нож, то почему бы Ему не вернуть время назад? Чтобы мой пес снова был жив, чтобы мы с тобой и Владом жарили сосиски на костре. Почему нет? Я серьезно намеревался спросить у Него об этом. Но больше всего мне хотелось Его увидеть! Признаюсь, я врал вам, придумывая истории про призраков в доме проповедника, но после того случая, когда мы нашли в спальне труп, многое в моем мировоззрении изменилось. Я сам начал верить в привидений. Причем, всей душой и телом, будто ходил с ними за руку.
Рамилка потянул носом.
— Что произошло в доме?
— Он сидел за столом. Выглядел Он точь-в-точь, как раньше. Еврейский сюртук, драные штаны и старые ботинки. Его одежда отпечаталась в моей памяти, как лицо матери. — Рамилка потер виски и содрал небольшой участок кожи. — К тому моменту я уже не мог сбежать. Дверь захлопнулась, меня обступили тени. Дед поманил меня пальцем к столу, а я затрясся, как брошенный щенок.
— Он говорил?
— Он сказал мне, что будет убивать всех так же, как он убил мою собаку, пока мы не вернем Ему его вещь. Я сказал ему: «Все, нож ваш. Пожалуйста, остановитесь». А он ответил: «Остановлюсь, если ты пойдешь со мной».
— Куда? — недоумевал я. — Ты согласился?
— А у меня был выбор? Он сказал, что был у тебя дома и видел твои медали. Сказал, что хотел повесить тебя на их связке. А что потом? Владик, Сабина, наши родители? Я заварил эту кашу, Дэн. Я тебя не послушал, не совладал с собой. Все произошло из-за меня.
— В этом виноваты мы все.
— Нет, виноват я один. Я хорошо помню, как позвал вас в тот дом.
— Это не так!
— Уже поздно. Он забрал меня, и теперь я здесь.
— Неужели у нас больше нет шанса тебя вернуть?
Рамилка побрел в обратном направлении. На ходу он сказал:
— Не знаю. Отсюда только один путь, — он кивнул в сторону моря и покачал головой. Теперь ты знаешь, что ни Рая, ни Ада не существует. Есть только чистилище, которое освобождает мир от грешников. А именно, от людей, потому что ни одно из живых существ не совершает больше грехов, чем человек. Это место — начало пути в бесконечность. Что по другую сторону моря, мне знать не дано. Дед сказал, что я нужен ему, чтобы присматривать за пляжем, и пока я не развалился на части, мне нужно быть здесь. Потом он станет искать другого сторожа.
Я смотрел на него распахнутыми глазами. И
— И мы ничего не можем сделать?
Рамилка пожал плечами.
— Тебе надо торопиться, Дэн. Время истекает. Если ты останешься здесь до рассвета, чистилище тебя не выпустит.
Рамилка указал в сторону леса, где песок заканчивался, и чащу охватывала тьма.
— Идем, я покажу тебе, как перейти границу. Кулончик на твоей шее — твой пропускной билет. Без него ты сюда не войдешь и отсюда не выйдешь. Сохрани его. Однажды он тебе понадобится. Но, как только пересечешь границу, сними, чтобы никто не видел его. Чем больше глаз смотрит на кулон, тем меньше силы в нем остается. Наступит момент, когда сила иссякнет, и путь сюда закроется навсегда.
Мы шли к лесу. Рамилка с опаской поглядывал на небо, где не было ни звезд, ни луны. Солнце сменила темно-синяя пелена. Шум моря свирепел. Однажды я оглянулся и увидел над водой смутные силуэты человеческих голов. Они плавали там, как мусор в реке, а гребни то поднимали их ввысь, то опускали ко дну.
— Никому не рассказывай о том, что здесь видел. Никто не должен знать, как сюда попасть. Если ты нарушишь правило, демоны придут за тобой. У них есть свой путь в ваш мир, и они наблюдают за каждым. Портал не исчезнет, но на время ты должен забыть о дороге сюда.
— Какие демоны?
— Мне известен только один из них — проповедник. Есть и другие. Все они злые и готовы забрать тебя, но у них есть свои правила, и они не могут их нарушать.
Мы подошли к ручью. Рамилка зачерпнул воды и ополоснул лицо.
— Твоя доска. — Он сунул руку под куст и вытащил мой плот. — Ночью ручей течет в обратную сторону, и по течению тебе будет легко добраться до границы. Скоро наступит утро, и течение поменяется. Ручей направится к морю, и шансов вернуться в свой мир у тебя не будет.
Я опустил доску на воду, и поток тут же подхватил ее.
— Я увижу тебя еще когда-нибудь?
— Не знаю, Дэн.
В его прощальном взгляде я прочитал все, во что так не хотел верить.
— Передай маме, что я счастлив, — напоследок сказал Рамилка и оттолкнул меня от берега.
Я схватился за доску. Ручей понес меня во тьму. Вода бурлила, доска неслась вперед. По-над берегом метнулась тень, и шорох листьев обозначил движение какой-то фигуры. Вскоре заросли расступились, и ручей влился в маленькое озеро у отвесной скалы. В скале я увидел проход, по которому продолжил свой путь.
Часть третья
Дорога мертвецов
Я подставил стул и срезал веревку. Тяжелое тело опустилось мне на плечи. Я перенес Мишу на кровать и высвободил шею из петли. С первого раза это сделать не получилось. Руки тряслись, как перед смертью, и я все время ждал, что Миша очнется и что-нибудь произнесет. После того, как веревка поддалась, я опустил его голову на подушку, а сам уставился на тонкую, но глубокую вмятину, оставленную петлей. Даже труп в погребе проповедника не смотрелся так ужасно, как этот кроваво-синий след, вдавленный чуть ли по самый шейный позвонок.
Я укрыл Мишу одеялом и прошептал:
— Еще не все
