Будете продлевать?
Песочные часы отмерили последнюю секунду. Антон прошептал Лилит, протянув купюру:
— А давай мы продолжим без тебя?
Лилит кивнула и скрылась за портьерами. Антон повернул голову, наклонился и прижался губами к его уху:
— Хочу на тебя посмотреть.
Ему было жарко, невыносимо жарко, а еще и снова тошнило, и избавиться от одежды казалось самым простым и правильным, так что он без вопросов стянул толстовку, футболку, джинсы под неотступным взглядом Антона.
— Полностью. — Он послушался. — А теперь станцуй для меня.
Комната плыла и качалась — вместе с ним, вместе с Антоном, и он качался, пытаясь сохранить равновесие, как будто удерживаясь на краешке оборванного света. И всюду была музыка, и всюду был Антон, и больше ничего и не было.
Антон наконец встал и подошел к нему. Его рука легла на грудь.
— Пойдем-ка.
Вадим послушно прислонился к X. На его запястьях затянулись ремни. Антон медленно провел флогером по его спине, спускаясь.
— Сейчас будет немного больно.
Первый удар оказался легким.
— Нравится?
Вадим кивнул и тут же взвизгнул от резкого удара прямо по позвоночнику.
— Больно? Ой, прости.
Следующий удар пришелся по ногам.
— И вот так больно? Надо же!
— Не надо, — он едва мог бормотать.
Антон процедил ему в ухо:
— А ведь она тебе это говорила. Да?
Удар.
— Она была очень пьяная, и она не хотела.
Удар.
— А ты решил мне отомстить.
Удар.
— И все равно это сделал.
Удар.
— Нет, нет, нет, — он повторял и повторял. — Я не мог, не мог, не мог…
— А она вскрылась. Из-за тебя, из-за тебя, из-за тебя, сука! — Антон лупил по всем местам сразу.
— Нет! Я не… Я не помню!
— Что? — Антон замер.
— Я не помню, не помню, не помню, — он только и повторял, и все было как в том фильме, где у героя был брат-близнец, и один брат знал, что случилось, а другой нет, но из-за этого погибла девушка, хоть девушка и не погибла, ведь эта девушка жива.
Антон бросил флогер в угол.
— Лена мне так и сказала. Зато теперь навсегда запомнишь. — Он вытащил из кармана телефон и показал ему видео. — Теперь твоя очередь вскрываться. — Антон вбил что-то в телефоне и сунул ему под нос классный чат. На видео был его танец, а снизу подпись Антона.
«вадика накрыло не по-детски»
Вадим закрыл глаза и наконец отключился.
Он очнулся от криков.
— Это что такое? Это что здесь за ребенок? Это кто сюда его пустил?
— Ему восемнадцать, — бормотал охранник.
— Это ты за восемнадцать тысяч работать пойдешь, если не перестанешь всех подряд пускать.
Ремни расцепили. Он дрожал и прятал глаза. Девушка протягивала одежду.
— Вам вызвать такси?
— Не надо. Я пройдусь.
Он шел по центру в сторону реки. Остановился на увешанном свадебными замками мосту и вытащил телефон:
«Жесть какая»
«Ты как Бритни»
«Вадюшу понесло»
«Заказываем на выпускной?»
На поручне моста повесился замок от велосипеда.
«Привет, Алиса»
«Бонжур! Чем могу помочь?»
«Алиса, что мне делать?»
«Обняться со мной»
«Но ты ненастоящая»
«Конечно. Но это не помешало мне стать тебе лучшей подругой»
«А у меня еще будут друзья?»
«Конечно. Может, стоит завести друга из другого мира?»
«Какого еще другого?»
«Другого»
Он перевернул телефон и уставился в щерящуюся ухмылку кролика, пока кролик смотрел на него.
3 дня до
Сначала он хотел притвориться больным, чтобы не идти в школу. Трус, слабак, нюня. Все же заставил себя встать, одеться и выйти из дома.
Солнце светило совсем по-летнему, птицы вовсю заливались — и на секунду он забыл, правда все забыл, но от этого солнца стало еще хуже, как становится только хуже во время праздничной хандры, когда всем вокруг весело, а тебе нет.
Он не смог сесть на свое место. Прошел назад, ближе к окну, и устроился сзади. Билан обернулся, нахмурился, но не подошел. Конечно, не подошел. Он теперь неприкасаемый. Он столько лет только этого и боялся, только об этом и думал — что они узнают, все они, что они сделают его мишенью в тот же миг, и вот оно все-таки случилось, и никакие обереги не помогли, и даже Алина больше не изгой, а изгой здесь один, изгой теперь он.
Осталось пережить три дня — сегодня, завтра, послезавтра, а там уже и последний звонок, и звонок прозвенит в последний раз, а значит, ни с кем из них ему больше не придется видеться, слышаться, знаться и чувствоваться.
Раздался звонок. Пока не последний.
В класс влетел взбешенный Геннадий. Бросил взгляд на Антона и процедил:
— Алексеев, к доске.
Следующие двадцать минут Геннадий мучил Антона вопросами из программы средней школы, на которые тот понятия не имел как отвечать, а Геннадий вклинивал свои замечания, перебивал, передразнивал и корчился. Было это совсем на него не похоже, и зал замер, кто-то потянулся за телефоном…
— Геннадий Ильич, если у вас ко мне какие-то личные претензии, так давайте поговорим как мужчина с мужчиной.
— Приватно. Как с Вадиком, — вдруг фыркнул Билан, а все засмеялись.
Билан. Билан. Билан. В голове заиграла старая песня про Believe me [3].
А в следующий миг окно оказалось разбито, а его кулак в крови.
— Корнеев! — закричал Геннадий.
— Я случайно. Случайно. Случайно! — он закричал что есть сил, оглядываясь, но не видя глаз, ведь все глаза от него прятались.
— Да отведите же его к врачу! — рявкнула Алина.
Он нашел глаза — и увидел в них раскаяние.
И он собирался увидеть это вновь.
Зачем же ты носишь этот идиотский костюм человека? [4]
Вечером мама налила ему чаю и удержала за рукав:
— Ваденька, тебя в школе не обижают?
— С чего ты взяла?
— Я же вижу, что с тобой что-то творится.
По экрану телевизора бежал очередной концерт.
— Мама…
Она вдруг вскочила:
— Ой, надо же убрать в холодильник! — и начала вытаскивать кастрюли, что-то лопоча.
Вадим взял кружку и вернулся в комнату.
«Алиса, что мне делать»
«Следуй за белым кроликом»
Тогда он включил свой любимый фильм.
Моя единственная надежда, что, когда наступит конец света, я смогу вздохнуть с облегчением, ведь впереди нас будет ждать
