мы едем домой!
Маруся смотрела на нее и хлопала глазами:
– Как – домой, куда – домой, какое – завтра? Завтра мне надо в Мурманск к врачу! И вообще – что ты несешь?
– Никакого Мурманска! В Москву, – повторила Юля. – Домой, и это не обсуждается! А теперь писать и спать, я устала. Господи, как я устала! И вообще, – улыбнулась она, – у меня скоро свадьба, и вся семья должна быть в сборе. Какая свадьба без тебя?
– Без баяна, – машинально поправила Маруся. – Какая свадьба без баяна.
– Все, Мань. Ложимся. А завтра сборы. И никакого мурманского врача, поняла? Врач будет в Москве! И врач, и все остальное! Мой будущий муж, между прочим, и. о. главврача. Пока и. о., но скоро будет главврачом! Да какая разница, у него полно знакомых! Короче, любые возможности! Все, спим, маленькая. Завтра у нас трудный день.
– Никуда я не поеду, – вдруг заявила Маруся. – И вообще! Я взрослая замужняя беременная женщина, и ты не имеешь права распоряжаться моей личной жизнью! Дом мой здесь, поняла?
– Какой дом, Маруся? – Юля зевнула. – Рассмешила! И не мешай мне спать. Все, легла и умолкла. Взрослая она. И замужняя. Да к тому же беременная. Господи, дай мне сил! Сил и терпения.
Маруся, укутанная, как в кокон, продолжала вяло сопротивляться и что-то бормотать, но Юля ее не слышала, Юля спала. Она всегда прекрасно спала, в любых обстоятельствах.
Следующий день можно было назвать днем слез. С самого утра Маруся рыдала и умоляла сестру оставить ее в покое, однако та была непреклонна:
– Никаких «останусь», «здесь мой дом и моя семья»! Ага, как же, – собирая Марусины вещи, бормотала Юля.
Маруся срывалась с дивана, бросалась к сестре, выбрасывала из чемодана свои вещи, но Юля с олимпийским спокойствием укладывала их обратно.
Рыдания перетекли в истерику, и тут уже испугалась Юля. Она знала, как вести себя с человеком в истерике, но залепить пощечину беременной дурочке как-то не очень, не дай бог навредить. Юля вплотную подошла к дивану, на котором, отвернувшись к стене, лежала Маруся, уперлась коленками в ее вздрагивающую от рыданий спину и тихо, но очень решительно произнесла: – Маш, ты же не хочешь его потерять?
Маруся замерла, напряглась.
– Ну вот и правильно. Давай, девочка. Дел еще по горло. Соберем чемодан, найдем машину и поедем. Поедем, милая, так будет правильно.
– Не поеду, – прохрипела Маруся. – Думаешь, будет как обычно: ты сказала, а я сделала? Так вот! – резко обернувшись, она смотрела в упор на сестру. Взгляд ее был полон ненависти и готовности к сопротивлению. – Так не будет! Повторяю – я не поеду! Скоро вернется мой муж, и я должна его встретить! Я не могу, чтобы он…
Юля взяла ее руку:
– Маруся, родная! Ну, во-первых, твой муж вернется через несколько месяцев. А во-вторых… Во-вторых, Манечка, ребенок сейчас важнее! Ребенок и твое, дорогая, здоровье. И вообще, Мань, мое терпение не безгранично, я со всем согласна – ты давно не маленькая девочка, ты взрослая, – Юля усмехнулась, – замужняя женщина. Ты будущая мать, у тебя семья, и ты сама принимаешь решения. Все так, милая. Вот и докажи всем, что ты взрослая, самостоятельная и разумная женщина! Разумная, Мань! Это главное. Ну что тут такого? Съездим в Москву, покажемся лучшим врачам, повидаешься с папой и Асей. Неужели ты не соскучилась?
Тихо всхлипывая, Маруся молчала.
– Побудешь дома, в нашем родном Мансуровском, – продолжала Юля, – в своей комнате, Манька! Ну и отдохнешь от всего этого, – она обвела взглядом комнату, – придешь в себя. В конце концов, ребенку нужны хорошие фрукты, рыночный творог, свежее мясо. Свежее, Мань! А не из стратегических военных запасов! Короче, подъем, быстрые сборы – и в Мурманск! А с билетами разберемся на месте, подключу кого надо, будут билеты.
В дверь раздался звонок. На пороге стояла Лида.
– Чё тут у вас? – кивнула она в сторону комнаты. – Ругаетесь?
– В Москву собираемся, – жестко ответила Юля, – у Маруси проблемы. Или ты не в курсе?
– Да в курсе, – махнула рукой соседка, – и правильно, что в Москву! Хорошо, что вы приехали! – зашептала она. – Не очень у ней дела, гипертонус! Таблетки то есть, то нет. Да и вообще, то живот болит, то страшно. Сны снятся тревожные. Забирайте ее! Родит и вернется. Так многие делают, те, кто с Москвы или с Питера. А Лешка все поймет и не обидится! Лешка хороший, да и Марусю любит!
Юля была удивлена. Не ожидала она поддержки от соседки. А вон как повернулось. Ну и отлично, пошла тяжелая артиллерия. И Юля, цепко ухватив Лиду за полный локоть, втащила ее в Марусину комнату.
Как ни странно, но именно Лиду Маруся послушалась. А может, просто кончились силы сопротивляться. Она встала, выпила чаю и стала собирать чемодан.
На улице, прощаясь с соседкой и намеренно игнорируя сестру, громко сказала:
– Через месяц, Лидуш. Я вернусь через месяц! Проверюсь и вернусь, ты поняла? Я не сбега́ю, Лид! Я к врачу, ты понимаешь? Я не предатель, как Шура Козлова!
Та уверила ее, что все понимает. Возмутилась:
– Какая там Шура, где ты и где Шура? Конечно, вернешься, кто б сомневался! А пока думай о малыше, это главное!
Сели в машину и медленно двинулись. Молчали, Маруся смотрела в окно, а Юля дремала – в машине было жарко, разморило. Юля твердо верила, что сон – это лекарство. А ей нужны были силы. Она снова, как когда-то, отвечала за младшую сестру. За свою маленькую, глупую девочку.
Самолет в Москву улетал в три ночи. Измученная и бледная Маруся спала в кресле в зале ожидания. А выспавшаяся Юля жевала сухой бутерброд с сыром, запивая его невыносимо сладким кофе из граненого стакана.
В Москву прилетели в пять двадцать утра. За окном была обычная московская оттепель. Капли дождя стучали по стеклу иллюминатора.
Выспавшаяся Маруся была растеряна, но радость свою не скрывала – дом! Родной город, где все знакомо и любимо, как она могла жить без него? Как же она соскучилась, господи! И как она счастлива!
Из аэропорта позвонили в Мансуровский – после папиной болезни любые новости, и плохие, и хорошие, без предупреждения вываливать было опасно.
Ася, конечно, разохалась – такого счастья не ожидала. Писем ожидала, фотографий, Юлиных рассказов. Но Марусиного приезда? О таком счастье и мечтать не могла!
– Все, бегу к Саше, разбужу его. Умница, что позвонила! – шепотом возбужденно тарахтела она. – Иначе не только у Саши – у меня бы был инфаркт!
Недавний снег смыло дождем, мокрые дома, как промокшие собаки, жались друг к другу. Женщины раскрывали зонты, мужчины, подняв воротники, мужественно и широко шагали по лужам. Но Маруся
