рискует выяснять, заметил ли его сов кто-нибудь из пользователей. Корпорация уже не уделяет Атласу первоочередного внимания; бо́льшая часть комплекса в Бойсе занята совершенствованием и миниатюризацией тренажера и наушников для проектов, которые разрабатывают в других отделах. Но Сеймур ночь за ночью мастерит своих сов и потихоньку встраивает их в программу, распутывая хотя бы часть лжи, которую сплел за день, и впервые с того дня, когда он нашел на обочине оторванное крыло Верного Друга, ему становится легче. Спокойнее. Не так страшно. Чувство, как будто ему надо от чего-то убежать, понемногу слабеет.
Три дня в новом курортном поселке на озере в окрестностях Лейкпорта. Авиабилеты, трехразовое питание, любые виды водного спорта — все за счет Сеймура, насколько хватит его сбережений. Пусть привозят с собой детей. Он просит Натали всех пригласить. Поначалу она думает, что не все согласятся, но собираются все пятеро: Алекс Гесс с двумя сыновьями приезжает из Кливленда; Оливия Отт прилетает из Сан-Франциско; Кристофер Ди едет на машине из Колдуэлла; Рейчел Уилсон прибывает аж из юго-западной Австралии и привозит четырехлетнего внука.
Сеймур приезжает из Бойсе в последний вечер — незачем появляться раньше, только зря всех расстраивать. На рассвете, проглотив лишнюю таблетку успокоительного, он в костюме с галстуком выходит на балкон. За гостиничным причалом сверкает на солнце озеро. Сеймур ждет — не пролетит ли скопа, но ни одной не видно.
В левом кармане лежат заметки, в правом — ключи от номера. Вспомнить все, что знаешь. У сов три пары век. Людей трудно понять. Многое из того, что ты любишь, уже не спасти. Но кое-что можно.
В шестиугольной комнате с видом на озеро — обычно в ней устраивают свадебные приемы — Сеймура ждут двое техников. Под его присмотром они приносят и устанавливают пять тренажеров новейшей модели; ее называют «шагомером». Техники подключают пять пар наушников и уходят.
Натали приходит раньше других. Ее дети, говорит она, еще доедают обед. Он молодец, говорит она, очень храбрый, что устроил вот это.
— Ты храбрее, — говорит Сеймур.
На каждом вдохе ему страшно, что кожа лопнет и все кости вывалятся наружу.
В час дня прибывают остальные. У Оливии Отт прическа боб-каре и льняные брючки капри, а глаза покраснели, как будто она плакала. За плечами Алекса Гесса высятся двое мрачных рослых подростков, волосы у всех троих ярко-желтые. Кристофер Ди приехал с невысокой худенькой женой; они сидят в уголке, поодаль от других, и держатся за руки. Рейчел входит последней; на ней сапоги и джинсы, а лицо в глубоких морщинах, какие бывают, когда подолгу работаешь на солнце. За нею топает веселый огненно-рыжий внук. Малыш залезает на стул и принимается болтать ногами.
— Он не похож на убийцу, — говорит один из сыновей Алекса.
— Не хами, — говорит Алекс.
— На вид просто старый. Он богатый?
Сеймур старается не смотреть им в лицо — их лица окончательно собьют его с мысли. Не поднимать глаз. Читать по заготовленным бумажкам.
— В тот день, — начинает он, — много лет назад, я отнял у каждого из вас что-то бесконечно дорогое. Знаю, мне никогда не искупить того, что я сделал. Но и я тоже знаю, каково это — когда у тебя отнимают место, которое любил в детстве, и я подумал — может быть, для вас будет что-то значить, если я попробую вернуть вам его.
Он достает из сумки пять книг в темно-синих твердых обложках и вручает по одной каждому. На обложке птицы кружат над башнями города в облаках. Оливия ахает.
— Мне их сделали на заказ по переводам мистера Ниниса. Натали очень помогла. Она написала примечания.
Затем он раздает наушники:
— Сначала вы пятеро, потом другие могут попробовать, если захотят. Помните ящик для возврата книг?
Все кивают.
Кристофер говорит:
— «Совет совы: читайте книги!»
— Дерните за рукоятку сбоку ящика. Дальше сами разберетесь.
Взрослые встают. Сеймур помогает им надеть наушники, и пять «шагомеров» оживают с негромким гудением.
Когда все занимают места на тренажерах, Сеймур отходит к окну и смотрит на озеро. «К северу отсюда по меньшей мере двадцать мест, куда могла улететь твоя сова, — сказала она. — Там леса больше, лучше». Она старалась его спасти.
«Шагомеры» гудят и вращаются; взрослые дети шагают.
Натали говорит:
— Господи!
Алекс говорит:
— Точно так я и помнил!
Сеймур вспоминает безмолвие деревьев в снегу за домиком. Верного Друга на ветке высокого сухого дерева — как он вздрагивал от хруста шин по щебенке за четверть мили от них. Он слышал, как бьется сердце крота под сугробом в рост человека.
Пневматические моторы приподнимают переднюю часть «шагомеров» — дети-взрослые поднимаются по гранитным ступенькам крыльца.
— Смотрите! — говорит Кристофер. — Это я написал объявление!
Внук Рейчел тянется к ее пустому стулу, перетаскивает синюю книжку к себе на колени и начинает листать.
Оливия Отт протягивает руку в пустоту и открывает дверь. Один за другим дети входят в библиотеку.
Констанция
Уровень кислорода семь процентов, говорит колпак.
В коридоре повернуть налево. Мимо кают номер 8, 9, 10 — все двери заперты. Неужели зараза до сих пор витает в воздухе и сейчас начнет пробуждаться от долгого сна? Тела умерших уже почти четыреста дней разлагаются в темных помещениях? Или обитатели корабля вот-вот зашевелятся под шипение противопожарных разбрызгивателей: друзья, дети, учителя, миссис Чэнь, миссис Флауэрс, мама, папа?
Крошечные насадки на потолке в коридоре сеют туман. Констанция пробирается по коридорам прочь от центра «Арго» — самодельная книга за пазухой, самодельный топорик в левой руке, ноги в защитном костюме скользят по залитому химикалиями полу.
Тут и там разбросаны мятые одеяла, медицинские маски, подушка, обломки подноса из столовой.
Чей-то носок.
Скрюченное тело, обросшее пушистой серой плесенью.
Не смотреть. Не останавливаться. Темный дверной проем классной комнаты, дальше снова запертые двери кают, на полу валяется что-то вроде перчатки от защитного костюма, какие надевали доктор Чха и инженер Голдберг. Впереди виднеется опрокинутый «шагомер».
Уровень кислорода шесть процентов, говорит колпак.
Справа — вход на ферму № 4. Констанция замирает на пороге, смахивая с прозрачного щитка брызги химикалий: все растения на стеллажах мертвы. Ее маленькая боснийская сосна высотой метр двадцать все еще стоит в круге сухих иголочек.
Включается тревожный сигнал. Фонарь на лбу мигает. Некогда раздумывать. Констанция бросается к дальней стене. Выбирает четвертую ручку слева и открывает шкафчик с семенами. Ноги обдает холодным паром: в холодильном шкафу хранятся сотни замороженных конвертов. Констанция загребает, сколько получается ухватить руками в
