заявлен как семейное мероприятие! – выкрикнул один из писунчиков. – Почему вы без Павлика?
– Гм… Грипп у него. Лежит с температурой, еле дышит, – отвечал хозяин города, косясь на супругу, которая в этот момент бойко давала интервью «Городскому вестнику» и не обращала на мужа внимания.
– Ребенок не смог прийти на этот прекрасный праздник, – вещала супруга. – Павлуша играл в футбол и сломал ногу. Ему придется избегать общественных мероприятий какое-то время…
Ближайший к мэру журналюга, воспользовавшись замешательством, чуть не запихнул микрофон в рот главы города.
– Так вы говорите «грипп»? А ваша супруга только что сказала, что ребенок в гипсе…
К репортеру приблизился Воля Нетребо в сарафане и кокошнике. Он смерил каверзного интервьюера таким взглядом, что тот засуетился и забормотал, как первоклассник:
– Простите, простите… Все предельно ясно… Мальчик заразился гриппом и пошел играть в футбол в инкубационном периоде. Потому и ногу сломал – ведь организм уже ослаб, а мозг еще не понял… Вобщем, дорогой мэр, желаем вашему сыночку скорейшего выздоровления и надеемся, что он станет постоянным гостем Толераниума. Тем более что сегодня в гостях у детей излюбленные ведущие детской передачи из Швеции: Какашка, Струя мочи и Задница.
По праздничному Толераниуму действительно сновали три персонажа в соответствующих ростовых костюмах. Экскременты с Задницей оглядывали ласковыми глазами аудиторию, отыскивая посетителей с признаками детства. Все трое как по команде ринулись в атаку, услышав, что какой-то официант произнес слово «мальчик».
Ребенок, названный «мальчиком», ядовито зашипел:
– Под суд захотел? Я еще не решил, кто я.
– Простите, а где ваши родители? – забормотал официант с огненно-рыжей шевелюрой.
Несмотря на полученные перед мероприятием инструкции, нанятые из городских заведений официанты доставляли массу хлопот.
– Вон мои родители! – заорало дите, указывая на пару тощих напомаженных джентльменов почтенного возраста.
– Я имею в виду, где ваша мама? – Официант чуть не плакал.
– Вон моя мама и моя папа! Ты на каком свете живешь? – Ребенок побежал к отцам с очевидной целью уволить обидчика.
Официант, встревоженный неизбежностью наказания, с мольбой в глазах бросился к огромному желтому поролоновому кубу, который изображал ожившую, тупо оскалившуюся от смеха говорящую мочалку.
– Губка Боб, вам пора проводить детей в детскую комнату! – нервно заверещал официант.
Мочалка просунул человеческую голову через красный рот:
– Не ори! Ждали ребенка мэра. Но Павлик заразился гипсом… – Голова указала глазами на окруженный журналистами стол.
– Пойдемте, детки, – улыбнулась жирная Какашка, обращаясь к единственному найденному ребенку. – Вам здесь точно не будет интересно, а там мы вам покажем веселую сказку…
– Да-да! – подхватил Губка Боб. – Мы покажем вам сказку, которую придумаем вместе с вами!
– Знаю я, про что может быть сказка, где в ролях говно, моча, жопа и мочалка, – резюмировал задиристый ребенок, принятый официантом за мальчика.
Полковник томился за сценой, ожидая сигнала к выходу. Давно он так не волновался. Он так и не придумал, с чего начать речь. Внезапно суетливый гомон смолк, как бывает, когда уставшая от ожидания толпа замирает в близком предвкушении обещанного действа. Полковник приосанился и решительно вышел на сцену. Он схватил микрофон, в полной тишине оглядел присутствующих и тряхнул головой, будто сбрасывая с себя наваждение.
– Дорогие товарищи! – Его голос прозвучал неожиданно уверенно и жизнеутверждающе. – Братья и сестры!
Зал разразился бурными аплодисментами. Полковник приободрился. Он выбрал верную ноту. Предыдущие годы были прожиты не напрасно. Откуда-то это обращение вдруг влетело в его мозг и вырвалось прямо из глубины души. Полковник продолжил, не сбиваясь с волны:
– Я человек честный. Должен признаться, что мне по поводу избыточного волнения дали таблеточку такую – розовую, с сердечком. Сейчас, когда я вас всех увидел, мне кажется, что я эту таблеточку выпил, хотя и не пил. Так что заранее прошу прощения, если вдруг ляпну что-то лишнее. Так вот, друзья. Я помню разные времена. Помню, когда фильмы снимали почти без слов, а люди все равно разговаривали… Глазами, руками, позами… Все понятно было. Помню, когда по телевизору секса не показывали, а дети все равно рождались. Когда слово дал и его не сдержал – потерял уважение, доверие, а то и вообще руки тебе не подавали… Мужик нормальный даже халат банный не надевал, потому как бабское это. И дети рождались только мальчиками или девочками. И хорошие такие были. – Полковник прочистил горло. – Сейчас времена другие. – Оратор шмыгнул носом и протянул указательный палец в сторону ВИП-ложи. – Вон там уважаемый пенсионер сидит, в отцы мне годится, а мальчонка симпатичный ему язык в ухо по самые гланды загнал. И ничего: еду им подают, с уважением стол накрывают. – По залу пробежал недовольный шепоток. Полковник упреждающе поднял руку.
– Грешен. Каюсь как на духу. Натурал, белый, традиционный, дети – естественным путем. Мальчик и девочка, тоже белые, без ожирения, без аллергии на лактозу и глютен, без психологов и психиатров. Правда, думают, что живут в великой стране, что заведут себе семьи нормальные… эээх. – Полковник перевел дыхание и уловил в зале недоуменный ропот. – Хотя, конечно, я согласен с последними тенденциями: половой акт, который возвели в степень преклонения, необходимо обесценить и искоренить, потому как вопрос рождаемости превратился в вопрос осеменения. А теперь вопрос осеменения превратился в вопрос размножения. А размножение – дело нехитрое. Вот у меня были в свое время голубые кролики…
Полковника несло, а в зале нарастал недовольный шум. Кто-то из присутствующих выкрикнул:
– Молодец, Полковник! Даешь голубую мечту каждому толерану!!
– И розовую! – добавил тоненький женский голос.
Полковник, возмущенный несанкционированным выступлением, в два прыжка оказался у стола нарушителей:
– Я тебе покажу толеранову мать, мать твою! Заткнись и не нарушай тишину говорящему!
Нарядный забияка в тунике бледно-розового цвета чуть выше колена испуганно прикрылся шелковым веером. Кокетливо хлопая наклеенными ресницами, он прошептал:
– Какой ты опасный… Я повинуюсь.
Его разномастные соседи взволнованно зашептались, но было очевидно – Полковника они всерьез не воспринимали. Когда он отвернулся, самые смелые показали ему языки и захихикали, довольные проказой. Самого Полковника ласково приобнял министр контроля здравоохранения и увел за кулисы.
Воспользовавшись замешательством, на сцену выбежал Доре и провозгласил начало торжественной части, которая состояла из вручения поощрительных дипломов. Ведущим церемонии был назначен особа королевской династии небольшой европейской страны. Он смотрелся вполне симпатичным розовощеким поросенком. Красивая шляпка с кустиком шиповника прекрасно сочеталась с длинной бородкой и розовыми шелковыми туфлями. Остальная часть наряда была выдержана в серых тонах. Толстые ляжки обтягивали легинсы стального оттенка, поверх которых ниспадала серебряная мантия, заложенная мягкими складками. Особу звали Жозеф, и она с непререкаемым достоинством зачитывала пункты программы на ломаном русском.
– Сейчас у нас литературная
