ей было больно.
– Пожалуйста, – взмолилась Грейс хриплым голосом. – Мне пришлось стать свидетелем некоторых жутких зрелищ, я видела, что эти бомбы могут сделать с людьми.
Взгляд миссис Уэзерфорд скользнул по пальто Грейс, при дневном свете грязь и кровь были хорошо видны на нем. Чего миссис Уэзерфорд никогда раньше не замечала.
Еще несколько людей, задержавшихся возле передвижной столовой, как добровольцы, так и пострадавшие от взрывов, были в аналогичном состоянии.
– Вы вообще представляете, что со мной будет, если я найду вас в таком состоянии? – Шепот Грейс был хриплым от напряжения. – Я не могу… – Слезы навернулись ей на глаза.
Миссис Уэзерфорд поднесла руку ко рту.
– Боже, Грейс. Дорогая, мне так жаль.
Они больше ни о чем не разговаривали в течение нескольких часов, пока саперы обезвреживали неразорвавшуюся бомбу.
Однако в тот вечер, когда у Грейс был выходной от дежурства и она готовилась присоединиться к очереди у входа на станцию Фаррингдон, миссис Уэзерфорд молча пошла с ней, взяв с собой небольшой сверток упакованных вещей.
С той ночи миссис Уэзерфорд спала на станции метро без возражений.
Шел октябрь, бомбардировки продолжались, достигнув пика в середине месяца, когда луна была полной и яркой. Ее называли луной бомбардировщика. И довольно уместно.
В ярком лунном свете Темза была видна. Она казалась своеобразной серебряной лентой, вьющейся сквозь затемнение Лондона, и немцы могли четко разглядеть свои цели.
Сотни людей были убиты, гораздо больше ранены, тысячи остались без крова, и в Лондоне бушевало так много пожаров, что уполномоченных по гражданской обороне задействовали, чтобы помогать пожарным в их почти бесконечной борьбе.
Несмотря на то, что ночь за ночью немцы мучили Лондон, подобно живодеру, сдиравшему живую плоть с костей, Черчилль по-прежнему стремился скрыть как можно больше информации от Германии. Это означало, что в вечерних новостях сообщалось о количестве погибших и пострадавших, но не говорилось, где это произошло. Сообщалось о том, что разрушенные магазины могли открыться в новом районе, но их старое местоположение не указывалось. Про умерших не писали некрологи, лишь запоздало перечисляли фамилии погибших с указанием месяца их смерти, и это еще больше усугубляло ситуацию.
Тем не менее жизнь в разрушенном городе продолжалась, его жители старались получить удовольствие во всем, в чем только могли, и пытались насладиться последними деньками хорошей погоды до того, как выпадет снег и все заледенеет. Особенно если предстоящие месяцы будут такими же холодными, как и предыдущая зима.
Так получилось, что где-то в середине октября, в особенно прекрасный день, ясный и солнечный, Грейс поймала себя на мысли, что ей очень хочется лишний раз вместо сна прогуляться и насладиться последними крохами солнечного дня. Заказ от «Симпкин Маршалл» в тот день не доставили, и у нее появилась такая возможность.
Когда она предложила мистеру Эвансу дойти до поставщика и узнать, в чем дело, он понимающе улыбнулся и сказал ей, чтобы она не торопилась. И она не стала торопиться. Грейс направилась на Патерностер-Роу, продлив короткую прогулку на несколько лишних минут. Да, в воздухе чувствовалась прохлада, но солнце еще по-прежнему согревало.
Грейс много раз возвращалась на Патерностер-Роу после того рокового первого визита. С началом войны количество пешеходов на этой улице не уменьшилось. Наоборот, она стала гораздо оживленнее, поскольку все больше людей приходили сюда в поисках книг, чтобы занять себя долгими ночами в бомбоубежищах.
Большое количество ярко-красных автобусов, когда-то разъезжавших по улицам Лондона, пострадало из-за частых бомбежек. Грейс довольно часто встречала их смятые кузова на обочинах разбомбленных дорог, словно выброшенные детские игрушки. Один из них все еще мелькал время от времени среди зеленых, синих, коричневых и белых междугородних автобусов, отправленных на замену уничтоженному общественному транспорту.
Уличные торговцы, располагавшиеся вдоль тротуара, по-прежнему продавали свою еду, приготовленную по рецептам, измененным в соответствии с продуктовым нормированием. И хотя покупатели жаловались на качество еды, они все равно стояли в очереди, чтобы купить ее.
Теперь Грейс знала всех продавцов, а также владельцев магазинов и издателей. Она неторопливо входила в магазины, здороваясь с владельцами по имени и изучая их новый ассортимент не как конкурент, а как читатель. Это было здорово – пройтись по улице, посвященной книгам, где ценители литературы могли собраться и предаться своей страсти с единомышленниками.
И хотя теперь Грейс понимала, почему все настаивали на том, чтобы мистер Эванс перебрался со своим магазином на Патерностер-Роу, она не могла представить себе «Книги на Примроуз-Хилл» где-нибудь еще, кроме как на его нынешнем месте, среди ряда блокированных домов на Хосиер-лейн.
В тот день у Грейс было такое прекрасное настроение, что она даже заглянула в «Притчард и Поттс», где нашла мистера Притчарда играющим с Полосатиком. Он дразнил кота веревочкой. Кот с фанатичной решимостью махал лапой в воздухе, настолько увлеченный своей добычей, что даже не обернулся на звук колокольчика. Мистер Притчард, однако, вздрогнул от неожиданности и уронил веревочку, на которую тут же набросился Полосатик.
– Мисс Бассет. – Мистер Притчард прочистил горло и указал на кота, запутавшегося в длинной веревке. – Я… эм… пытался отточить его рефлексы для ловли мышей.
Грейс опять проигнорировала его вечную неспособность запомнить ее имя и улыбнулась, раскусив его плохо продуманную уловку.
– Я уверена, что это весьма полезно.
Ясный взгляд мистера Притчарда метнулся по магазину, и она поняла, что он, без сомнения, видит хаос ее глазами. Он еще больше вжал голову в плечи и фыркнул.
– Я впечатлен тем, что вы сделали с магазином мистера Эванса. – Он засунул руки в карманы и поджал свои тонкие губы. – Если у вас есть какие-либо предложения…
«Книги на Примроуз-Хилл» теперь уже достаточно укрепили свои позиции и находились довольно далеко, так что «Притчард и Поттс» вряд ли стал бы для них настоящим конкурентом. Поэтому Грейс дала пожилому мужчине несколько советов по рекламе и о том, к какому успеху может привести небольшое переоборудование магазина. Он внимательно выслушал и кивнул в ответ на ее советы по рекламе, но нахмурился, услышав последнее предложение.
Грейс провела в «Притчард и Поттс» гораздо больше времени, чем собиралась. Она даже не думала, что сможет выдержать так долго. Однако поспешив обратно, она заметила большой картонный стенд в витрине магазина «Несбитт Файн Ридс», рекламирующий «Ежедневные чтения».
То же, что Грейс продолжала делать по сей день.
Она едва не рассмеялась, что ее строгая соседка так нагло подражала ей. По правде говоря, Грейс даже не сердилась из-за этого. В конце концов, если это помогало большому количеству людей отвлечься за книгой в такие мрачные времена, кто она такая, чтобы обижаться?
Конечно, ежедневные чтения миссис Несбитт
