стати человѣку на такой дорогѣ бросать все и начинать существованіе мизе-абля?
— Да, можетъ быть, — возразила Зинаида Алексѣевна, — и въ самомъ дѣлѣ ваши слова на него такъ подѣйствовали, что онъ хочетъ опять превратиться въ Донъ-Кихота?
— Но вы забываете, что онъ былъ смертельно влюбленъ въ Евдокію, что она приголубила его, что она его сдѣлала настоящимъ гранъ-фезеромъ, что съ ней онъ блаженствовалъ.
— Стало быть, надо повидаться съ этой Евдокіей.
— Вы думаете?
— Непремѣнно. И должны ѣхать вы. Она навѣрно питаетъ къ вамъ нѣжныя чувства до сихъ поръ, и вы на нее подѣйствуете, какъ никто.
Карпову не совсѣмъ было-бы легко отправиться къ Авдотьѣ Степановнѣ въ другое время, но для Николаича личныя соображенія отходили на задній планъ. Онъ тотчасъ-же исполнилъ совѣтъ Зинаиды Алексѣевны.
Когда Авдотьѣ Степановнѣ доложили, что ее желаетъ видѣть Алексѣй Николаевичъ Карповъ, она переспросила: кто?
Она только-что вернулась изъ лечебницы, куда перевезли Надежду Сергѣевну Загарину, чрезвычайно слабую, еле дышащую. Пообѣдавъ, она собиралась ѣхать опять въ лечебницу, и если душевное состояніе больной все такое-же подавленное, она рѣшилась отправиться еще разъ на поиски Бенескриптова.
Визитъ Карпова изумилъ ее и обрадовалъ, хотя она ожидала какого-нибудь горькаго объясненія.
Онъ вошелъ смѣло, но простымъ и искреннимъ тономъ сказалъ:
— Авдотья Степановна, я къ вамъ не по своему дѣлу.
— Здравствуй, Алеша, — отвѣтила она ему совершенно просто, точно между ними ничего не происходило.
Это его очень тронуло, онъ протянулъ ей руку и крѣпко пожалъ.
Говорить ей «вы» онъ считалъ послѣ того совершенно глупымъ и продолжалъ ей въ тонъ:
— Вотъ видишь, въ чемъ дѣло: ко мнѣ явился сегодня Николаичъ и такъ себя повелъ, что, кромѣ тебя, никто мнѣ не объяснитъ, что такое съ нимъ приключилось.
— Разскажи, голубчикъ! — проговорила она съ нѣкоторымъ испугомъ.
Онъ разсказалъ въ подробностяхъ.
— Я во всемъ виновата, — сказала съ глубокимъ вздохомъ Авдотья Степановна.,
И она въ свою очередь, все ему разсказала.
— Какой уларъ! — вырвалось у Карпова.
— Алеша, другъ мой, я не могу притворяться… Я ни для Николаича, ни для тебя, если-бъ ты меня заново полюбилъ, не измѣню моей судьбы.
— Спасаться хочешь? — спросилъ шутливо Карповъ.
— Да, дружокъ, и пожалуйста не зубоскаль надо мной. Что-жь я теперь могу сдѣлать съ Николаичемъ! Онъ ко мнѣ больше не придетъ, и я за нимъ больше не пошлю.
Отъ прежней «Евдокіи» Карповъ не видалъ ничего въ той женщинѣ, которая сидѣла рядомъ съ нимъ. Только она сдѣлалась еще красивѣе. Щоки ея похудѣли, глаза приняли совсѣмъ другое выраженіе, стали точно больше и глубже.
Карповъ залюбовался на нее.
— Значитъ, не отъ міра сего? — спросилъ онъ уже не шутливо.
— Нѣтъ, голубчикъ.
— Но зачѣмъ-же было такъ рѣзко отрубать?
— А какъ-же иначе? Тянуть, обманывать его, быть его полюбовницей — моченьки моей не было. Во мнѣ, Алеша, отъ твоей бывшей Дуни ничего не осталось.
Онъ вѣрилъ.
— Ты меня на путь наставилъ! — точно про себя выговорила она.
— Я? — удивленно спросилъ Карповъ.
— А то кто-же? Безъ любви я-бы валялась теперь въ грязи. Любовь къ тебѣ и озарила меня.
Ему вдругъ захотѣлось прильнуть къ ней: такъ ему было тепло и хорошо около нея, столько человѣческаго и всепрощающаго было въ воздухѣ, которымъ она дышала въ эту минуту.
— Ты-то полюбишь-ли наконецъ? — спросила его тихо Авдотья Степановна.
— Не знаю.
— Полюби, безпутный. Это кто такая та барышня, что въ карты-то играла съ вами? Полюби ее. Она мнѣ понравилась.
— Постараюсь, — отвѣтилъ Карповъ.
— Да! — вскричала Авдотья Степановна, поднимаясь съ мѣста. — А Бенескриптовъ что? Я вѣдь за нимъ совсѣмъ собралась: онъ мнѣ нуженъ.
— Мертвое тѣло.
— Батюшки! — вырвалось у Авдотьи Степановны.
Она ужасно огорчилась и со слезами на глазахъ разсказала Карпову, зачѣмъ она отыскивала его «паціента».
По соображеніямъ Карпова, запой Ѳедора Дмитріевича продолжится не меньше недѣли. Авдотья Степановна и тому была рада, что этого «несчастнаго», какъ она называла Бенескриптова, взялъ на свое попеченіе Карповъ. Она горячо благодарила его за такое доброе дѣло и повторила, что за одно такое дѣло отпустятся ему всѣ прегрѣшенія, вольныя и невольныя.
Они пообѣдали, и бесѣда ихъ была тихая и какъ-бы прощальная. Карповъ не выспрашивалъ, но все понялъ. Онъ не просилъ у нея позволенія бывать у нея и она не приглашала.
Послѣ обѣда Авдотья Степановна собиралась въ ле-чебницу къ Загариной. Но ей подали письмо. Оно было отъ Прядильникова. Она передала его Карпову.
Въ письмѣ стояло:
«Милостивая государыня Авдотья Степановна!
«Кончая всякія дѣла и возвращаясь къ той жизни, которую я велъ до знакомства съ вами, считаю долгомъ препроводить вамъ сумму, которая представляетъ собою все, пріобрѣтенное мною съ того времени, какъ я началъ заниматься вашими дѣлами. Подробный отчетъ денежныхъ операцій, веденныхъ мною по вашимъ порученіямъ, я буду имѣть честь представить вамъ надняхъ. Сегодня-же препровождаю лишь то, что у меня находилось въ рукахъ, и всѣ денежныя пріобрѣтенія, сдѣланныя мною съ вашимъ кредитомъ. Вы, конечно, согласитесь, что они мнѣ ни въ какомъ случаѣ не принадлежатъ. Распорядитесь ими какъ вамъ заблагоразсудится. Податель этого письма, артельщикъ, вручитъ вамъ пакетъ, съ обозначеніемъ содержащихся въ немъ денегъ и цѣнныхъ бумагъ, въ полученіи коихъ и прошу васъ покорнѣйше росписаться.
«Съ совершеннымъ почтеніемъ, и проч.»
— Каково? — спросила Авдотья Степановна.
— Послѣдовательно, — отозвался Карповъ.
— Должна-ли я принимать?
— Должна. Вѣдь онъ тебѣ пишетъ, что ты можешь сдѣлать изъ нихъ какое тебѣ угодно употребленіе.
Былъ позванъ артельщикъ. Онъ подалъ пакетъ и книгу, гдѣ Авдотья Степановна росписалась.
Зинаида Алексѣевна еле справилась съ Бенескрипто-вымъ и поджидала Карпова. Комната, взятая Прядильни-ковымъ, была приготовлена. Въ семь часовъ явился Карповъ, а четверть часа спустя, въ коридоръ, со своими пожитками вступилъ и Прядильниковъ.
«Насталъ, друзья, отмщенья часъ!» — запѣлъ онъ, и Карповъ съ Зинаидой Алексѣевной, заслышавъ этотъ напѣвъ, вздрогнули.
Они вышли ему на встрѣчу.
— Все готово? — крикнулъ Прядильниковъ.
— Готово, пожалуйте, — привѣтливо отозвалась Зинаида Алексѣевна.
— Какъ мы здѣсь лихо заживемъ! Эй, извощикъ, тащи сюда чемоданъ!.. Книги завтра привезутъ, — обратился Прядильниковъ къ Карпову: а бумаги я всѣ сжегъ.
— Зачѣмъ?
— Сжегъ! Сдѣлалъ, братъ, такое auto-da-fé, что просто прелесть…
Съ красоткой, съ картами, съ виномъ
Мы жизнь бивачную ведемъ!
«Откуда у него куплеты взялись? — почти съ ужасомъ подумалъ Карповъ.
Прядильниковъ вошелъ въ свою комнату и началъ возиться съ извощикомъ.
— Два паціента у насъ, — сказала Зинаида Алексѣевна на ухо Карпову. — Тамъ запой, а тутъ что?..
— Быть можетъ, еще похуже, — прошепталъ Карповъ.
Имъ стало страшно.
I.
Свежий, но яркій весенній день, какіе иногда бываютъ на Святой, стоялъ надъ Петербургомъ, вновь переполненнымъ шумомъ дрожекъ. Въ воздухѣ,
