сидели, уткнувшись в телефоны, или смотрели на пролетавшие мимо машины, или дремали, привалившись к окнам и сунув под головы сумки вместо подушек.
Я сидел в хвосте автобуса и наблюдал за Чипом, который смотрел в окно.
Кое-что случилось.
То, на что я надеялся. Но не ожидал, что мои надежды когда-нибудь оправдаются.
И что я должен был делать? Что должен был сказать?
Я даже не знал, будем ли мы с Чипом видеться в школе. Для команды по соккеру сезон закончился, и вскоре он будет все время пропадать на тренировках по рестлингу.
Неужели теперь все парни будут меня бросать?
Я не хотел снова становиться одиноким Дарием, чей единственный настоящий друг живет на противоположной стороне земного шара.
Я вытер глаза.
Тренер Бентли перегнулась через ряд.
– Дарий, ты в порядке?
– Да. – Я шмыгнул носом. – Просто буду по этому скучать.
– Я тоже, – улыбнулась она. – Ты отлично показал себя в этом сезоне. И в следующем мы будем тебя ждать.
– Спасибо, тренер.
Я освободил шкафчик, в котором лежал запасной комплект формы, дезодорант и пара смятых письменных работ, забытых там с начала года.
Если честно, я никогда не понимал, в чем смысл письменных работ.
Ребята в раздевалке заключали друг друга в бробьятия – это когда пожимаешь человеку руку, а другой рукой обнимаешь его и хлопаешь по спине. Для некоторых из нас – например, для Гейба, Джейдена и Кристиана – это был последний сезон в Чейпел-Хилл. Я видел, как Гейб украдкой трет глаза, а Джейден заключил меня в нормальные объятия, безо всяких бро.
– Классный был сезон, чувак, – сказал он. – Рад, что мы подружились.
– И я рад. Жалко, что все закончилось.
– Закончилось? – Джейден наклонил голову к плечу. – Ты от меня не отделаешься. Мы теперь навсегда Частичные Бро.
– Это как двоюродные бро или сводные бро?
– Не мучай меня математикой после игры. – Он шутливо ткнул меня кулаком в плечо. – Но я серьезно. Давай тусить вместе. Научу тебя нормально играть в «Марио Карт», а не буксовать на обочине.
Его слова почти заставили меня рассмеяться.
Почти.
– Звучит неплохо.
Когда мы собрались, тренер Бентли попросила нас выстроиться в ряд, каждому пожала руку и поздравила с окончанием отличного сезона.
Я знал, что впереди нас ждет грандиозная вечеринка, на которую мы придем нарядные, и тренер раздаст награды Самому ценному игроку и Игроку, показавшему лучший прогресс, а потом объявит, кто станет новым капитаном.
Скорее всего, на этой вечеринке нас будут очень вкусно кормить, потому что тренер Бентли знакома с шеф-поваром одного из модных ресторанов в центре города – из тех, что расположены в отеле, но отелю не принадлежат. Насколько я понимаю, в мире модных ресторанов этот нюанс имеет большое значение.
– Дарий, я тобой горжусь, – сказала тренер, пожимая мне руку. – Выше голову.
Я сморгнул слезы и кивнул.
– Спасибо, тренер.
Солнце садилось за парковкой для учеников, окрашивая бежевые стены Чейпел-Хилл в огненно-розовый. По небу катились облака, воздух холодил кожу обещанием дождя.
Циприан Кузумано сидел на бордюре, уперев локти в колени и положив подбородок на ладони.
Я плюхнулся на землю рядом с ним, спрятав озябшие руки в карманы худи, и уставился на облака. Я не мог посмотреть Чипу в глаза.
– Ты не обязан был это делать.
Чип откинулся на спину и растянулся на траве.
– А я думаю, обязан. – Его голос был мягким и тихим. – Потому что таким человеком я хочу быть. И до сих пор у меня, кажется, не очень-то получалось.
Я наклонил голову в его сторону.
– Как так?
– Не знаю. – Чип побарабанил пальцами по ноге. – Мы с Трентом дружим, сколько я себя помню. Когда мои родители разводились, он пускал меня к себе ночевать, чтобы мне не приходилось слушать, как они друг на друга орут. Когда родилась Эви, именно Трент научил меня о ней заботиться, менять подгузники и все такое. Ты бы видел, как он ведет себя с ней. Совсем другой человек. – Чип стукнул кулаком по земле. – Еще он единственный видел, как я плачу. И единственный, кроме тебя, кто дал мне понять, что это совершенно нормально.
Трент был Сухрабом для Чипа.
– И что теперь?
– Не знаю. Я не хочу его терять. Но ты был прав. В чем-то он совершеннейший засранец. И я хочу, чтобы он стал лучше. – Чип с шумом выдохнул. – Я сам хочу стать лучше.
– Мне кажется, ты уже стал.
Чип повернулся ко мне. Его глаза затуманились.
– Прости меня. Мне правда жаль. Я все испортил.
– Не все, – сказал я. А потом добавил: – Я ужасно скучаю по нашей дружбе.
– И я. – Чип закусил нижнюю губу.
А я обратил внимание на то, какие у него красивые губы.
– Значит, мы можем попробовать начать сначала? – спросил Чип.
– Ага.
– А как насчет того… что я сказал?
Мое сердце застучало быстрее.
– О чем ты?
– О тебе. И обо мне. – У Чипа порозовели уши. – Я все еще думаю, что ты красивый.
Настал мой черед прикусывать губу. А взгляд Чипа замер на уровне моего рта.
Я вздохнул.
– Ты, наверное, слышал, что мы с Лэндоном расстались.
– Да. Мне жаль. Это я виноват.
– Неправда. Но мне нужно время, понимаешь?
– Понимаю.
Я наконец посмотрел Чипу в глаза. В них светилась надежда.
– Но я тоже думаю, что ты красивый.
Улыбка на лице Чипа засияла ярче варп-ядра.
– А еще умный. И смелый.
– Да ладно тебе.
– Нет, я правда так думаю. – Я кивнул сам себе. – Но сейчас мне нужен друг. Договорились?
– Хорошо.
– Здравствуй, Дариуш-джан! – воскликнула Маму, ответив на звонок. – Как же я соскучилась!
– И я соскучился.
– Как у тебя дела.
– Нормально. Правда, мы проиграли первый матч в плей-офф, и мне немного грустно.
– Сочувствую. Уверена, ты сделал все, что мог.
– А еще я ушел с работы.
– Мама мне рассказала.
Словно почувствовав, что мы говорим о ней, мама появилась в дверях моей комнаты, но заходить не стала.
– Хм. – Я покосился на маму и вернулся к экрану. – Я дозвонился до Сухраба.
– Отличные новости! – Маму облегченно расслабила плечи. – Прости, что не сказала тебе раньше, маман.
– Все хорошо, я понимаю, что так было нужно.
– Может, когда-нибудь он приедет в Портленд.
– Это было бы замечательно. – Я откашлялся. – А как у тебя дела?
Маму вздохнула.
– День на день не приходится. Иногда я грущу. Иногда злюсь. А иногда забываю.
– Я тоже.
– Бывает, задумаюсь о своем, повернусь ему что-то сказать – а его нет.
Я тоже много чего не сказал Бабу. А теперь уже слишком поздно.
Но Маму еще с нами. Я должен успеть.
Внутри все сжалось.
– Маму, могу я тебе кое в чем признаться?
– Конечно,
