шепотом окликнуть по имени у меня не хватает. Безумие какое-то. Это же Андерсон. Не краш. Но я была сильно не права, отсюда неловкость. И робость. Каждое движение, кажется, заряжено дополнительными смыслами. Одно выглядит вызывающе обыденным, другое – неприятно официальным.
Но я не могу поддаться страху. Не теперь. И нужно сделать что-то впечатляющее.
Мистер Эдельман переводит взгляд на свои записи, и я перестаю думать.
Просто делаю.
Наклонившись в сторону всем телом, я сдвигаю парту все ближе и ближе к парте Андерсона, пока она не падает в проход между нами. Потрясенная, я замираю на месте. С одной стороны, так и было задумано, с другой – я не ожидала, что справлюсь. Я даже падение не могу на репетиции отработать. А теперь еще и весь класс на меня смотрит.
Интересно, Ной чувствовал то же самое?
– Вот черт, – восклицает Рейна.
Брэнди вскакивает со своего места и помогает мне подняться.
– Дети, пожалуйста, давайте будем осторожнее, – просит мистер Эдельман, устало потирая подбородок. – Кейт, ты в порядке?
– В полном, – быстро отвечаю я. – В полном порядке. Можно я схожу в медпункт?
Лана Беннет, сидящая на другом конце кабинета, окидывает меня подозрительным взглядом:
– Ты же сказала, все в порядке.
– Так и есть. Но никогда не знаешь, что там на самом деле, верно? Вдруг у меня внутреннее кровотечение? – Я поднимаю парту и ставлю ее на место. – По-моему, лучше проверить и не беспокоиться.
– Я выпишу тебе пропуск, – вздыхает мистер Эдельман.
– Спасибо! А вы не могли бы выписать еще один на Андерсона? Возможно, мне понадобится помощь.
Я почти чувствую удивленный взгляд Энди, но заставляю себя смотреть только вперед. Мистер Эдельман на секунду закрывает глаза.
– Почему бы и нет. Еще что-то? Вызвать тебе скорую?
– О! – вмешивается Джек Рэнделл. – Как насчет ско-о-орой?..
– Да прекрати ты. – Рейна пинает ножку его стула.
– Все хорошо? – уточняет Брэнди шепотом, хмуря брови.
– Напишу тебе, – одними губами отвечаю я.
– Так, прошу. Пропуска для Кейт и Андерсона.
Я вскакиваю и тут же делаю вид, что морщусь, как будто мне больно было наступать на ногу. По-моему, выглядит устрашающе наигранно, но, возможно, актерского таланта во мне больше, чем я думаю. Даже Андерсон обнимает меня рукой за талию и говорит:
– Постарайся беречь ногу.
Я улыбаюсь ему:
– Точно.
– Что за лицо?
– Расскажу через секунду.
– Интрига! – говорит он, покосившись на меня.
Мы медленно выходим из кабинета мистера Эдельмана, и я выпутываюсь из руки Андерсона, едва становится ясно: он нас не видит.
– Во-первых, я в полном порядке.
– Я это подозревал. – Он поднимает брови. – А в чем дело?
– Нужно было сбежать.
Андерсон явно прячет улыбку:
– Это же мистер Эдельман. Можно было просто уйти.
– Знаю. Но я хотела, чтобы ты ушел со мной.
– В Богом забытый туалет?
– Нет, – качаю я головой. – Мне нужно поговорить с тобой где-то, где я буду видеть твое лицо.
– Лицо у меня отличное.
Я слегка пихаю его и тут же хватаюсь за руку:
– Ох!
– Черт. – Андерсон широко распахивает глаза. – Ты правда ударилась?
– Шучу, – улыбаюсь я в ответ. – Ладно. Хочешь уехать из школы?
– Уехать из школы. Гарфилд, что с тобой?
– Знаю-знаю. Но вот что: давай поедем в «Таргет» и купим все для вечеринки?..
– Для вечеринки?
– У тебя же день рождения, дубина. – Я хватаю его за руку. – Ну же, выйдем через боковую дверь.
Он с улыбкой качает головой:
– Я не собираюсь праздновать.
– Чего это вдруг? Почему?
– Потому что оно выпадает на вечер второго спектакля. Мы даже не успеем вернуться домой до одиннадцати.
– Но тебе исполнится семнадцать!
– Отметим с труппой в воскресенье.
– Что? Нет. У нас будет вечеринка. Начнем в полночь, мне все равно. Будем жить как пижоны. Поехали в «Таргет». – Я останавливаюсь у двери и смотрю по сторонам. – Все чисто.
Андерсон проскальзывает следом за мной.
– Почему ты так упорно хочешь в «Таргет»?
– За штуками для вечеринки.
– Прямо сейчас? Во время урока истории? Стоило ли ради этого ронять парту?
Я киваю:
– Стоило. Потому что я хочу извиниться. По-настоящему извиниться, пока окончательно не струшу. – Я вздыхаю. – И мне нужно сделать это в машине.
Энди смотрит на меня, открывает рот, потом закрывает снова. Едва заметно улыбается:
– Вроде бы ты хотела поговорить в таком месте, где мы сможем видеть лица друг друга.
– Не совсем: я хочу видеть твое лицо и твою реакцию, – объясняю я, пока мы идем через парковку. – А вот тебе мое лицо видеть не нужно. Вдруг я плакать начну. Так что вариантов два: ты будешь слушать меня за рулем, или мне придется надеть маску.
– О, помнишь ту гигантскую голову единорога, которую мы видели в…
– Даже не начинай. Молчи. Не хочу говорить о той голове.
Какое-то время Энди просто смотрит на меня, положив одну руку на крышу машины.
– Она была живая, – напоминаю я.
Только оказавшись на пассажирском сиденье рядом с Андерсоном, я понимаю: мы целую вечность вот так не сидели. Вдвоем, в машине. Мое пассажирское сиденье. Мой маленький дом. Пока мы выезжаем с территории школы, Энди не произносит ни слова, и мне поначалу кажется, что он беспокоится, как бы нас не поймали. Но вот мы уже на Хардскраббл-роуд, а он все еще молчит. Еще через минуту я понимаю: он ждет, пока заговорю я.
И это ожидание – словно мигающая лампочка. Мое сердце делает кульбит и начинает биться чаще. Нужно просто открыть рот. Произнести слова, которые крутились у меня в голове несколько дней. Не понимаю, зачем так нервничать. Мне же не нужно умолять его о прощении. Он явно не злится. Уже не злится. Я точно знаю его позицию. Но даже если тебя уже простили, это не значит, что не нужно извиняться.
Ладно, сейчас. Прямо сейчас. Я просто…
– Я просто поверить не могу, что ты решил не отмечать день рождения, – выпаливаю я.
Первый шаг.
Смешок, вырывающийся у Энди, тут же гаснет.
– Я все равно пригласил бы только вас, но Брэнди и Рейна не знают, что мой парень – мой парень, а значит, мы с Мэттом не сможем расслабиться. А ты… – Он на секунду умолкает. – Ты на меня злилась.
– Больше не злюсь. – В груди у меня комок. – Так он все-таки твой парень. Официально.
– Ага, – слабо улыбается Андерсон.
– Круто.
– Все в порядке, Кейт. Я понимаю. Правда.
– Нет. Все действительно в порядке. Клянусь. – Я зажмуриваюсь. – Энди, прости меня.
– Кейт…
– Нет, выслушай сначала. Прости. Я ужасно с тобой поступила. А ты не сделал ничего плохого. У нас были правила,
