class="p1">— Они нас откармливают. А потом всё, убьют.
— Кто?
— Эти. Кураторы.
Я засмеялся. Антоха засопел от обиды, его красное лицо стало бордовым. Он поджал губы:
— Не веришь? Знаешь, что с Первым случилось?
— Умер от ожирения. И с тобой то же будет, если спортом не займешься.
Мне надоело болтать. Я встал с кровати и подошел к двери.
— Иди к себе. У меня с утра тренировка. Надо выспаться.
— Дурак ты, — зашептал Антоха, — пойдем покажу.
Мне совсем не хотелось идти, но способа выгнать его из комнаты не было.
Петляя по длинному коридору, мы подошли к массивной деревянной двери.
Антоха достал из кармана ключ, бесшумно открыл замок, щелкнул выключателем:
— Смотри!
Вдоль темных кирпичных стен стояло несколько холодильников, а между ними длинными рядами к потолку тянулись коробки: банки с тушенкой, рыбные консервы и упаковки чипсов.
Я разозлился.
— Придурок, — прошипел я, — совсем от обжорства спятил.
Но Антоха не обиделся; с трудом пробираясь между коробками, он протиснулся к холодильнику и с силой рванул на себя дверцу. На полках холодильника аккуратными рядами стояли стеклянные контейнеры с бурой жидкостью, напоминавшей кровь.
— Это его, — прошептал Антоха.
— Кого? — не понял я.
Антоха схватил контейнер и ткнул мне в лицо. На крышке была наклеена этикетка: «№ 1. Дата заготовки — 24.06».
— И? — Я повертел контейнер в руке. — Это кровь для анализов.
— Я тоже так думал. — Антоха забрал у меня контейнер и поставил обратно. — А что ты скажешь на это?
Он открыл морозилку. Оттуда, седая от инея, на меня мертвыми глазами смотрела лысая голова парня под номером 1.
— Я давно понял: что-то не так, — бормотал Антоха. — Они нас кормили постоянно, кровь брали. Но не столько, сколько обычно берут, а гораздо больше. Поэтому мы вялые и есть все время хотим. Я ночью ходил на склад. За едой. Полез в холодильник за мороженым, а там это.
Антоха затравленно оглянулся и дрожащей рукой вытащил из коробки упаковку чипсов.
— Нужно бежать отсюда, — продолжал бормотать Антоха, с треском разрывая пакет, — тебе и мне. Я один не справлюсь. Я пробовал. Там на двери кодовый замок. А ты умный, сможешь разгадать.
— Да. — Я наконец пришел в себя. — Надо выбираться. Я заберу Китти.
— Нет. — Антоха замотал головой. — Только я и ты. Она все испортит.
— Без Китти мы не уйдем.
— Ладно. — Антоха смирился. — Иди. Я тут подожду.
В одной руке он держал упаковку чипсов, а другой пытался открыть банку куриного паштета.
— Китти, вставай. — Я тряс ее за плечо. — Надо уходить.
— Что, уже пора?
Китти, сонно щурясь, села на кровати.
— Надо бежать. Потом все объясню. Они нас убьют. Я видел. Кровь в холодильнике. И голова. Пойдем!
— А, ты об этом. — Китти потянулась, а потом снова плюхнулась в постель. — Не убьют. Расслабься.
— Что? Как? Откуда ты знаешь?
— Они сами мне рассказали. — Китти зевнула. — Я сразу поняла: что-то не так. И хотела сбежать.
— И ничего мне не сказала?
— Зачем? Они мне всё объяснили. Нам с тобой ничего не угрожает. Мы им не интересны.
— Кому?
— Кураторам. Они вампиры. Пьют кровь, боятся солнца. И живут по полгода в темноте. Но есть им всё равно нужно. Вот они и отбирают добровольцев. Одиноких и бесполезных. Кого искать не будут. И чтобы по группе крови были совместимы. Они не любую кровь могут пить.
— А мы? Нас же не откармливают? Мы с тобой им зачем?
— А нас взяли для души.
Китти хихикнула:
— Как котиков. Наша кровь им совсем не подходит, они специально отбирали таких, кого съесть нельзя. Мы их забавляем. Когда на тренажерах бегаем или танцуем. Им это смешно, понимаешь? Нас через полгода отпустят и денег заплатят. А теперь отстань, я спать хочу.
— Китти, но так же нельзя! Это бред! Мы не котики!
— Один, два, семь, четыре, — сказала Китти, — код от двери. Они не злые. Я могу уйти, когда захочу. Только я не хочу. А ты иди, пожалуйста. Дверь открывается на двадцать секунд. Потом автоматически закрывается и меняется код. Второй раз ты выйти не сможешь и зайти тоже. Так что хорошо подумай, зачем тебе это.
— Как «зачем»? Надо вызвать полицию. Они же людей убивают!
Китти закатила глаза к потолку и скорчила презрительную гримасу.
— Люди сами себя убивают. Они помешаны на еде. Их поэтому и взяли. Ну вытащишь ты своего друга. И что? Он будет сидеть дома, есть всё подряд и помрет от сердечного приступа. Он знал, на что шел. У всех брали согласие. Это его выбор. Полиции ты ничего не докажешь.
— Но мы... но я... так неправильно...
— А как правильно?
Китти отвернулась к стенке, нырнула под одеяло и закрыла глаза.
Я вышел из комнаты. Всё казалось мне бредом, сном, но внизу, в кладовке, я видел замороженную голову парня под номером 1, и еще меня ждал Антоха, которого нужно было спасти.
И я не собирался, как Китти, спокойно развлекать вампиров. Я не был котиком.
Антоха сидел там, где я его оставил. Взгляд его осоловел, вокруг валялись пустые упаковки от чипсов.
— Пойдем, — сказал я, — надо выбираться.
Он сыто икнул.
— Не, — сказал он, — давай завтра. Сегодня неохота.
— Как «неохота»? — опешил я. — Что значит «неохота»? Ты сам просил. Ты же говорил, что тебя тоже того...
— А может, и нет, — бормотал Антоха, — а может, не меня, а может, не того...
— Пойдем. — Я схватил его за плечо, пытаясь сдвинуть с места. — Завтра может быть поздно.
— Нет, — упирался Антоха, — не хочу.
— Ну и черт с тобой, я один уйду. Сегодня, сейчас!
Антоха икнул, протянул ко мне руку, пытаясь встать, но тут же, завалившись на бок, захрапел.
Китти не обманула. Код был верным — и после цифры четыре отмычка замка щелкнула, открывая путь к свободе. Я толкнул дверь.
Я стоял на пороге, а вокруг танцевала ночь. Небо мигало звездами, ветер целовал отвыкшую от свежего воздуха кожу. Голова кружилась от сладкого запаха ночных цветов, я думал, что сейчас сделаю шаг вперед и навсегда оставлю бункер. Снова пойду на нелюбимую работу, потому что больше ничего не умею делать. По пятницам буду пить пиво, встречаться с друзьями, спорить с незнакомцами в интернете. Но сначала вытащу Антоху и всех остальных тоже. Потому что это правильно и я не котик.
А могу сделать шаг назад. Закрыть дверь и остаться котиком. А через полгода уйти с деньгами и жить так, как мне всегда хотелось. И черт с ними — с Антохой и со всеми остальными. Китти, конечно, права, ничего я никому не докажу и не смогу изменить.
Я вдыхал ночной воздух, оттягивая момент, когда мне придется сделать выбор. Писк кодового замка вернул меня в реальность: начался обратный отсчет.
Пять. Я вспомнил красное одутловатое лицо Антохи. Толстые пальцы, жадно зачерпывавшие куриный паштет из банки.
Четыре. Я посмотрел назад. Запахом тлена и денег бункер звал меня обратно.
Три. Я отвернулся, вдохнул свежий воздух, пропитанный ароматом сирени, и задержал дыхание.
Два. Мне показалось, что за спиной я услышал тихий шепот Китти: «А как правильно?»
Один. Я выдохнул и сделал шаг.
«Представь, что Люськи не существует». Мария Соловьёва
Еще до того, как открыть глаза, Тамила Евгеньевна поняла: сегодня она точно умрет. За последний месяц она несколько раз просыпалась с ощущением, что смерть выжидающе смотрит на нее откуда-то из зарослей сирени под окнами. Но то были просто догадки,
