и одиноко, я знаю. И мне сейчас очень грустно и одиноко! И знаешь, странное дело, я скучаю по городку, по нашему поселку, по нашей комнате, по девчонкам. Про тебя я молчу. – Маруся жалобно всхлипнула: – Знаю, что для малыша это вредно. В общем, лежать мне здесь и лежать, скорее всего, до самых родов. Может, ненадолго выпустят, а потом снова заложат, запрут. Такая беременность, Лешик, не повезло. Господи, что я несу! Мне – и не повезло? Тогда кому повезло? Все, хватит киснуть и кваситься, совсем распустилась, тоже мне, жена офицера! – И, тяжело вздохнув, Маруся перевернулась на спину и осторожно погладила живот. – Болит меньше, гипертонус исчез, давление в норме, анализы стали лучше, а значит, все сделали правильно. И все, не будем о грустном, только положительные эмоции! И не будем думать о сестре, тем более что она не приходит. Ася сказала, что Юлька в командировке, в Самарканде. Везет же некоторым».
Юлька появилась в субботу вечером, когда время для посещений уже закончилось. Маруся дремала, но сквозь некрепкий сон уловила знакомый голос. Сестра возмущалась, что в больнице ранний отбой, ее увещевали, но она никого не слушала. Громкий стук каблуков неумолимо приближался – Юлька, как всегда, победила, она не умеет проигрывать.
Дверь распахнулась, и она возникла на пороге, растрепанная, взбудораженная, возмущенная. За ней шла дежурная медсестра, повторяя:
– Халат хотя бы наденьте, гражданочка!
Юля отмахнулась и, увидев Марусю, зашла в палату. Села, отдышалась и наконец улыбнулась:
– Привет! Ну как ты здесь, а? Поменяла одну камеру на другую?
Маруся возмущенно хмыкнула:
– Очень остроумно!
– А я тебе фруктов привезла! Настоящих, узбекских! Такая вкуснота, полный отпад! – И Юля зашуршала пакетом. – Смотри, какое яблоко! – Сестра протянула Марусе огромное розовое, глянцевое яблоко. – Ты такое видела? И вкус потрясающий! Витамины, Марусь!
– Потом, – ответила Маруся, – сейчас неохота.
– Ну да, выпендриваемся. Ощущаешь себя самой несчастной? Понятно, что больница – это невесело. Но ты могла бы валяться в провинциальной больничке черт-те где, на краю света, Маруся! На старом зассанном матрасе и сером белье в палате на десять больных. А ты лежишь в двухместной, в тепле и уюте, с теликом в коридоре. Ася таскает домашние супчики, но все равно все не так! А что не так, Маруся? Кто тебя обидел? С тобой плохо обращаются, тебя не лечат, не спасают твоего ребенка? Если так – скажи! Скажи, и я все устрою!
Маруся хмыкнула:
– Да уж, не сомневаюсь, ты все устроишь! Ты уже все устроила, Юля!
– Ну ты даешь, – хрипло ответила Юля. – Сама все заварила и обвинила меня. За что ты мне мстишь, Маруся? Что у тебя в голове? Ты так и осталась капризной и избалованной девицей! Но самое главное, ты никогда не станешь другой! Правильно говорила умница Кларочка, ты та еще штучка! Тихая слабая милая Маруся. А выжмешь все, что захочешь.
Отвернувшись к стене, Маруся расплакалась.
Больше в больнице Юля не появлялась. «Обиделась? Ну и отлично, зачем мне отрицательные эмоции?» – успокаивала себя Маруся, но о своих переживаниях не рассказывала даже Асе. Ася страдала. Она всегда страдала, когда ее девочки ссорились, и, как обычно, все скрывала от мужа. Саша и так очень слаб, несправедливое хамское увольнение его окончательно добило, муж переживает за младшую, а тут еще эта ссора… Слава богу, что стал работать над книгой. Ася вопросов не задает, просто радуется. Работает – уже счастье, работа отвлечет от любых черных мыслей, спасет от обид. Жаль, Ася этого лишена.
Денег катастрофически не хватало. Как прожить на пенсию людям, привыкшим к хорошей зарплате? Хорошо, что Юля на ногах – квартира, работа, все сама. А вот Маруся теперь на них: фрукты, свежее мясо, лекарства. Можно было бы поговорить со старшей, но Ася стеснялась. Нет, брать у Юли не выход. Выход один – Асе нужно работать.
В детской районной поликлинике, где когда-то она работала, вакансий не было. Во взрослой вакансии были, но брать ее не спешили – потеря квалификации. Глупость – какая потеря квалификации? Ася возмутилась:
– Почти три года я ухаживала за лежачей старушкой и много лет рядом с больным мужем! Вы думаете, я разучилась делать уколы?
Главная сестра призналась честно:
– Мне проще взять девочку после училища, чем вас, с огромным разрывом в трудовом стаже. Ищите где-нибудь на окраине, в новом районе, там медсестры точно нужны.
В отдаленный район? А время на дорогу? Метро, автобус. Нет, не пойдет. Ася совсем сникла, и вдруг подарок – разговорилась с соседкой, заведующей детским садиком, что в пяти минутах от дома, и та предложила ей ставку медсестры. Радости не было предела – воистину, бог закрывает дверь, но приоткрывает окно. Через неделю Ася вышла на работу.
Александр Евгеньевич пребывал в полной растерянности:
– Как так – на работу? А я?
Ну да, сама виновата. Приучила, что она вечная нянька, всегда рядом. С возрастом далекий от жизненных реалий муж совсем отключился от бытовых проблем: ни деньги, ни расходы, ни все остальное его не волновало. Он жил в своем мирке, в своих рукописях и науке, в своих переживаниях и обидах, и все остальное, разумеется кроме девочек, его не интересовало. Ася не обижалась – в конце концов, всю жизнь именно он был кормильцем, обеспечивая семью, ни она, ни девочки не знали горя и лишений, а сейчас он состарился, сник, сломался, возраст и болезни. В общем, пришло время отвечать ей, Асе. Надеяться на книги было смешно – когда еще он их напишет, и это не заработок, а способ удержаться на этом свете.
Словом, рассчитывать было не на что, да она и не рассчитывала. Только бы работал, только бы вставал с дивана и садился за стол, а с остальным она справится.
Сама удивлялась своей уверенности – ведь кроме немолодого и нездорового мужа на ней беременная Маруся. Да и работа немного пугала – сколько лет она не работала, сколько считалась домохозяйкой?
Но все постепенно вошло в колею, и ловкая Ася все успевала: дом, работа, Маруся, Саша. Никто из домашних не пострадал, и Александр Евгеньевич успокоился – жизнь, кажется, не менялась. Да и жену можно понять – бедная Ася, как же ей надоело сидеть дома возле него, следить за его давлением, раскладывать таблетки, приносить чай. Кто это выдержит? Асю можно понять. Тяжелое бремя – жить с пожилым и больным человеком. Трудно это и нерадостно… Жену жаль, да и, если подумать – что хорошего он ей сделал? Что получила она от их брака? Вдовца
