повернулся в животе.
Елена сидела за столом, положив бессильно перед собой руки, тело болело от невыносимого горя. Марфа стояла перед иконами. Арина с Павлом приехали, узнав о смерти Шуры. Арина, молча, смотрела в окно, вспомнив своих четверых умерших детей, уже подросших, любимых малышей.
– За что? В чём провинились? Чей грех?
Беда отодвинула и стерла все другие неполадки жизни. Миша с Капой залезли на печь и из-за шторки смотрели на горевавших взрослых.
– Шурочку в одном платье закопали, а вон снег пошел, – кивнул Миша на окно. И Капа заголосила громко и отчаянно, она очень любила Шуру, девочка поняла все непоправимое, все горе.
Во дворе заскрипел снег.
– Братец пожаловали, – засмеялся Павел, отложив шило с сучеными нитками в сторону, – Потом подошью и другой валеночек, – кивнул он Николке. Василий Иванович вошел в хату в клубах холода в овчинном полушубке, торопливо плотно прикрыв дверь. Он улыбался:
– Ольга родила? – догадалась Арина.
–Да, дочку,—Василий Иванович протянул Арине сверток,– Пожарь сало с яйцами, надо обмыть и поставил на стол бутылку портвейна.
Павел задернул плотно шторой окно: «Собака не видит, она не гавкает».
– Что там нового? Алексей приезжал? – Павел завел разговор, он знал, что Василий Иванович гордится старшим сыном, – Он руководит на заводе, кем и где? – Василий Иванович прикладывал палец к губам.
–Кирова убили. Шерстить начали. Аресты пошли.
– Все делят, что-то не поделили, – проворчал Павел.
– Власть,– вмешалась Арина.
– Спешно идет вооружение, война будет, – сказал Василий Иванович наливая в граненые стопки вино.
– Ну, за новорожденную, – Павел сменил неприятную тему, у нас здесь тихо, пятилетку досрочно и повышенные обязательства.
– А что Вы, еще надумали? – засмеялся Василий Иванович.
Арина потупила взгляд.
– Не, поставили точку, – засмеялся Павел,– этих бы поднять.
– Не прибедняйся, ты мужик надежный…,– Василий Иванович осекся на полуслове, он знал, что Павла коробит от статуса мужик, он знал, что Павел был барином, да и какой мужик, если «закваска» другая, вон и деревенские перед ним спешат шапку снять, хотя живет без излишеств, да и не отказывает в просьбах, всегда поддержит и посоветует в сложной ситуации.
– Наливай, – примирительно улыбнулся Павел.
Елена уходила рано в теплушку,там собирались колхозники,она была в правлении колхоза. Быстро проводилась разнарядка,все получали задание на день. Елена проводила перекличку своего звена.
– Надо готовить парники под рассаду капусты, помидоров.
Елена распорядилась привести несколько возов конского навоза на Ерочкину горку и застеклить прошлогодние рамы.
– Пора прогревать парники, уложим навоз,торф,накроем рамами, пока установились теплые дни.
–Что с семенами? – обратилась она к агроному.
– Всхожесть капусты хорошая и ранней и поздней, помидоры тоже наклюнулись,– сказал Тимофей Иванович, – Озимые хорошо перезимовали.
Председатель колхоза встал, показывая, что собрание закончено:
– За работу товарищи, сейчас каждый день год кормит,– повторил он свою любимую фразу. – Я на ферму, что там надо посмотреть, отел начался,– он поспешил к подводе, которую к теплушке подогнал Василий. Ласточка с галопа пошла рысью, с большака свернула в прогон между уже зеленеющими полями.
– Гречиха хороша, – кивнул председатель, да и рожь вон как пошла.
–Хороший хозяин в доме и семья радуется,– засмеялся Василий.
А колхоз «Путь к коммунизму» был уже передовым в Карачевском районе. Утро начиналось с разнарядки. Каждому звену давалось задание на день.
– Люди работали узахват, – вспоминала Елена.
Весело работали, колхоз богател и люди больше стали зарабатывать на трудодни. Человек стадное животное, хорошо, когда все вместе. Дети учились кто хорошо, кто нехотя, но по дому все хорошо помогали. Миша уже семиклассник наравне с отцом косил и заготавливал сено, заготавливал на зиму торф, им семья топила печь. Капа уже десяти лет с удовольствием шла пешком в Карачев на базар с Еленой торговать сметаной и творогом лишь бы не идти в школу. Девочка безропотно тащила на себе тяжелую поклажу, ей нравилось торговать, а потом с мамой выбирать для семьи обновки. Сколько тут товаров, сколько народу, дети нарядные с мамами, играют гармошки ,а вот и петушки на палочке. Капа глядит на маму, Елена покупает три штуки и завернув петушки в бумагу, кладет их в кашолку. Домой они шли тоже не налегке по широкой красивой улице бывшей Большой дворянской, мимо больших дворянских, купеческих особняков, по булыжной мостовой мчались грузовики, пролетки, но Елена экономила, шли пешком. Свернув на Вшивку, здесь грунтовая дорога к обеду раскисла, приходилось обходить и перепрыгивать через лужи. На полях уже большие проталины, выглядывают зеленью озимые.
– Весна,– Елене шагает в хорошем настроении, сегодня она купила детям новые резиновые сапоги, – Лужи будешь мерить, – кивнула она, улыбаясь дочери. Девочка застеснялась и угнувшись прошептала: «Не буду». «Люди чужие вокруг, а она вон что говорит», – думала, краснея Капа. Жесткий характер матери часто ставил многих в тупик. Перечить ей было бесполезно.
– Железная, не пробиваемая,—думала Капа, молча поглядывая на мать.
–Закатовская природь,—поглядывала Елена на дочку, – Мишка весь в отца и на лошадях вон как «зикает», тихоня, а на девок уже заглядывается, если только Шура, волосы тяжелые, густые и характер уже,—Елена размышляла, мысли всплывали , сколько забот,она мечтала, строила планы и дорога казалась не долгой. Елена с Капой повернули с большака на Комунну.
– Свекор слег, надо проведать, зайдем к ним,– сказала Елена,– сегодня их собака выла всю ночь.
Они повернули у старой раскидистой ракиты во двор, Марфа вышла на порог, увидев невестку с внучкой из окна.
– Совсем плох,– она прикрыла лицо руками, плечи вздрагивали. Елена молча вошла в хату, Капа следом. Елена достала из сетки коляску ливерной , печеночной колбасы и связку баранок – гостинец. Свекор лежал на кровати у окна, бледное лицо осунулось, он приподнял руку и поманил Елену, взглядом указал на подоконник. Там лежал кисет с табаком.
– Курить будите? – спросила Елена. Свекор кивнул. Елена быстро сделала самокрутку, Василий жадно затянулся, тут же зашелся тяжелым кашлем, слезы побежали по лицу. Марфа стояла Капой за спиной Елены. Василий начал задыхаться. Елена решительно раздвинула шторки и распахнула одну створку окна.Теплый аромат ранней весны,веселое щебетание птиц ворвались в хату. Василий молча смотрел в бездонную синеву неба, медленно перевел угасающий взгляд на жену, внучку и Елену. Капу испугал голос бабушки, она громко заголосила, сцепив ладони у лица. Елена смотрела в окно, строгий взгляд перевела на Капу:
– На конный бегом, отца домой.
Аленушка поспешила навстречу голосившей девочке:
– Капа, Капочка…
Но та уже мчалась по огороду, не чуя ног и голосила. Алёнушка решительно вошла в хату: надо помогать.
Марфа вскоре перед Пасхой пригласила к себе сына
