успешную пиар-компанию по продвижению собственной персоны в кандидаты на пост главы города. По поведению жены и детей было похоже, что шансы у него неплохие.
Хотя Волю Нетребо побаивались, но все равно любили: премии Воля выдавал всегда и не скупился поощрять сотрудников, создавая прекрасную атмосферу служебной конкуренции.
Сегодня как раз в ожидании премии мясистый Жорик Портнов блуждал рассеянным взглядом по стенам и алчно потирал розовые ладошки. Накануне Жорик провел оживленную и многочисленную акцию протеста, которая вызвала шквальный резонанс в прессе. За такие вещи обычно поощряли неплохими деньгами. Когда Воля Нетребо ворвался в отдел, чуть не сорвав дверь с петель, Жорик замер в предвкушении жирного куша. Но Нетребо накинулся на Портнова, одной рукой оторвав его от пола и припечатав к стене.
Жорик дрыгал в воздухе ногами и хрипел. Предводитель гендерного отдела с налитыми кровью глазами рычал с пеной у рта и изрыгал проклятия на глазах у всего отдела.
– Грязная сволочь! – бесновался Воля. – Ты что натворил? Смотри. – Он слегка ослабил хватку и начал тыкать Жорику в лицо пачку фотографий. – Это что, я тебя спрашиваю, что это?
– Фотки… – проблеял испуганный Портнов.
– А на фотках кто?
– Люди…
Прижатый к стене Жорик болтался в воздухе, едва касаясь пола носками ботинок. Бедняга понемногу бледнел и еле дышал. В защиту Портнова начали раздаваться голоса:
– Оставь ты его, так ненароком задушишь.
– Задушу. Намеренно и с удовольствием! – взвился побагровевший Воля. Фотографии выпали из его руки и разлетелись по полу.
– Я тебе что велел сделать?
– Пикет собрать. Массовку привлечь и оплатить…
– Где ты набрал эту массовку? – Нетребо едва перевел дух. – Я тебя спрашиваю: где?!
– Возле поликлиники… детской…
– Какая тема пикета?
– Протест… требования…
– Какой именно протест?
– Я не знаю, – захныкал Жорик. – Ну, протест – он и есть протест, какая разница…
– А разница, сволочь, в том, что пикет заявлен за права меньшинств на однополые браки и самостоятельное разведение потомства! А ты туда баб с колясками нагнал. Полную площадь домохозяек с детьми!
В комнате раздалось сдержанное хихиканье, перерастающее в громкий хохот. Коллеги разглядывали подобранные с пола снимки, и Жорик уловил, что теряет поддержку сослуживцев. Но еще больнее было осознание потери премиальных.
На снимках в основном присутствовали мамаши с детьми, преимущественно – грудного возраста. Особо выделялось красочное монтажное фото, на котором в разных ракурсах была запечатлена дородная пышногрудая мамаша. Она аккуратно приспосабливала к двойной коляске со спящими близнецами табличку. На табличке довольно отчетливо было написано: «С кем сплю – того люблю! Требую легализации однополых браков!»
Вероломные коллеги покатывались от хохота. Тормозить Волю Нетребо больше не хотелось никому, но тот уже и сам не мог остановиться. Его глаза наливались яростью, а губы Жорика Портнова – синевой. Чем громче был слышен смех, тем синюшней становились губы нарушителя трудовой дисциплины.
Предводитель обернулся к свидетелям с перекошенным от ярости лицом.
– Что вы ржете как кони? Смешно? А меня с работы выгонят. Вам же хуже будет!
Продолжая удерживать Жорика, он обратился к Полковнику, который заглянул в комнату:
– Спасибо, хоть ты не ржешь.
– Не вижу ничего смешного, – равнодушно отозвался Полковник.
– Это… конец. Вся карьера – псу под хвост. Меня уволят. – Он закусил губу. – Это трагедия.
– Не вижу никакой трагедии, – заявил полковник. – Тебе ж велели объяснить, вот и объясни. В армии ты не служил, там бы всему научился.
– Что… что я им объясню? – взревел Воля.
– Что, мол, женщины вышли отстаивать права своих детей, которые могут захотеть стать геями. Мамки заранее заботятся, опережают время, чтоб их геи не страдали, как наши геи. Тебя еще и похвалят.
В комнате повисла тишина. Нетребо замер, аккуратно опустил Жорика на стул и пригладил ему лацканы пиджака. Затем тряхнул головой, расправил плечи, откашлялся и с высоко поднятой головой удалился.
Очухавшись, Жорик Портнов заявил:
– Вечно этот Полковник влезет! Я и без него хотел сказать то же самое!
Противный слякотный март наконец-то поддался обаянию веселого бесшабашного апреля. Солнышко стало теплым, небо прекратило вываливать на город мокрый снег и ледяной дождь, а народ постепенно менял дубленки и шубы на яркие пуховики и кожаные куртки.
Миша ожидал, что со дня на день получит приглашение на церемонию вручения всемирной премии толерантности. Он в деталях представлял свой путь на церемонию. Раньше он видел только в кино, как богатеи в ожидании взлета, развалившись в удобных мягких креслах первого класса, потягивают шампанское из изящных бокалов, а ухоженные стюардессы модельного вида следят за каждым движением и даже взглядом пассажира. Присаживаются на корточки и смотрят, как положено – снизу вверх. Лимузин, красная дорожка, гостиница пять плюс… Воздушные белоснежные халаты и мягкие махровые полотенца достаточно бросить на пол, чтобы на следующий день получить новые. Мишу теперь во всем мире будут встречать улыбкой, приветствовать и радоваться его достижениям. Вот что значит занять свое место в жизни. Виктора Миша возьмет с собой, пусть едет как сопровождающее лицо. Он не обидится, сам знает, кто чего стоит. Мише иногда даже становилось немного жалко своего единственного и лучшего друга, который предпочитал оставаться в тени, при этом имея неплохой потенциал. За все время их дружбы Виктор ни разу не предал, не возразил и всегда верил в то, что Миша – неординарный, особенный, да чего уж там – великий! Виктор ни разу не посягнул на Мишино законное место, не унизился до просьб, требований или претензий. А мог бы занять должность Ковригина, например. Загадочный, конечно, Виктор. Очень загадочный. Вроде материальный мир его совсем не волнует, но особняк-то у него вон какой. И о связях Виктор никогда не упоминал, хотя очевидно, что за ним кто-то стоит. Наверное, Виктор – обычный посредник, раз в мировую элиту приняли не его, а Мишу. Миша иногда анализировал, что бы он делал с собственным островом, яхтой, парком роскошных лимузинов… Вот один из них красуется на пьедестале перед входом в Толераниум. Такая же участь ожидала острова, недвижимость и яхты. Мелочь, бытовуха, суета. А может, Виктор знает что-то еще? Может, есть что-то более стоящее, чем управлять мозгами миллионов людей? Он ведь намекал, что можно достигнуть уровня, на котором захочется остаться навсегда…
Нет, Миша не будет унижаться до вопросов. Пусть Виктор сам расскажет, он обещал.
Новый отдел пересмотра базовых ценностей толком не начал работать, так как остался без руководителя. Вместо Виталика Петухова исполнять обязанности главы доверили Лысоватых. Перспективные разработки и
