Годами она делала вид, будто идет в ногу со временем, и устала притворяться. Ее пальцы болели от остервенелого цепляния за край скалы. И не только пальцы.
— Эмми, дорогая, — начала она, торопливо ища предлог для вежливого отказа. — Никто не захочет смотреть эти видеоролики. Особенно молодежь. Не станут они тратить время на обрюзгшую старую клушу вроде меня.
— Я наглядно докажу, что вы заблуждаетесь, — парировала Эмми, кивая на вагонных друзей. — Где бы вы ни оказались, вы всегда собираете вокруг себя людей. И потом, у нас есть секретное оружие: Физз. Она уже согласилась прорекламировать «Спроси Айону» на всех своих ресурсах. Физз даже не против прийти к вам в качестве гостьи, с просьбой решить ее проблему. Что вы на это скажете?
— Вы гениальны, Эмми, и это очевидно. Но я против того, чтобы вы тратили уйму своего времени, стараясь заразить меня своим энтузиазмом. С моей стороны было бы нечестно оттягивать ваше внимание на себя. У вас целая жизнь впереди. Вам нужно думать о собственной карьере.
— Айона, поймите. Я вам предлагаю вовсе не из вежливости. Я хочу раскрутить проект с вами. Участвуя в нем, я смогу применить все свои способности и сделать что-то хорошее, что действительно поможет людям. Возможно, даже изменит чьи-то жизни. Это поменяет мое отношение к самой себе. По правде говоря, не я вам, а вы мне окажете услугу.
Айона молча оглядела своих друзей, с нетерпением ожидавших ее ответа. Она сделала глубокий вдох, постаравшись убрать дрожь из голоса.
— Спасибо, дорогие мои. Я вам невероятно благодарна, честное слово. Но я по-прежнему говорю «нет». Для меня уже поздно браться за такие проекты. Если честно, я примирилась со своей участью. А сейчас давайте праздновать.
Чтобы не видеть разочарованного лица Эмми, Айона потянулась к бутылке и сосредоточилась на наполнении стаканчика.
— Но обещайте, что вы все-таки подумаете над моим предложением, — попросила Эмми, в голосе которой не осталось и следа былого энтузиазма.
— Обязательно, — пообещала Айона, стараясь не встречаться глазами с Эмми и сознавая, что серьезно испортила девушке настроение.
Поезд подошел к пятой платформе вокзала Ватерлоо, но никто из друзей Айоны не вышел из вагона. Похоже, все они собрались ехать обратно. Даже кондуктор оставил попытки проверить у них билеты и примкнул к торжеству.
— Айона, у меня тоже есть кое-что для вас, — послышался слева голос Марты.
Она протянула Айоне конвертик. «Сегодня просто день загадочных конвертов», — подумала Айона и открыла его.
Там лежали два билета.
— Это на премьеру нашего спектакля. Она состоится на следующей неделе. Для меня очень важно, чтобы вы пришли. Придете?
— Дорогая, твою премьеру я бы не пропустила даже ради всех сокровищ мира! — воскликнула Айона. — А как же твои родители? Наверное, билеты предназначались им. Я не могу лишить их удовольствия увидеть выступление дочери. Они ведь захотят прийти на премьеру?
— Не волнуйтесь, — успокоила ее Марта. Конечно, захотят. Они же не совсем безнадежные родители. Только малость шебутные. Кстати, они вчера помирились. У меня есть билеты и для них тоже. Надеюсь, мама с папой досидят до конца пьесы и не начнут орать друг на друга, как Монтекки и Капулетти.
— В таком случае я явлюсь во всеоружии! — объявила Айона и, видя недоумение на лице Марты, добавила: — Не волнуйся, сердце мое. Это просто образное выражение.
Айона прошла туда, где сидел Пирс, и, убедившись, что девочка не обращает на них внимания, осведомилась:
— Пирс, полагаю, вы уже освоились в школе у Марты?
— Ну, можно сказать и так. Если под словом «освоиться» вы подразумеваете положение неоплачиваемого стажера.
— В таком случае сумеете ли вы раздобыть еще какое-то количество билетов на школьную премьеру? — спросила она.
За годы, проведенные в шоу-бизнесе и вокруг него, Айона усвоила непреложную истину: зрителей ни когда не бывает слишком много, а их энтузиазм ни когда не является чрезмерным.
Школьный актовый зал полностью преобразили в зрительный, но для Марты он по-прежнему оставался знакомым. Ей вспомнилось, как в первом классе она смотрела здесь рождественское представление и вдруг поняла, что человек в красочном костюме Санта-Клауса, улыбающийся в свою невероятно длинную бороду, — отец ее лучшей подруги.
Зал был полон принарядившихся зрителей. Все чинно и благородно, как в настоящем театре: приглушенный свет, негромкий гул голосов в ожидании начала спектакля. Но под этим «театральным налетом» ощущались отзвуки школьных собраний. Ароматы туалетной воды и лосьонов после бритья, исходящие от родителей, на время замаскировали привычные запахи дезинфицирующего средства, подросткового пота и гормонов. Марта по собственному опыту знала: сунь руку под сиденье любого стула, и непременно обнаружишь засохший комок жевательной резинки.
Она стала вспоминать мудреное слово, обозначающее эту ситуацию. Оно встретилось ей в первом абзаце антиутопии Маргарет Этвуд «Рассказ служанки», которую девочка прочитала по настоянию Айоны. Палимпсест. Так называли что-то переделанное и измененное, но продолжавшее хранить зримые следы своей прежней формы.
Парень, играющий Тибальта, выглянул в щель между половинками занавеса.
— Зал полнехонек! — сообщил он. — А посередине уселась потрясающая тетка с собачонкой. Собачонка наряжена в мини-юбку из елизаветинских кружев. Пушистая Елизавета Первая. Прикольно!
— Но в школу нельзя приходить с собаками, — сказал другой парень, играющий Бенволио. — За исключением собак-поводырей. Она что, слепая?
— Наверное. Иначе бы так не разоделась.
Подобному описанию могла соответствовать только одна зрительница. Марта тоже заглянула в щель, не сомневаясь, что увидит Айону. Айона и так отличалась высоким ростом, а уж если к этому добавить трехдюймовую прическу в елизаветинском стиле… Неудивительно, что она оказалась не только центром внимания, но и помехой для зрителей, сидящих сзади. Те перешептывались и пытались чуть сдвинуть стулья, чтобы увидеть сцену. Ну что же, вполне в духе Айоны, этого и следовало ожидать.
Но вот чего Марта никак не ожидала, так это того, что друзья из третьего вагона — ее персональный фан-клуб — займут весь ряд. Присутствие Пирса ее не особо удивило: он вроде как ее учитель. Однако на спектакль также пришли Эмми, Санджей, Дэвид и даже ее тренер Джейк.
Их появление очень обрадовало девочку и в то же время заставило ее нервничать еще сильнее. Когда в школе над нею издевались и всячески ее гнобили, друзья-попутчики заменяли Марте группу поддержки, а вагон ощущался этаким оазисом на колесах, островком безопасности. Вдруг сейчас она опозорится перед ними, провалив спектакль? Куда и к кому она тогда побежит?
При виде еще одной зрительницы Марте захотелось протереть глаза. Этого просто не могло быть. Наверное, ей почудилось. Да нет, не показалось. По
