кожуру.
Салли вздохнула. Ее раздражало постоянное вмешательство хозяйки в их дела, были неприятны эти неожиданные вылазки на кухню. Недавно вдова позволила себе тайком перебрать вещи в буфете Салли, положив лук в миску для яиц, чтобы освободить емкость для холодной рыбной похлебки, которая хранилась у нее на полках по нескольку дней.
Когда вдова взялась за вторую картофелину, до Салли дошло, что та завела речь более витиеватую, чем обычно… Каждое лето, говорила вдова, она сдавала дом одной семье. Весь дом. За двадцать-тридцать тысяч песет. Но – нож ее прямо летал, мгновенно очищая одну картофелину за другой, – этим летом она решила остаться в доме и сдавать комнаты. Однако из этого ничего не получается.
Салли похолодела от неприятного предчувствия и застыла в ожидании продолжения.
– Правительство, – вдова Мангада заискивающе улыбнулась и беспомощно пожала плечами, не переставая ловко чистить картофель, – правительство обязывает нас сдавать каждую комнату. И сегодня мэр Виллавьенто сказал, что если я не могу сдать все комнаты, то должна сдать дом целиком.
Салли задержала дыхание и впервые взглянула прямо в лицо вдовы. Раскрашенная маска осклабилась волчьей усмешкой. В глазах – черный, бездонный колодец, в котором утонул камень, и теперь на поверхности волнуется рябь. Салли повернулась и выбежала из кухни, оставив вдову с широко раскрытыми глазами и неочищенной картофелиной в руках – она даже не успела закончить фразу.
С трудом переводя дыхание, Салли ворвалась в комнату к Марку.
– Сделай что-нибудь, останови ее, – рыдала она, упав на кровать. Ее преследовал звук быстро постукивающих каблучков на лестнице. – Останови эту женщину, – умоляла Салли чуть ли не в истерике. – Она собирается нас выселить.
– Сеньора, – за дверью слышался теперь уже ласковый голос вдовы, напоминая Салли шелест таракана в буфете или паука, плетущего сеть в углу.
Марк приоткрыл дверь и посмотрел на вдову сверху вниз.
– В чем дело? – спросил он.
Вдова Мангада прибегла к своим обычным чарам. Она умоляюще смотрела на Марка и мурлыкала:
– Ах, сеньор. Сеньора такая чувствительная. Она даже не выслушала, что я собиралась сказать. Мужчины… – она замолчала, подбирая слова, – намного практичней в таких вопросах, чем молодые девушки.
Марк повернулся к Салли, которая хмуро взирала на них с кровати.
– Пойдем на кухню и займемся обедом, – сказал он ей. – Там обо всем и поговорим.
На кухне в разговоре с Марком вдова использовала свои самые обольстительные приемы, а Салли тем временем, еще не отойдя от потрясения, жарила картошку и сокрушалась, что не сдержалась и продемонстрировала перед вдовой свою слабость.
– Конечно, я не хочу, чтобы вы с сеньорой съехали, – сладко пела вдова. – И не ищу желающих снять весь дом. Но, – она заискивающе пожала плечами, – если алькальд кого-то пришлет, что я смогу сделать?
– Спроси, за сколько дней она нас предупредит? – угрюмо произнесла Салли по-английски. Она не хотела объясняться с вдовой на испанском и искала защиты в родном языке, незнакомом ей, а Марку отвела роль переводчика.
– За сколько дней мы будем предупреждены? – спросил Марк.
Вдова с удивлением посмотрела на него: неужели его волнуют такие пустяки?
– Ну, дня за два, за три… – протянула она неохотно, словно оказывала большую услугу.
Салли пришла в ужас.
– И куда нам тогда идти? – налетела она на Марка. – Ночевать на улице? – Ее затошнило при мысли о сборах, переезде на новое место, взбесила вдова, которая, подобно флюгеру, постоянно меняла решения.
– Мы все обсудим позже, – закрыл тему Марк.
Вдова наконец замолчала и вышла из кухни.
– Если она думает, – бушевала Салли за обедом, – что мы будем жить по ее законам и платить деньги, пока она не найдет кого-то еще, чтобы не потерять ни песеты… И не стыдно ей приплетать власти, чтобы оправдать свои хитрости…
– Не бери в голову, – успокаивал ее Марк. – Она похожа на краба, тоже ходит боком. Примем это к сведению.
Под вечер они решили пройтись по Виллавьенто, посмотреть, не сдается ли где комната, а пока молчать и ничего не говорить вдове о своих планах.
За ужином на балконе Салли переполняли эмоции:
– Мы сняли дом. Целый дом. У меня будет своя кухня. И собственный пучок соломы для мытья посуды.
– Наша новая хозяйка, наверно, прямо сейчас празднует победу, ведь ей удалось поднять арендную плату. – Марк, как обычно, был более сдержан в чувствах, но даже он с трудом скрывал радость. Они будут платить почти на тысячу песет меньше за тихий дом в городском квартале, чем платят за тесную комнатенку в шумном окружении у вдовы Мангада. Они переедут уже утром.
Марк и Салли с наслаждением потягивали вино, произносили тосты, чувствуя себя свободно и расслабленно впервые с того момента, как переступили порог дома вдовы Мангада.
Они допили всю бутылку, и Салли рассмеялась счастливым смехом.
– Мы будто освободились от дурного глаза, – сказала она.
Когда Марк помогал Салли с мытьем посуды, в кухню беспечно заглянула вдова.
– Ну как, хорошо погуляли? – защебетала она, улыбаясь веселой, особенно сладкой улыбкой. – Надеюсь, – продолжала вдова, – вас не огорчили слова алькальда. – Взгляд ее был вкрадчивым и лживым. – Мы проведем прекрасное лето. Возможно, никто не захочет снять весь дом. Будь вы испанцами, – и она бросила в сторону Марка лукавый взгляд, – вы никогда бы не отнеслись серьезно к таким пустякам…
– Полагаю, мы должны вас предупредить, – начал Марк без всяких предисловий, не обращая внимания на знаки Салли, призывающие его к молчанию, – что нашли новое жилище. Договор на все лето. Завтра мы переезжаем.
Увидев реакцию вдовы, Салли простила Марка за этот неожиданный сюрприз. У той отвалилась челюсть. А лицо пошло уродливыми лиловыми пятнами.
– Что?! – голос вдовы взлетел до неправдоподобно пронзительного визга. Она вся дрожала, словно охваченная порывами сильного ветра. – И это после всего, что я для вас сделала! Я отдала вам балкон… – В ее пронзительном визге послышались грубые, хриплые нотки.
– Наша комната слишком мала, без балкона не обойтись, и вы это знаете, – вставила Салли свое слово.
Вдова Мангада налетела на нее разъяренной осой, гневно размахивая пальцем у лица Салли.
– Это все ты, ты! Ты во всем виновата! – злобно набросилась на нее вдова, потеряв всякое представление о приличиях. – Вечно жалуешься. Комната слишком мала. Всегда наговариваешь. Вот твой муж никогда не жалуется… – Вдова прибегла к последней попытке подольститься к Марку.
– Я просто прошу жену вести наше хозяйство, – твердо оборвал Марк вдову. – Я с ней во всем согласен.
– Ну что ж, – вдова выпустила пар, но все еще пребывала в ярости. – И все это после моего внимания, щедрости, искренности…
Она замолчала, захлебнувшись от негодования. Но вскоре риторический талант к ней вернулся, и вдова сделала попытку сохранить лицо.
– Впрочем, как хотите. – Она с трудом выдавила улыбку, обнажив, как обычно, желтые зубы. – Так вы переезжаете завтра? – В ее глазах вновь появился металлический блеск счетной машины. Она повернулась на каблуках. Было слышно, как за
