возникает желание стать психологом после прохождения терапии, но это такое себе… ну, в том смысле, что не так просто и не всем, на самом деле, надо, – и вот это всё. В общем, предостерегла меня. Я после этого достаточно долго думала и примеривалась.
Новый вираж: филология, дауншифтинг в Латамерике, передышка в церкви, бешеный ивент, всегда живопись – и вот я психотерапевт.
Этот новый клиент, Глеб, – та еще штучка. Теперь выясняется, что он женат: женился сразу после школы, жена старше него лет на пятнадцать и у них есть общая дочь. Ребенка воспитывают бабушки с обеих сторон, так как у жены после их расставания развилось психическое расстройство, она периодически проходит лечение в клинике. Ну а из моего клиента воспитатель уже понятно какой. Все это он не счел достаточно важной информацией, долго не говорил. Упомянул, только когда к слову пришлось. Ну то есть две главные женщины в его жизни – значительно старше него. Что ж… в теории все ясно.
Соцсети – соблазн. Залезла, посмотрела работы Глеба. Два разных профиля. Один под своим именем, с фотографией и контактами, – портфолио по дизайну для полиграфии. Каталоги, макеты брендинга, сувенирной продукции, даже презентации. Хорошие макеты. Но ни одного не запомнила.
Второй профиль под аватаркой с черной маской и ником Satana’s_son. Сказать, что я в шоке – ничего не сказать. Он гений? Кстати, об этом он тоже ничего не говорит на сессиях. Настолько безоговорочно считает себя выше всего и вся, а уж меня-то точно, что даже не считает нужным это показать, а тем более обсуждать. Умопомрачительная компьютерная графика, в которой нарисованная жизнь ртутных шариков, стеклянных кубиков и стальных механизмов поражает воображение и даже берет за душу. Объем, блики, свет и тень, превращения предметов созданы – сказать «отрисованы» не поворачивается язык – столь совершенно, что почти вызывают катарсис. В серии роликов главные герои – мягкие игрушки. Зайчики, мишки. Я так и не поняла, они нарисованы или каким-то хитрым образом сняты и затем как-то внедрены в видео – каждая шерстинка на виду, в самых разных ракурсах: в полете, брошенные меткой рукой ребенка, крупным планом, подвешенные вверх тормашками, растворяющиеся в темноте, испачканные в шоколаде, с распоротыми животами и прочая.
А, тут еще и фото. Поломанный лед на Яузе, на Москве-реке, крупным планом, меж конструкций моста… Ха, у меня тоже есть такие фото. Тут отражения высотки? Как подловил такой ракурс? А, стоп, так это фотомонтаж… вот еще – размноженный диск луны над городом, птица, летящая без крыльев. А это? Тоже монтаж? Поле вламывается острым углом в небо. Для монтажа как-то простовато… а, так нет – это зеркало. Настоящее, сфотографированное.
Среди разного всего компьютерного здесь попадается и аналоговая живопись. Холст, краска. Акрил, похоже. Розовое и красное – с черным, глаза, впивающиеся в тебя из хаоса. Серия тяжело-серое с коричневым, похоже, сангина – смутные тени в сумерках. Депрессивные эпизоды налицо. Вместе наводит на мысли о биполярке. Не как о диагнозе, а как о духе.
А вот и «Автопортрет с возлюбленной». Рядом с профилем самого Глеба – синего иконописного цвета – заостренная, заломленная, с гипертрофированными глазами и ртом-пропастью, тонкая и молодая, но абсолютно узнаваемая та самая Нонка – редакторша, потом любовница моего отца, теперь «помощница», «ученица», ведущая все его дела и по факту за последний год заменившая ему весь мир.
Я обязана отказаться от этого клиента и, конечно, сделаю это. Только еще несколько сессий. Пожалуйста. А потом – на супервизию и на личную терапию. Клянусь. Да, я хочу узнать. О собственном отце – через своего пациента, любовника его любовницы. Как будто снова шарю по тем записным книжкам.
2014–2021 гг., Москва
Не спишь?
Я у подъезда. Поехали кататься.
Что значит поздно?
В смысле – не предупредил?
Какая разница?
Где твоя готовность? Где внезапность? Где легкость? Где полет, где радость бытия? Где открытая душа? Распахнутые настежь глаза? Где чувство?
Это ты вот такая? Да? Тебе завтра на работу, да? В редакцию, в издательство? Рано вставать?
Впрочем, что меня так удивляет… я ведь и правда тебя совсем не знаю. С чего я решил, что тебе интересны полеты по ночной Москве. Звук резины в темной луже под аркой. Когда колесо накатывает на мокрое, мягко давит, будто проезжая по тысячам полиэтиленовых пузыриков на упаковке от оргтехники. Мелкий дождь засыпает лобовое стекло, и включаются дворники. Четкое движение, мягкий стук дворников. Обожаю. Огоньки в салоне. Не какая-то там «машина», средство передвижения – автомобиль, аппарат, летающая тарелка – по черноте переулка скользит, движется, ускоряется. Музыка заполняет внутренность космического корабля вплоть до стекол.
Снаружи – огни. Тысячи огней, тысячи машин, ночные светофоры. Праздничные нарядные пешеходы в центре. Пешеброды, пешегулы. Из клуба в клуб.
За рулем – наблюдатель. Заключенный в полупрозрачную капсулу, мчится, созерцает их лихорадку. Наркотики, вино, секс по сортирам? Да, да, да и еще раз да. А также музыка, грохот, водка, виски, текила, коктейли, вертепы, угар, мотоциклы, танцы, тела, белье и его отсутствие, желания, пот, волосы, глаза, экстаз, пустота, такси, улицы, мат, охранники, веселье.
Грусть, любовь и рассвет.
Завтрак и черный-черный кофе.
Маяковка, Патриаршие, раннее утро, пеший путь по Москве.
Сегодня мой космический корабль – засланец и часть иной цивилизации, непричастной угару. Смоленская площадь со светодомами и песочным замком МИДа. Парк культуры и Крымский мост с дугами голубого света, спичечный коробок ЦДХ.
Одно время на нем висела огромная реклама чая «Липтон». Знакомый испанец называл его La Casa de Lipton. Потом он был – la casa de «Мегафон». Теперь искусство отвоевало рекламное место под названия выставок, а выставки стали брендами – ничего не изменилось.
Пароходики так романтично смотрятся с моста. Внутри там шумно, накурено и не очень интересно.
На Ленинском – пробка. Цивилизация, столица, мегаполис – пробка в два часа ночи…
На смотровой – мотоциклы. Отлично смотрятся. Блестящие мощные машины и мощные же колоритные дядьки при них. Все в образе. Сигареты, а то и сигары или трубки, пиво, виски, банданы, кожа, шум, тяжелая музыка, порыкивание моторов, гонялки. Инопланетянином теряюсь в толпе, мимо разговоров «о лошадях», железках, телках.
Пятьдесят метров вниз по склону – кромешная темень, черные деревья, потом голый, подсвеченный луной и фонарями склон. Еще пониже – белеет… Снег! Грязный, твердый, – как камень. Снег в июне месяце.
Возвращаюсь по Комсомольскому. «Лужники» внизу. Круглые арены, крыло трамплина.
Ну а
