Моей андалузской собачке или что-то в этом роде. Книга называется «Бабы и Другие Тёлки», и в ней действительно упоминается уйма животных. Она отчасти и про сельское животноводство. Но ни одной собачки там нет. Как вы полагаете почему?
Какое-то неподходящее время для бесед о классике, подумал я. Но Ломаса не сразу поймёшь.
— Не знаю, — сказал я. — Может быть, это личный момент.
— Вся эта книга посвящена личным моментам, — ответил Ломас. — Там много разного, на любой вкус. Нет только этой андалузской собачки.
— Вы что-то про неё знаете?
— Лишь предполагаю. Есть сведения, что в книге Шарабан-Мухлюева была ещё одна глава, которую удалили при первой публикации. С тех пор она нигде не издавалась. Вообще нигде. Возможно, собачка связана с ней.
— А почему удалили эту главу?
— Русский мозг должен понимать такие вещи, Маркус. Сердоболы бережно относятся к своим культурным иконам, а Шарабан-Мухлюев — одна из главных. Видимо, в запрещённой главе было нечто, омрачавшее его светлый образ, и отрывок изъяли из циркуляции. Что там, по-вашему, могло быть?
— Не представляю.
— Есть сведения, что в этой главе Шарабан-Мухлюев рассказывает историю своего романа с одной карбоновой эссеисткой. Предположительно, с самой Варварой Цугундер.
— Неужели?
— Или с её близкой подругой. В любом случае, Варвара там упоминается неоднократно, и это установленный факт. Мы можем узнать о ней много нового от современника. Возможно, перед уходом в банку Варвара сменила не только имя, но ещё и идентичность с гендером, тогда это было в моде. Если так, сузится круг поиска. Могут быть какие-то намеки, способные вывести нас на след. Нужно немедленно ознакомиться с этим материалом.
— Где его можно найти?
— Машинописный текст находится в сердобольском спецхране. В Москве. Но получить туда доступ практически невозможно. За разрешением нужно обращаться к низшему сердобольскому начальству. Буквально к самому Курпатову.
— К министру ветрогенезиса? Но при чём тут книги?
— Ветрогенезис — главная идеологическая доктрина сердоболов. Министр ветрогенезиса курирует не только обратные ветряки, но и все национальные символы, сокровища мысли и так далее. Наследие Шарабан-Мухлюева тоже в его юрисдикции.
— Неужели это настолько для них важно?
— До такой степени, что эту главу невозможно найти на электронных носителях. Она существует на бумаге в одном экземпляре. К ней нет доступа даже у боевых нейросетей. Сердоболы справедливо полагают, что после контакта с одним-единственным имплантом запрещённый текст быстро сделается доступен всей планете. Вы же знаете, как это бывает.
— Да, знаю.
— К спецхрану имеют доступ только сердобольские бонзы — они знакомятся с подобными документами через своих зеркальных секретарей в режиме полной отсечки. Даже мы не можем залезть в такой канал. Мы организуем вам встречу с министром ветрогенезиса генералом Курпатовым. Вы должны получить разрешение лично у него.
— Какой у Курпатова таер?
— Пятый. Он из низшего круга.
— Он меня примет?
— Да. Мы уже связались с их руководством. Сердоболы понимают серьёзность ситуации и готовы сотрудничать.
Ломас поглядел на часы.
— Курпатов будет ждать вас через три часа ровно. Отправляйтесь прямо сейчас.
— Зачем такой запас? — спросил я.
— В сердобольской симуляции другие порядки.
— Я должен отсидеть три часа у него в баночной приёмной?
Ломас улыбнулся.
— Вы должны пройти очистительные испытания наравне с другими просителями. Только тогда вы будете допущены к генералу.
— Зачем это?
— У сердоболов, Маркус, куча разных законов, по которым начальство должно отчитываться перед народом. Но они постоянно придумывают, как сделать это необязательным. Например, есть уложение о том, что министр ветрогенезиса обязан принимать просителей по личным вопросам прямо в своей симуляции. На приём может записаться любой гражданин. Коммутационный шлем на голову и вперёд.
— Зачем шлем?
— Через имплант они не соединяют — боятся наших хакеров. Вроде всё просто, но они дополнили этот закон служебным разъяснением, по которому в целях сохранения культурной традиции проситель должен пройти ритуальные испытания перед встречей. В духе русских народных сказок. Проходит их, Маркус, примерно один из пяти тысяч. Так что посетители Курпатова не мучают.
— И мне тоже надо их проходить? Ломас кивнул.
— Они в курсе, что стоит на кону?
— В курсе, Маркус. Но статусные сердоболы следят друг за другом. Отступить от обычая означает дать слабину. Для них это смерти подобно.
— А если я эти испытания не пройду?
— Успокойтесь. Курпатов намекнул, что в вашем случае испытания будут чисто формальными и он придёт вам на помощь.
— Подождите, — сказал я, — подождите. Если я отправлюсь в сердобольскую симуляцию, их нейросети получат доступ к моему мозгу?
— Частичный. Мы защитим вас от глубокого скана. Не теряйте времени, Маркус. Они уже открыли окно. Я буду следить за вашим фидом лично. В случае чего, помогу советом. Наши нейросетевики тоже подключатся… Всё, я вас коммутирую.
Возражать было бессмысленно — я только порадовался, что успел как следует отоспаться перед новым стрессом.
Ломас, сидящий за столом, стал быстро куда-то удаляться, уменьшаясь на глазах. Пространство вокруг вспучилось, искривилось и разделилось на небо и землю.
Щелчок, волна тошноты, и я прибыл на место.
Я стоял на дороге. Вокруг простиралось хлебное поле. Вдали — там, куда уходила дорога — начинался лес.
Пшеница казалась тяжёлой и перезревшей. Её давно пора было скосить. Отчего-то мне пришло в голову, что так выглядели русские нивы после татарских набегов. Грустная мысль.
Небо было ясным, но каким-то тяжким. В его синеве присутствовала угроза. Стоять под ним было как под стрелой крана.
Симуляция нарядила меня в лапти, холщёвые штаны и рубаху. За моими плечами болталась котомка с неизвестным грузом. Я снял её с плеча, развязал узел — и увидел массу разноцветных тюбиков разной формы.
Я взял один из них. Он был сделан из прозрачного пластика и заполнен коричневой пастой. Зелёную этикетку покрывали китайские иероглифы. В самом низу была маленькая английская надпись:
FRESH STRAWBERRY SALT SCRUB
В других тюбиках был огуречный, ананасный скраб и так далее. Целая косметическая коллекция. Но зачем она мне?
На связь вышел Ломас.
— Я получаю предварительный фидбек по поводу происходящего. Не ведитесь, Маркус. В нативных сердобольских симуляциях полно багов, это один из них. Видимо, по техзаданию частью одежды просителя должна быть котомка со скарбом. Но проектировщики допустили опечатку.
— А почему не исправили?
— Наверно, решили,
