неба.
Впереди, у самого горизонта, синий край неба понемногу розовеет, сияющими пальцами отодвигая ночь.
Лейкпортская публичная библиотека
20 февраля 2020 г.
19:02
Зено
Мальчик опускает пистолет. Мобильный в рюкзаке звонит во второй раз. Там, за столом регистрации, загораживающим дверь, дальше, за порогом, ждет мир иной. Хватит ли сил?
Он преодолевает расстояние до входа и толкает стол; будто сама Афина посылает силу его ногам. Стол отъезжает в сторону; Зено крепче стискивает рюкзак, распахивает дверь и бросается навстречу ослепительному блеску полицейских прожекторов.
Мобильник звонит в третий раз.
Вниз по пяти гранитным ступенькам, потом по тротуару в нехоженый снег, в завывание сирен, прямо на прицелы десятка винтовок. Чей-то голос кричит: «Не стрелять! Не стрелять!» Еще один голос — может быть, его собственный — выкрикивает нечто за гранью человеческих языков.
Снег валит так густо, что кажется, в воздухе больше снежных хлопьев, чем воздуха. Зено бежит по туннелю из можжевельника так быстро, как только может бежать восьмидесятишестилетний старик с больной ногой, в ботинках на липучке и двух парах шерстяных носков, прижимая рюкзак к галстуку с пингвинами. Он уносит бомбы мимо желтых совиных глаз на контейнере для возврата книг, мимо фургона с надписью «Обезвреживание взрывоопасных предметов и оборудования», мимо людей в бронежилетах; он — Аитон, что отказался от бессмертия и был счастлив снова стать дурачком, пастухи пляшут под струями дождя, играют на дудках и на лирах, ягнята блеют, все вокруг мокро, грязно и зелено.
В рюкзаке звонит в четвертый раз. Жизни осталось еще на один звонок. На четверть секунды перед ним мелькает Марианна, пригнувшаяся за полицейской машиной, милая Марианна с миндалевидными глазами, в вишнево-красной парке и заляпанных краской джинсах; она смотрит на него, прижав ладонь ко рту. Марианна-библиотекарша, чье лицо каждый год в начале лета осыпает целая песчаная буря веснушек.
Вперед, по Парк-стрит, подальше от полицейских машин, подальше от библиотеки. Вообрази, говорит Рекс, каково было слышать старые песни о возвращении героев. Совсем недалеко отсюда — старый дом миссис Бойдстен, окна без занавесок, на обеденном столе разложены переводы, пять солдатиков «Плейвуд пластикс» в коробке на втором этаже, рядом с узкой латунной кроватью, а на коврике в кухне дремлет Нестор, царь Пилоса. Надо будет кому-нибудь его выпустить.
Впереди озеро — белое, замерзшее.
— Что-то ты слишком легко одет, — говорит одна библиотекарша.
— Где твоя мама? — спрашивает другая.
Он бежит, увязая в снегу. Мобильник звонит в пятый раз.
Констанция
В деревне живет сорок девять человек. У Констанции — отдельный одноэтажный нежно-голубой домик, сложенный из досок и металлолома, рядом теплица. У Констанции есть сын — ему три года, он вечно чем-то занят, все ему нужно разузнать, рассмотреть, попробовать на зуб. В животе у Констанции растет второй ребенок, пока всего лишь искорка, маленькое расцветающее сознание.
Сейчас август, солнце не заходило с середины апреля. Этой ночью почти все соседи отправились собирать ягоды кизила. Вдали, за причалом, сверкает океан. В ясные дни на самом горизонте можно разглядеть небольшую выпуклость — это каменистый островок, и на нем ржавеет под дождем и ветром «Арго».
Констанция работает в садике за домом, где растения зеленеют в разнокалиберных контейнерах, а ее маленький сын сидит среди камней. На коленях у него бесформенная книжка, сшитая из кусочков упаковки от питательного порошка «Нутрион». Малыш переворачивает страницы от конца к началу, пролистывая «„Аитон“ значит „пылающий“», пролистывая «Волшебник внутри кита» и беззвучно шевеля губами.
Летние сумерки веют теплом, листья салата-латука в контейнерах трепещут на ветерке, небо становится сиреневым — темнее оно не бывает в это время года. Констанция ходит взад-вперед с лейкой. Брокколи. Кудрявая капуста. Цукини. Боснийская сосна росточком чуть выше колена.
Παράδεισο, парадеисо, то есть рай: по-древнегречески это слово означает «сад».
Закончив поливку, она усаживается в выцветшее пластиковое кресло. Сын подбегает с книжкой и тянет Констанцию за штанину. Глаза у него слипаются.
Он спрашивает:
— Расскажешь сказку?
Констанция смотрит на него — круглые щечки, ресницы, влажные волосики. Чувствует ли он уже, насколько все это хрупко?
Она сажает его к себе на колени:
— Открой первую страницу, и как следует, не вверх ногами!
Констанция ждет, когда он перевернет книжку. Малыш, прикусив губу, аккуратно раскрывает обложку.
— Я, — говорит Констанция, — Аитон, простой пастух из Аркадии, и…
— Нет-нет! — Мальчик бьет ладошкой по странице. — С голосом надо, с голосом!
Констанция моргает; планета проворачивается еще на один градус; далеко за ее садиком, за городом, ветер срывает пену с гребней волн. Малыш тычет пальцем в страницу. Констанция откашливается.
— И та история, которую я вам поведаю, настолько невероятна, что вы не поверите ни единому слову. И все же, — Констанция легонько щелкает сына по носу, — она правдива.
Эта книга была задумана как ода всем книгам, и построена она на основе множества других книг. Все их перечислить невозможно, слишком длинный получится список, но вот самые яркие светочи. В повести Апулея «Золотой осел» и в другой повести, «Лукий, или осел» (возможно, принадлежащей Лукиану Самосатскому), история о простаке, превращенном в осла, рассказана с куда большим смаком и мастерством, чем у меня. Образ Константинополя как Ноева ковчега для древних текстов взят из книги Ревила Нетца и Уильяма Ноэля «Кодекс Архимеда». Решение загадки Аитона я нашел для Зено в книге Марджори Хоуп Николсон «Путешествия на Луну». Многие подробности о жизни Зено в Корее были найдены в книге Льюиса Х. Карлсона «Незабытые узники забытой войны», а с книжной культурой Раннего Возрождения меня познакомила книга Стивена Гринблатта «Ренессанс. У истоков современности».
Больше всего моя книга обязана тысячевосьмисотлетнему роману Антония Диогена «Невероятные приключения по ту сторону Фулы», ныне утраченному. Сохранилось всего несколько фрагментов, но, судя по краткому пересказу, написанному в девятом веке византийским патриархом Фотием, речь там шла о путешествиях по всему свету, со множеством переплетающихся вставных сюжетов, и разделена была книга на двадцать четыре части. По-видимому, автор многое заимствовал из других источников, как высокоученых, так и фантастических, смело смешивал существующие жанры и экспериментировал с вымыслом. Возможно, в этой книге содержалось первое литературное описание космического путешествия.
Если верить Фотию, Диоген в предисловии к этой книге утверждал, что она всего лишь копия текста, который за много веков до этого нашел воин Александра Македонского. По словам Диогена, воин осматривал катакомбы под городом Тиром и наткнулся на кипарисовый сундучок.
