принимать решения, руководствуясь тем, что лучше для них. И мы с Джимом считали, что для Ларри будет лучше не раскисать и научиться жить вдали от дома. А теперь расскажите мне, как ваша учеба.
Ариэль начала рассказывать, но Хелен ее не слушала. Она думала о том, как плохо ей было на туристической тропе несколько дней назад. О том, как она на протяжении долгих лет старалась делать так, как хочет Джим. Она вспоминала, как они приезжали навещать Ларри, и всякий раз мальчик готовил речь, почему его нужно забрать домой, и всякий раз смотрел на них с такой надеждой, что у Хелен сердце кровью обливалось. И как же он падал духом, когда понимал, что его не заберут и придется остаться в лагере еще на четыре недели. Почему она не настаивала на том, чтобы увезти Ларри домой? Потому что Джим считал, что лагерь мальчику полезен. Потому что, когда у двух людей противоположные мнения по какому-то вопросу, решающим будет только одно.
Хелен захотелось сделать Ариэль что-нибудь неприятное, и когда девушка протянула ей коробку печенья, которое испекла специально для них, Хелен заметила:
– Я-то уже давно не ем шоколада. Но Джиму, наверное, понравится.
6
Боб искал Сьюзан на выдаче багажа и никак не мог найти. Его окружала разношерстная толпа: люди в сандалиях и соломенных шляпах, люди с куртками и маленькими детьми, подростки с наушниками небрежно привалились к тележкам для багажа, а их родители – люди моложе Боба – с тревогой вглядывались в ползущую по ленте вереницу чемоданов. Прямо рядом с ним стояла сухопарая седая женщина и щелкала по кнопкам мобильного телефона. Сумку она крепко стиснула под мышкой, а маленький чемодан придерживала ногой, будто опасаясь, что на него кто-то покусится.
– Сьюзан?
Она была на себя не похожа.
– Ты на себя не похож, – сообщила она и убрала телефон в сумку.
Боб взял у нее чемодан и покатил к выходу, где уже выстроилась очередь в ожидании такси.
– Тут всегда так много народу? – спросила Сьюзан. – Господи… Ну прямо Бангладеш.
– И давно ты была в Бангладеше?.. – Боб почувствовал, что ведет себя как Джим, и добавил: – Не волнуйся. Съездим к Джиму в Бруклин, я его сто лет не видел.
Сьюзан внимательно следила за тем, как работает диспетчер такси, даже вертела головой в такт его действиям. Диспетчер свистел в свисток, подзывал пассажиров, открывал двери машин, и такси отъезжали одно за другим.
– Что слышно от Зака? – спросил Боб.
Сьюзан полезла в сумку и надела солнечные очки, хотя было пасмурно.
– У него все нормально.
– И больше ничего?
Сьюзан посмотрела на небо.
– Он мне давно не звонит, не пишет, – заметил Боб.
– Он на тебя злится.
– Злится?! На меня?!
– Он посмотрел, что такое нормальная семья, и задумался, а где вы с Джимом были все эти годы.
– А он не задумывался, где был его отец все эти годы?
Сьюзан не ответила. Они сели в такси, и Боб громко хлопнул дверью.
Он показал сестре Рокфеллеровский центр. Сводил в Центральный парк, где стояла балерина в золотой краске. Сводил на бродвейский мюзикл. Сьюзан смотрела на все и кивала, как застенчивый ребенок. Он поселил ее в спальне, а сам переехал на диван. Утром второго дня, сидя за столом и сжимая обеими руками кружку с кофе, она спросила:
– Тебе не страшно жить так высоко? Вдруг пожар?
– Я об этом как-то не думал. – Боб придвинул свой стул поближе к столу. – А ты помнишь что-нибудь о том несчастном случае?
Сьюзан посмотрела на него в изумлении. Помолчав, она ответила слабым голосом:
– Нет.
– Вообще ничего?
Сьюзан задумалась, невидяще уставясь перед собой. Выражение лица у нее было открытое и невинное. Потом произнесла несмело, словно боялась дать неправильный ответ:
– Вроде тогда был ясный день. Вроде я помню, как ослепительно сияло солнце… Хотя вполне мог идти дождь.
– Дождя не было. Я тоже помню солнце.
Они еще ни разу не обсуждали это между собой. Боб ощутил необходимость отвести взгляд от Сьюзан и тоже стал смотреть по сторонам. Он не успел привыкнуть к новой квартире, здесь все по-прежнему казалось ему незнакомым. Кухня сияла чистотой. Джим больше не назовет его жилище общагой, Боб не станет здесь курить в окно. Он уже пожалел, что поднял эту тему, с таким же успехом он мог поинтересоваться подробностями интимной жизни Сьюзан со Стивом. Его до костей пробрал стыд.
– Всегда думала, что это сделала я, – вдруг призналась Сьюзан.
– Что? – переспросил Боб, повернувшись к ней.
– Да. – Она бросила на него быстрый взгляд и принялась рассматривать сложенные на коленях руки. – Я думала, потому мама на меня и орет все время. На вас двоих она никогда не орала. Потому что я виновата. Я так часто думала. А когда уехал Зак, мне начали сниться жуткие кошмары. Я не помню их, когда просыпаюсь, но они жуткие. Чудовищные. В общем, если судить по ним, так и было.
– Сьюзи, господи! Сколько раз ты повторяла мне в детстве: «Это ты во всем виноват, тупица!»
Глаза Сьюзан наполнились нежностью.
– О, Бобби, ну конечно, чего ты хочешь от маленькой перепуганной девочки!
– То есть ты это не всерьез? Зачем?
– Я сама не знаю зачем.
– Тут недавно Джим захотел со мной об этом поговорить… Он все помнит. Вернее, думает, что все помнит.
– И что же он помнит?
У Боба язык не повернулся рассказать ей о признании Джима. Он неопределенно пожал плечами:
– Как приехала «скорая», полиция. Он помнит, что это сделала не ты. Не переживай, пожалуйста.
Долгое время близнецы сидели в молчании. За окном искрилась солнечными бликами река.
– Тут все так дорого, – посетовала Сьюзан. – Дома у нас сэндвич стоит столько же, сколько тут чашка кофе.
Боб встал:
– Ладно, поехали.
В коридоре они столкнулись с Родой и Мюрреем.
– Привет! – воскликнул Мюррей и пожал Бобу руку.
Рода тронула Сьюзан за плечо:
– Где вы уже побывали? Только не позволяйте ему вас утомлять. А то какой это отдых, когда переутомишься. Вы сейчас в Бруклин? К знаменитому брату? Ну, приятно познакомиться, хорошего вам дня!
Уже на улице Сьюзан сказала:
– С такими людьми я всегда теряюсь.
– С какими? С милыми и приветливыми? Ну да, таким никогда не знаешь, что и ответить.
Боб снова поймал себя на том, что ведет себя как Джим. Но как же она уже его утомила!
В вагоне подземки Сьюзан сидела, будто истукан, обеими руками вцепившись в сумку, а Боб качался на ремне, свисающем с поручня.
– Я так раньше каждый день на работу ездил, – сообщил он. – Слушай. По поводу того, о чем мы говорили… Это была не ты. Не волнуйся.
Она никак не дала понять, что услышала, лишь быстро взглянула ему в глаза. Поезд выехал на поверхность, и Сьюзан повернула голову к окну. Боб попытался показать ей статую Свободы, но пока Сьюзан соображала, куда смотреть, статуя пропала из виду.
* * *
– Как дела? – спросила Хелен, пропуская их в дом.
Она как-то изменилась. Будто
