Инхой лежала в гамаке, подвешенном меж двух деревьев, и обмахивалась широкополой соломенной шляпой.
– Гляньте-ка, старший брат собственной персоной, – сказала она, увидев Джастина.
Инхой выбралась из гамака и подошла поздороваться, легко коснувшись его руки. В брюках и рубашке с длинным рукавом Джастин себя чувствовал одетым как на прием, поскольку все остальные были в шортах и майках. Дункан вообще был с голым торсом, и его выпирающие ребра вкупе с худыми руками придавали ему вид хиппи шестидесятых годов, целый месяц не покидавшего коммуну, впечатление это усиливали длинные волосы, из-за которых голова его казалась несоразмерной телу. Только бороды не хватает, подумал Джастин.
– Извините за мой вид, я прямо с работы, – сказал он, усаживаясь и расстегивая воротничок.
– Сегодня же суббота, у тебя, видно, много дел, – подала голос девушка-малайка.
Маленькое овальное лицо ее казалось незнакомым. Она была в майке с надписью «Любовь-Ненависть» и ярко-розовых шортах.
– Неужели вы не знаете? – Инхой подала Джастину кружку чая со льдом и лимоном. – Он спасает «Новый Кэтэй».
– Правда? – Компания оживилась, откликнувшись одобрительными возгласами.
– Да нет, я еще в самом начале пути, – сказал Джастин. – Вы же знаете, как оно в Малайзии. Целая бюрократическая система и все такое…
– Бюрократическая? То есть коррупционная. Но ты молодец.
– Да, старик, мы тобой гордимся, – подхватил приятель малайки.
Его Джастин узнал – Тони Рамакришнан, одноклассник Дункана. Мальчишкой он иногда ночевал в их доме и всякий раз писался в кровать, хоть ему было уже лет десять-одиннадцать, – нервы, говорила мать Джастина. А теперь вот вымахал до шести футов с дюймом, окончил Оксфорд и недавно получил лицензию адвоката по уголовным делам.
– У таких, как мы, есть твердая позиция. Смешно, я всегда считал тебя чинушей, а ты и впрямь крутой парень, ты наш.
– Ох уж эти Лимы! – рассмеялась Инхой. – Полны глубинных тайн! – Окинув взглядом Джастина, она неуклюже забралась в гамак.
Время, как оно растягивается, заполняя созданные тобою пустоты, придавая мелким переживаниям облик нескончаемых. Слыша стенания по поводу безжалостного грабежа, творимого временем, Джастин всякий раз усмехался, ибо для него оно было подручным, который, заделывая проемы памяти и облекая в плоть крохи воспоминаний, создавало ощущение прочной основы. И тогда даже маленький багаж впечатлений казался большим, поскольку жизнь гораздо богаче правды.
Ближе к вечеру компания решила искупаться. В теплой серой воде плавал мусор – обломки веток, слипшиеся хвощи, пластиковые бутылки. Видимо, море взбаламутил прогулявшийся шторм. Парни пили пиво, компанию им составила Инхой, от алкоголя сделавшаяся непривычно тихой. После, отделившись от всех, она неспешно плавала брассом, вскидывая голову от набегавших низких волн. Через час начали спускаться сумерки, неподвижная туча заглушала краски заката. Относительно недолгое время, проведенное в теплом море, в памяти Джастина позже превратится в бесконечные часы. Всякая реплика Инхой, вскользь брошенная над пенистой волной, – комплимент его мощным гребкам и неожиданной грации в воде или замечание, мол, он, похоже, быстро загорает, а черепашки на его плавках весьма симпатичны – казалась полной потаенного смысла, хотя слова эти, конечно, ничего не значили. Они могли быть сказаны любому из той компании, но время превратило их в похвалу, адресованную ему исключительно.
До поздней ночи шел разговор о том, как они спасут свою страну. У них было четкое видение будущего. Однако в усердном планировании грядущего они не учитывали того, что изменятся сами. Тони Рамакришнан оставит уголовное право и вместе со своим бывшим клиентом создаст телекоммуникационную компанию, которая обеспечит спутниковым телевидением и мобильной связью восемьдесят процентов населения страны; его миловидная малайская подружка попадет на новый телеканал и станет знаменита своей знаменитостью. Дункан возьмется за управление семейным делом при его последнем издыхании, тщетно пытаясь спасти фирму от окончательной гибели и утопая в счетах и бухгалтерских сводках, в которых ни черта не смыслит; он женится на девушке, полюбившей его за образ жизни, какой он некогда вел, а ныне уж нет, и брак их будет балансировать между скукой и разводом, но они его сохранят ради двух маленьких детей, да еще потому, что в них иссякнет юношеская отвага начать все заново с кем-то другим. Инхой уедет в Шанхай, где всем и вся вопреки станет бизнес-леди, что прежде сочла бы пострашнее смертного приговора. А Джастина ждала печальная судьба того, кто «маленько чокнулся» или, в более деликатной формулировке, – «выбыл из системы».
К часу ночи все подустали. Договаривались встретить рассвет, но пиво взяло свое, и они задремали, развалившись в глубоких ротанговых креслах. Запрокинув голову, Инхой тихонько похрапывала, лицо ее с приоткрытым ртом было обращено к ночному небу. Дункан долго ерзал, затем, пытаясь найти удобное положение, с ногами забрался в кресло. Джастин боролся с одолевавшей дремой, но все-таки провалился в сон, а когда очнулся, уже никого не было рядом. Кресла пустовали, керосиновые лампы погасли. Границу темной лужайки обозначали силуэты кокосовых пальм, тянувшихся вдоль берега.
Дом тоже был темен, кто в какой комнате ночует – неизвестно. Джастин встал и пошел к морю. Он чувствовал утомление, но не хотел всех разбудить, в потемках шастая по дому. Джастин шел по берегу вдоль кромки набегающих волн. Здесь даже в темноте он ориентировался как при свете дня. Места эти были знакомы с детства, и он с закрытыми глазами мог определить, где мелкий песок, нашпигованный ракушками, ненадолго сменится галькой, где встретится ряд рыбацких лодок, привязанных к пальмам, где ловчее перебраться через каменистые гряды, уходящие в воду. Джастин шел долго и в результате оказался на другой стороне бухты, откуда открывался привычный вид на дом в обрамлении низких холмов. Весь вечер мы говорили о переменах, а я растроган картиной неизменности, подумал Джастин.
Возвращался он не берегом, но дорогой, пролегавшей через кокосовую рощицу, в детстве для него строго запретную, ибо там собирались наркоманы. Сейчас она поросла низким кустарником, однако тропа, ясно видная даже ночью, позволяла не заплутать. Джастин уже добрался до середины рощи, когда возле обветшалой хижины заметил две фигуры, призрачно белевшие во тьме. Одна привалилась к стене хибары, другая как будто порывалась уйти, но тотчас возвращалась. Джастин присел за кусты. В фигуре возле стены, теперь склонившейся в поцелуе, он безошибочно узнал брата. Другая фигура, оставившая попытки уйти, приникла к первой, и обе слились в одну неразличимую тень. Джастин опустил взгляд на черную землю. Деваться было некуда, любое движение вспугнуло бы влюбленную парочку. Наконец вторая фигура быстро зашагала по тропе в сторону берега. Она прошла рядом с Джастином, и он узнал малайку, подружку Тони Рамакришнана, изящной ланью пробиравшуюся сквозь заросли. Чуть позже Дункан направился в противоположную
