Конституции о трудовом подвиге всех членов, через который только мы можем прийти к нашей заветной цели! Известно, что только трудом добытое благополучие чего-то стоит, а не полученное сверху. Вот так я думаю. Может, я не прав? Спросите у гегемона, вот он тут рядом. Всю жизнь горшки ваял, печи придумывал, крыши латал, он то уж знает цену копейки. Фёдор Лукич, я прав или неправ? Брать нам деньги или отказаться от них, во избежание разврата?
Печник с глубочайшим непониманием лупал глазами и крутил головой, старясь понять, чего же от него хотят.
— Ты бы взял миллион просто так? — упростил вопрос Пётр.
— Кто мне его даст, — сказал печник. — Мильён? Я б тогда…
— Всё! — выставил вперёд руку Пётр. — Дальше не надо! Так можно угодить на кривую дорожку. — И ко всем: — Вот и ответ рабочего класса — нам не нужны дармовые деньги, они ведут к …праздной жизни!
— Я так не говорил, — сердито глядя на Петра, сказал печник.
Не обратив внимания на это возражение, Пётр подолжал:
— Пока у нас, как в анекдоте. Спрашивают миллионера, как он стал богатым. Я купил десяток яиц за десять рублей, сварил и продал их за одиннадцать. Накопил на десять десятков, продал их за сто десять рублей. Понятно, говорят, и сколько лет понадобилось, чтобы накопить миллион? Нисколько. Скоро умер дядя-миллионер, и я получил наследство!
— Григорий Самвелович, — заговорил Сергей, пропустив анекдот мимо ушей, — мы согласны принять вашу помощь. Если вы не против, составим договор на приемлемых для нас условиях, заверим его у нотариуса…
— Вот это деловой разговор, — согласился Сарьян. — Обсудите план создания полнокровной, жизнеспособной административной единицы. В нём должно быть какое-то производство, где бы люди могли работать, должны быть хорошие квартиры. Дороги и тротуары из асфальта. Короче, обсудите, не вникая в мелочи, не считая затрат на это всё. Два дня вам сроку. Через два дня мы встречаемся и обсуждаем план в целом. Отдельные пункты плана просчитают мои экономисты. Подключаем архитекторов и строителей. Я буду в Магочане ещё три дня, а потом уезжаю в Иркутск, там буду до конца июля. Вот до конца июля мы должны всё оформить документально и, не распуская вожжи, приступить к исполнению плана века.
— Плана «Ы», — подсказал Пётр.
— Это уж от вас зависит, каким ему быть, — не посмотрев в сторону Петра, отозвался Сарьян.
— Нет, не зря русские сказки такие, что в них Иванушки Дурачки, Емели, не ударив пальцем о палец, получают всё, что захотят! — заговорил Пётр, глядя в синее небо с соломинкой в зубах. Он удобно лежал на сенной постилке, подложив руки под голову. Широкая спина Сергея закрывала вид на дорогу, но это не беспокоило Петра. Он с умилением и негой наблюдал, как в воздухе кувыркались мошки самых разных видов и величин, изредка, трепыхаясь, мелькали бабочки. — Надо же, кому скажи, не поверит! Миллион триста тысяч долларов нате вам за красивые глазки! А если подумать, свои ли он отдаёт? Свои бы не выпустил из горсти, даже если прокусить ему ладонь насквозь! Наворованные отдаёт! Пограбили народ, присели на пенёк, задумались. Пришло на ум, вдруг народ потребует ответа, что тогда говорить? А вот мы такие хорошие, рубль нищему у церкви дали…
— Не все олигархи сволочи, как и не все работяги золото, — отозвался Сергей. По голосу можно судить, что рассуждения Петра ему изрядно поднадоели. — Были, есть и будут такие люди, которым важно видеть свою страну, свой народ счастливыми. Они не жалеют миллионов на общее дело. Например, купцы Бахрушины. Сколько они больниц, школ, домов для малоимущих в Москве построили! Мамонтов, Морозовы сколько своих денег во благо России отдали! Или Третьяков. На свои сбережения скупал картины, а потом передал их в дар России! И сейчас есть такие, которые и строят школы и больницы, и создают фонды для лечения тяжелобольных детей, только о них почему-то умалчивают, а суют нам напоказ какие-то свиные рыла, тупые и безобразные.
— Дурной пример заразителен, — отозвался Пётр на обширное повествование Сергея о купцах добродетелях. — Многие грабят и обманывают совсем не для того, чтобы потом награбленное отдать. Если кто-то из них расщедрится не в меру, то для других он становится костью в горле. Они от такого постараются избавиться.
— Нам бы довести начатое до логического конца, — сказал Сергей, дав понять коллеге, что не о том они судачат. — Дел невпроворот. И все срочные да важные. Жили на копейки и горя не знали, тут же миллионы всё испортили! Может, отказаться? Найти предлог, чтобы красиво выйти из игры.
— Поздно! Жребий брошен! — сел Пётр, свесив ноги с тележки. — Испытаем себя в образе миллионера! Роль нищих освоена досконально. Тут и играть не надо. А роль олигархов надо зубрить с азов. Прежде всего, надо научиться обманывать ближнего, изобразив ангельское лицо. Надо избавиться от малейшей порядочности и прочих нравственных ограничений. Отныне и вовеки молиться рублю, лучше даже — доллару! А ещё лучше — миллиону долларов. Убедить надо себя, что любовь и дружбу можно купить. Правда, и потерять их можно также легко, как и приобрести. Чужое горе не должно тебя огорчать, но должен знать, что и твоё не будет огорчать кого-то. Разве только, кто из твоих прежних друзей посочувствует твоей беде, подаст стакан воды…
— Ну, брат, нарисовал ты наше будущее — хоть сразу в петлю! — усмехнулся Сергей. — Или всё же попробуем пожить миллионерами, авось и не так плохо получится?
— У нас безвыходное положение, сэр!
Ужин превратился в собрание. Сергей с Петром доложили о результатах своей поездки в район, где верстался план возрождения Духовщины, где решалась её судьба.
— Вот такими домами, — показал Сергей снимки и чертежи домов, — мы будем застраивать улицы. Западная Европа давно так живёт, да и Восточная тоже. Три-четыре комнаты, кухня, тёплый туалет и ванная, это вот веранда. С обратной стороны дома — кладовая. Земли на каждый двор двадцать соток. В противоположной стороне двора стайка и сеновал. Коров выгонять на пастбище через задние ворота, чтобы не гадили на улице. Заборчики у всех одинаковые, из металлических решёток. Вода холодная, горячая в кранах круглые сутки. Тепло от общей котельной. По-моему, неплохо будет? — обвёл всех глазами.
— Хрущёв хотел приблизить деревню к городу, — сказал Пчелинцев, — да не успел. Сняли.
— Он не только это не успел. Но всё же что-то успел. Успел соединить туалет с ванной, а пол с потолком не успел, — вторил
