и уютная, совсем не казенная, атмосфера в отделениях для выздоравливающих. Влада сбилась со счета, сколько поворотов они прошли, когда уборщица открыла одну из дверей, выставив перед собой еловый букет.
— Обалдеть! — раздался звонкий голос, от которого у нее зашевелись волосы на голове.
Влада прижалась к стене, спрятавшись за тумбу с журналами, и некоторое время не могла пошевелиться. Голова закружилась, а за ней и больничный коридор перед глазами. Влада никак не могла разобрать, о чем говорили в палате, потому что в ушах стучала кровь. Она дождалась, когда уборщица снова уйдет, затем несколько раз глубоко вздохнула и сделала первый шаг.
69
Первое, что бросилось Владе в глаза, это обилие света. Она зажмурилась на мгновение после спокойной бежево-зеленой гаммы коридора, а затем, приглядевшись, поняла, что на полу стоит зажженная лампа.
В комнате были светлые стены и серый пол. Мебель, стоявшая вдоль стен, находилась в упаковке полиэтилена. Посреди комнаты, спиной к двери, сидела девушка в белом халате и плотно натянутой шапочке — медсестра, санитарка? Перед ней лежал большой лист ватмана. Охапка еловых веток находилась сейчас сбоку от двери, и Влада почувствовала густой смолянистый запах.
Перешагнув за порог, она остановилась и кашлянула.
— Да-да, тетя Клава, сейчас только нос снеговику раскрашу… — отозвалась девушка.
Влада почувствовала, как возбуждение сменилось головокружительной радостью. Она не могла ошибиться — голос Стаси совсем не изменился за эти годы и отдавал все той же хрипотцой.
Влада подошла ближе, склонилась над рисунком и, чтобы не напугать ее, тихо произнесла:
— Красиво…
Девушка чуть развернулась, задержав кисточку с краской на весу. Дольше, чем было нужно, — оранжевая капля упала на лист.
— Теперь придется рисовать еще одного снеговика. Совсем маленького, — сказала она.
— Малыша, — кивнула Влада. — Пусть они идут с мамой. Я помогу… — Она устроилась на полу и пододвинула банку с водой. Выбрала из разбросанных кистей одну. Сжав ее в кулаке, часто задышала, не в силах справиться с эмоциями. — Я… скучала по тебе, Стася…
— Я тоже…
На лист упала крупная слеза. Стася плакала.
— Ты что? Не надо! — Влада захотела прижать ее к груди и протянула руки.
— Все нормально, — Стася улыбнулась. — Я видела тебя в окно несколько дней назад. Тебя и… Глеба.
Влада заметила пятно краски на щеке Иволгиной. Еще совсем недавно в ее голове было столько вопросов, но сейчас она была готова только смотреть на Стасю, разглядывать ее лицо, такое знакомое и в то же время неуловимо изменившееся.
— Тебе идет, — усмехнулась Стася, заметив прическу Влады.
— Это ненадолго…
Стася стянула с головы шапочку и, отделив прядь, покрутила ее между пальцами:
— Странно… все странно…
Влада видела, что Стася никак не может собраться и находится почти в полуобморочном состоянии. Бледное лицо ее словно светилось изнутри, а глаза были печальны.
— С ним все будет хорошо, — сказала Влада, имея в виду Бархатова, и положила руку на ее плечо.
Ресницы Стаси дрогнули. Она болезненно поморщилась.
Нахмурившись, Влада пригляделась:
— Что с твоей рукой?
Стася вспыхнула и отвела глаза. Затем вновь посмотрела прямо ей в глаза:
— Иногда я думаю, что еще придумает судьба, чтобы окончательно сломать меня?
— Прекрати говорить загадками! — возмутилась Влада. — Почему ты здесь? Дмитрий Эдуардович в курсе?! — По легкой, какой-то призрачной улыбке, промелькнувшей на лице Стаси, она поняла, что права. — Я не уйду отсюда, пока не узнаю, что с тобой произошло! Тебя же ищут, ты понимаешь? Все думают, что ты погибла! И я, и Глеб, мы же с ума сходили от этой неизвестности! А Бархатов… Ты… ты вообще знаешь, что с ним произошло?! Неужели нельзя было как-то иначе?! Почему ты не подумала о других? О тех, кто тебя любит и… — она натолкнулась на взгляд Стаси, и он испугал ее. — Ты мне не веришь?… — ахнула Влада.
Стася, опершись одной рукой об пол, поднялась, неловко приставив больную ногу. Влада наконец заметила, что один рукав халата был натянут плотнее, чем другой. Кажется, предплечье подруги было перебинтовано.
— Что с рукой, Стася?! — настойчиво повторила она. — Если ты не скажешь, я ведь все равно узнаю.
— Ну хорошо, хорошо… — прошелестела Стася. — А ты стала совсем другой, Белогурова. У меня уже в ушах звенит от твоего голоса.
Влада не знала, плакать ей или смеяться — теперь она требовала от Стаси выйти из сумрака, словно они поменялись ролями.
— Не знаю, с чего начать, — Стася подошла к окну, попутно выключив лампу.
— Начни с рисунка, — предложила Влада.
— Он для детской палаты в ортопедическом отделении. Трое детей остаются здесь на праздники, и мне хочется, чтобы они не грустили.
Влада кивнула. Помолчав, Стася продолжила:
— Все началось год назад… Нет, раньше… Да, гораздо раньше. Ты еще была со мной, там, в приюте. Когда я увидела Кирилла…
— Бархатова? — брови Влады взметнулись вверх. — Но как? Где?
— На концерте. Помнишь, я выступала? Еще водолазку твою просила. Приехали попечители всякие, благотворители… Все на ушах стояли, чтобы мы им понравились, а они бы денег дали для приюта. Бархатов сидел в первом ряду и даже не смотрел на сцену. Ну что там было интересного в самом деле? — Стася застыла, глядя в окно.
Владе неловко было торопить ее, и все же она сказала:
— Ты увидела его и…
— А я, как его увидела, пропала… Вот столько лет прошло, а это чувство живет во мне, будто все случилось только вчера. Так бывает…
— Да… — Влада знала, что это правда.
