Ты ее узнал. Она последние пару лет – его оборона и атака одновременно. Рык раненого короля. Напоминание: все умрут, а король останется.
Да здравствует король!
Его величество отставляет бутылку. Подходит к банке с белой краской. Указательный и безымянный пальцы обеих рук в густую смесь, а потом подносит к щекам. Два горизонта ложатся на кожу с обеих сторон – военная раскраска, подготовка к бою. Король залатал раны.
Король берет меч – нетронутую до этого строительную кисть – и тут же отбрасывает за ненадобностью. Бой продолжит голыми руками. Левую он окунает в белую банку, правую – в красную. Подходит к стене. И начинает оставлять отпечатки своих ладоней. Левая – это я. Правая – это он. Мы. Максимально близко, чтобы часть отпечатка одной пересекалась с половиной другой.
А фоном песня. И слова о том, что «мы храбрые, искалеченные, но такие, какими нам суждено быть» [23]. Король говорит, мы не фрики. Король говорит, мы – эльфы. И да здравствует такой король.
А принц. Принц никогда не возвращался так рано. Наверное, повторный просмотр срабатывает обратным волшебством, восстанавливая время. Предметы падают, машины переворачиваются, разгорается пламя, кричат люди. Но я уже не в салоне. Я на диване. В своем убежище. Среди белых кирпичей, которые ты не должен был видеть.
Но мы оба знаем, что сегодня ты видишь все. Ты. Ты все время сидел на самом краю и не отрывал глаз от экрана, подперев локти коленями и пряча пол-лица за сжатым кулаком. А сейчас, едва я прыгаю вперед и захлопываю крышку ноутбука, оборачиваешься. С неприкрытой жадностью ловишь меня глазами. Они – твои охотники – переливаются и мерцают.
Я не успеваю спрятаться. Твои ресницы мокрые и как будто куда более черные, чем обычно. То, как ты смотришь и с какой обезоруженной надеждой бегаешь взглядом по моему лицу, выбивает все остатки воздуха, и я слишком шумно вдыхаю ртом.
– Итан?..
Хриплый тихий зов забирается лапами по спине, утяжеляет мне плечи. И я мотаю головой. Вру. Как самый настоящий патологический лгун. Но что мне делать, если я боюсь? Все должно было быть не так! Это было время Ури! Все это знают! Ты должен был уйти до того, как я сменю короля! Что мне делать теперь?
– Итан, – а ты упрямый и все-все всегда понимающий, ласково улыбаешься мокрыми глазами, – я же вижу, что
это ты.
Мотаю головой снова и снова. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Я не справлюсь, я не смогу перед тобой здесь… сейчас… вот так… теперь, когда…
…я же тебя уже сильно-сильно, мне же… как мне…
Наверное, я снова выгляжу как тогда. Словно пойманный олень. Или мышь в мышеловке. Заяц в ловушке. Человек на прицеле. В любом случае, как жертва, да?
Мотаю головой, как болван, а меня выдают собственные собаки. Они всегда чувствуют, когда король уходит. Спрыгивают с постели и бредут ко мне. Сайко ложится в ногах, Хиро пытается вскарабкаться на диван. Я ему помогаю, прижимаю к груди руками в засохшей краске, он для меня сейчас – словно оранжевый купол.
Ты все видишь, ты все понимаешь. Ты такой умный и сообразительный. А я в тебя – по уши, и тебя – сильно. Глаза – как черные камни под дождем: очень черные и очень звездные. Ты так тяжело дышишь и так многогранно смотришь, что я окончательно тушуюсь. Встаю на ноги, едва не спотыкаясь о Сайко, отхожу спиной назад, прижимаю Хиро к груди и замираю на пару секунд. Осознать все, что произошло, все, что ты слышал, видел, понял, узнал.
Тебя впустила Кори. Очень опрометчиво. Знаю, что она хотела как лучше, поверила тебе, подпустила, показала. Ведь твое отзывчивое сердце несложно распознать даже при первой встрече. Такие сердца удивляются мало, не стопорятся, легче справляются со стрессом и никогда не отворачиваются ввиду недобора кем-то каких-то баллов. Допустим, нормальности. Отзывчивыми сердцами движет терпимость и гуманность.
Думаешь, я не понял это еще во время нашего первого разговора? Думаешь, боялся, что ты сбежишь, когда узнаешь? Конечно, нет. Дело в другом. В том, что отзывчивость – это не любовь. Ты можешь отозваться на мой зов, но не можешь остаться надолго. Отзывчивость – это звать. Значит, человек не рядом. Тому, кто всегда с тобой, кричать не нужно.
Понимаешь, Чоннэ?
– Пожалуйста, уходи.
Ты мотаешь головой.
– Это не шутки, ты должен уйти.
Я хриплю. Я пытаюсь внушить. А твой взгляд снизу вверх сменяет ласку на призыв сжалиться.
Сжалиться!
– Ты меня боишься?
Твой голос хрипит тоже, а мой сдает. Я хочу возразить, мотнуть головой, опровергнуть, но ничего не выходит. Ты все видишь, ты все понимаешь.
– Боишься… – Опускаешь голову и бездумно блуждаешь глазами по столу, собирая обертки, тарелки, ручки, детали. Будто в них разбросаны подсказки о том, что тебе делать дальше.
Наверное, в какой-то момент ты все-таки осознаешь, что подсказок нет. Никаких неоновых стрелок и указателей. Ничего. Только правда.
А правда в том, что это тупик. И ты, я уверен, упираешься в него окончательно именно сейчас. Замираешь в одной точке, застываешь позой и временем. Видео шло сорок минут, ты смотрел и думал? Или только смотрел?
У меня впервые нет времени думать о чем-то еще. О мире, правилах, голосах, звездах, будущем. Впервые тебя так много, что во мне как будто больше нет места для чего-то еще. Слишком тихо. Я слышу цокот часов над дверью. Собачье сердце и твое частое дыхание. В такой страшной тишине появляются опасения. Вдруг это только я не умею читать мысли, а все остальные могут? Что, если… ты слышишь, что я думаю?.. Вот прямо сейчас?
Чоннэ? Обернись, Чоннэ.
Продолжаешь горбиться, наблюдая за миром сквозь. Не сработало. Это хорошо. Это лу…
– Ты смотрел сериал «Очень странные дела»?
Вопрос срывается с твоих губ шуршащей оберткой, сливаясь с другими. Что?.. Ты не оборачиваешься. Тебе нужен ответ. Речь. Слово. Не кивок или мотание.
– Нет, – мой голос ничем не лучше настенных часов.
– Знаешь, там, помимо нашего мира, есть еще параллельный. Что-то вроде другого измерения. – Ровный шорох продолжается, но ты все такой же застывший. Подпираешь локти коленями и выжигаешь взглядом прозрачное полотно пространства. – Оно серое, темное и жуткое. Кишит жестокими монстрами, которые пытаются пролезть к нам сюда или забрать кого-то отсюда. – Я действительно не видел этого сериала, но ты говоришь – и мне совсем нетрудно представить. – Иногда, Итан, когда я наблюдал за тобой ночами… мне приходило в голову, что ты этот мир видишь. Наверное, прозвучит странно,
