наоборот, избегал всех: сидел в стороне и смотрел на остальных с боязливой подозрительностью. А одет на сей раз был в старомодный клетчатый костюм. Несмотря на полную теоретическую несовместимость людей, расположившихся около экрана, их нахождение рядом друг с другом выглядело вполне удобоваримым на фоне общей странности обстановки. А разговор, который вскоре между ними завязался, и вовсе смотрелся так, словно они уже давно жили рядом друг с другом в таком виде и таком составе.
Борис: Это надо так уметь проигрывать самому себе. Скатиться в яму, да так, что оказаться в итоге в очень укромном и теплом месте.
Софья: Это ты про себя так толкуешь?
Борис: Да что мне про себя толковать? Я был всегда где‑то рядом с зоной настоящих событий, но только никогда в нее не входил. В итоге миру стало безразлично, каким я буду и как буду проявлять себя. А я рад! Иногда меня просили внести свой маленький вклад в общее дело, и на это я безотказно соглашался.
Жанна: В смысле ты зачинал детей?
Борис: Да, детей новых трендов в этом мире. Каждый тренд, знаете, не может существовать без того, чтобы ему не научили достаточное количество человек. Я занимался этим и, наверное, слегка преуспел, раз из нескольких воров мне удалось сделать вдохновленных создателей чего‑то нового.
Семён: А прежде они и у тебя воровали?
Борис: У меня нечего было воровать. У меня было только что‑то такое, что, становясь не моим, сразу утрачивало свою полезность. Оно и в моих руках не было особенно полезным, но я умел делать так, что в сочетании со мной это выставляло меня в выгодном свете и притягивало определенные привилегии.
Антон: Это ты про свою жену так говоришь? Действительно, воровать там было нечего, но определенные привилегии она тебе явно приволокла.
Борис: О, уважаемый Антон! Безусловно, ты, как самый умудренный и достопочтенный из нас, имеешь все права определять, в каком тоне позволительно людям выражаться о людях других в их отсутствие. Ты определил этот тон, когда только что конкретным образом высказался о моей супруге. Да, она была недостойна кражи, не то что твоя приблудка. Она‑то вот достойна вообще всего, чего только можно. И в первости – хорошей трепки.
Антон: Слушай, не смеши ее! Видишь, как заливается! Она от таких слов чувствует себя так, словно ее щекочут внутри. А если это еще делает противный ей мужчина, у ней в голове вообще полная сумятица происходит.
Жанна: Вот невезучая. Не может держать себя. У меня тут есть фотографии нескольких людей – она может позаимствовать себе на время лица некоторых из них, они вполне себе удачные. Вот лицо девушки, оказавшейся ночью без денег и телефона в бандитском районе неизвестного ей города. На другом фото – девушка, едва успевшая сбежать от пожара, в котором не стало ее квартиры, всех ее денег и всех документов. Еще на одном фото – девушка, узнавшая о смертельном диагнозе своего жениха за пару дней до свадьбы. Примерь себе одно из этих лиц, ты преобразишься!
Софья: Куда мне? Останусь скромницей, которой всегда была.
Семён: Ты таким людям раньше помогала?
Софья: Не знаю, о чем вы говорите вообще. Я никому никогда не помогала. Всем почему‑то казалось, что раз я могу отгораживаться от чужих жалоб, то, значит, умею их слышать. Ну пусть. Я сделала карьеру на умении делать вид, что способна кого‑то слушать.
Жанна: И многим ты тем самым помешала спастись?
Софья: Я не мешала спасаться. Я мешала строить иллюзии, что можно спастись. А сколько вреда могут принести невпопад построенные иллюзии, вы этого не знаете. А это где‑то на уровне не вовремя разрушенных иллюзий.
Антон: А у меня ведь тоже была насчет тебя парочка неразрушаемых до поры до времени иллюзий. Хорошо, что они не подержались долго, иначе ты подверглась бы очень-очень сильному дурному влиянию.
Софья: Ох, ты мало знаешь о моих личных источниках дурного влияния, иначе давно обзавидовался бы.
Семён: А что все молчит наш Анатолий? Анатолий! Комфортно тебе вот так отгородиться от нас?
Анатолий: Какие вы все тусклые.
Семён: Анатолий! Мы не возбуждаем в тебе жизнь? Чего тебе не хватает для придания ритма твоему внутреннему потоку?
Анатолий: Отвалитесь.
Жанна: У него не самый простой кризис. Предложение понизилось при по-прежнему сносном спросе. Вынужден продавать втридорога. Только сам понимает, что не получается у него стоить так высоко.
Борис: Да брось! Ему просто не хватает рекламных идей. Это не так просто. Нужно время, чтобы найти новые короткие и яркие слоганы, придумать, что бы такое использовать, наверняка привлекающее внимание. Эй, Анатолий, помочь тебе со слоганом для твоей новой рекламы? Будь на волне – пекись о себе! Как тебе такое приглашение акцентировать внимание на личных интересах?
Анатолий: Бредни.
Софья: Ой, да не трогайте его. Он же сказал, что мы тусклы для него. Ничего удивительного. Он столько лет считал, что работает на создателей красоты, а они в итоге стали анатомами мусора. Ну это все равно что вкладывать в очень перспективное, на твой взгляд, дело, а на выходе получить эпическую по степени вреда халтуру. Я вообще запила бы от такого.
Семён: Вот это идея! Анатолий! Как насчет выпивки? Любишь ведь пить?
Жанна: Все, не будет он нам больше отвечать. Надо было более тонкий подход к нему применить. Например, поинтересоваться, как он пережил написание неудачной книги его любимым автором.
Борис: А сколько у его любимого автора было неудачных книг?
Жанна: Все, кроме одной, – той, которую он все никак не допишет.
Борис: И как он может при этом оставаться поклонником этого автора, раз у него сплошь неудачные книги?
Жанна: По одной из его книг сняли фильм. Дрянной жутко, но Анатолий его до умопомрачения любит. Правда, Анатолий? Что скажешь про тот фильм, в котором двое здоровых телохранителей пытаются сдать спецслужбам своего хозяина-сморчка, а он в итоге оказывается хитрющим пророком с целым букетом сверхспособностей?
Борис: Опять молчит. Ладно, давайте просто будем следить за ним, чтобы он ничего такого с собой не делал. А уж если он не хочет разговаривать с нами, то и пусть, нам зато самим есть о чем поговорить друг с другом.
Антон: Не знаю, без Толиного разглагольствования наше сидение тут какое‑то пресное, что ли. Толя, взбодрись уже!
Борис: Смотрите, он включает телевизор. Очевидно, он уже хочет отвлечь наше внимание от себя. Видите, как эта штука доминирует над всеми нами, нависая сверху?
