, а он – в жопу
