Ланкастер.
— Ну же, соглашайся, дуреха! — пробубнила я, скрестив пальцы. И Бредин тихо засмеялся, заметив мои действия.
— Да, чёрт возьми! — крикнула Вероника.
Потом все стихло. Видимо эта ненормальная парочка от слов перешла к делу и решила скрепить свою затею поцелуем.
Я глубоко вздохнула, с чувством выполненного долга поднялась с коленей Бредина и отошла от лестницы. Рина с Хигаши, сидя на ступенях по ту сторону от арки, целовались и жались друг к другу. И тут я занервничала.
— Надо выбираться отсюда, — с опаской пробормотала я, заметив изучающий взгляд Бредина. — Тут слишком много желающих пожениться, — кивнула в сторону японской парочки. — Просто мейнстрим какой-то… — Бредин продолжал меня разглядывать, и я заподозрила неладное. — Что? Почему ты так смотришь?! — не выдержав, спросила его.
— Я подумал…
— Даже не думай об этом! — я перебила его.
Нагло улыбаясь, он поднялся и встал рядом, устроив локоть на узких железных перилах, другой рукой обнял меня за талию и притянул к себе.
— Почему? Я уже думаю.
— Перестань! Немедленно! — угрожающе зашептала я.
— Не могу перестать, извини. К тому же, тебе так нравится моя фамилия.
— С чего ты взял?! — завопила я.
— Ты же каждые две минуты ее произносишь…
— Бредин! — неосознанно вылетело у меня.
— Вот видишь, — он довольно улыбался и полез целоваться, но я вовремя отстранилась.
Меня невероятно возмутило то, что он мог шутить на такую важную тему. Ну что я за клоуна себе завела? У всех парни, как парни, а этот тип только кривляться умеет.
— Нет, это совсем не смешно! — я уперла ладони парню в грудь и попыталась оттолкнуть его.
— Похоже, чтобы я шутил? — спросил он, глядя мне в глаза. И теперь я запаниковала, потому что его взгляд говорил о том, что он точно не шутит. А вот это совсем никуда не годилось. Я опустила взгляд, и Бредин, видимо, шестым чувством осознав, что я еще не созрела для подобных тем, миролюбиво произнес: — Ладно… Вернёмся к этому вопросу чуть позже. — Я подняла голову и внимательно смотрела на него, пытаясь вычислить степень его серьезности. — Когда у меня отрастет… борода, как у Карла Маркса… — уточнил он. — Скажем, через год?..
Глава 22. Апельсиновые кексы Сильвии Андреевны
В тот вечер в подземелье я лишь поморщилась, представив это дикое зрелище, и не придала значения словам Бредина по поводу его бороды. Что было весьма опрометчиво с моей стороны. А ведь Вселенная мне заранее намекала.
Только на прошлой неделе Джаред Лето опубликовал в Инстаграм фотку, добавив, что решил укоротить свою окладистую, как у старовера, бороду. Я даже лайкнула коммент другой ярой противницы растительности на фейсе кумира, которая однозначно прокомментировала его пост: «Отрежь ее уже к чертям собачьим, сколько можно прятать свое божественное лицо!». И тут такая подстава в виде Бредина и его предполагаемой бороды.
Я только в среду заметила, что он перестал бриться. Минуло четыре дня с того вечера на профессорской вилле, когда я за каким-то хреном заикнулась про бороду немецкого философа, того, что в паре с соратником и другим не менее известным бородачом вдохновили своими трудами уроженца Симбирска устроить кипиш в Царской России. И надо сказать, тут тоже не обошлось без бороды и усов, которые впоследствии стали важнейшей частью художественного образа Владимира Ильича в советском искусстве.
После насыщенных и жарких выходных нам удалось вполне спокойно встретить будни и даже не попасть в очередную авантюру.
Тем утром мы целовались во внутреннем дворе одного из корпусов университета, куда Бредин проводил меня на лекции, и в какой-то момент я почувствовала саднящее ощущение на коже вокруг губ.
— Ты колючий, — сделав это открытие, я дотронулась до его лица, проведя тыльной стороной ладони по подбородку, коснулась кожи над его губами и, ощутив подушечками пальцев жёсткие колкие волоски щетины, поняла, что это была очередная спланированная провокация.
Парень хитро улыбался и, быстро чмокнув в щёку, заявил:
— Тебе придется потерпеть. Когда это все отрастет, будет намного мягче целовать меня.
— Бредин! Я не стану тебя целовать! — ужаснулась, всматриваясь в этот брадобрейский беспредел.
— Куда ты денешься, — усмехнулся он. — Мой дед носил усы, мне тоже должно пойти… А про бороду ты, между прочим, сама сказала. Так что…
— Я серьезно, блин! Сегодня же побрейся! — приказала ему. — Терпеть не могу все это… волосатое!
— Сочувствую. Или, может быть, ты хочешь мне что-то сказать? — он выжидающе смотрел на меня.
Я оттолкнула его и поправила сползающую лямку рюкзака.
— Шел бы ты на занятия, а то опоздаешь, — и снова соскочила с темы.
Бредин взял меня за руку и притянул к себе.
— Люблю тебя.
— Ну еще бы, — ответила в привычной манере.
Бредин тихонько засмеялся и поцеловал меня в висок, крепко прижимая к себе.
— Я умею ждать… Борода рано или поздно отрастет. И тебе придется это сделать.
— Ты ненормальный! — я хохотала, уткнувшись в его грудь лицом.
— Нет, я просто целеустремлённый.
На самом деле, я не думала, что Бредин всерьез решил добиться от меня признания в любви таким дебильным способом, но мне стало любопытно. Насколько его самого хватит? К тому же, стоило признать, что будь у него борода, усы и даже жуткие бакенбарды во всё лицо, как у Собакевича, я бы не относилась к Бредину иначе. Теперь точно нет. Я была настолько очарована им и тем, что между нами происходило… Короче говоря, я стала тряпкой, и впервые в жизни меня не раздражало чувствовать себя в подобном бесхребетном состоянии. Мне нравилось в Бредине все: его шутки, его щетина, его воспоминания обо мне. У нас было неординарное прошлое для влюбленных, но оно было только нашим, и я бы ни на что на свете его не променяла.
Бабуля Сильвия (или как там ее звали по советскому паспорту) решила зависнуть в Парме ещё на несколько дней, чем мы и решили воспользоваться в пятницу, закатив очередную международную попойку в ее нафталиновой столовой. В тот день японцы приготовили прощальный ужин, накормив нас раменом из итальянской лапши. Как всегда, было очень вкусно и познавательно. Рина и Хигаши планировали посетить Венецию, Верону и ещё несколько городов автобусного тура, устроив таким образом свой медовый месяц заранее. Жених Рины не поддержал ее идею обратиться в местный буддистский центр, а настоял на том, чтобы провести церемонию бракосочетания на родине, в Киото, и, в первую очередь, сообщить о своем решении родителям и бабушке Рины. И это о многом говорило. Всегда молчаливый и суетной Хигаши под конец нашего
