— Да успокойтесь вы, едрён-фотон, — сказал профессор. — Вы давно взвешивались, Павел?
— Полгода назад, — ответил парень. Это был Пашка-скептик.
— И сколько?
— Где-то восемьдесят… или семьдесят пять. Не помню…
— Машенька, — обратился Наум Наумыч к недоумевающей Марийке, — давайте-ка оденем молодого человека в футболку. Негоже принимать гостей нагишом.
Девушка принесла первую попавшуюся футболку, с английскими словами «GHOST BUSTERS», которая не без помощи профессора была одета на то, что осталось от Пашки. Нижнюю часть футболки Марийке пришлось подогнуть и подпоясать ремешком от своего сарафана. Совершая это действо, будущая мама с ужасом подумала: «Какой бред! Я учусь пеленать…» Теперь Пашка был в футболке, после «пеленания» на ней осталось только слово «GHOST».
— Спускайтесь, молодой человек. Будем взвешиваться.
Пашка тяжело опустился на электронные весы, помогая себе локтями. Он выглядел как оживший памятник-бюст. Эффект дополняла бледность лица. Марийка зажмурилась, ей было дурно.
— Все сюда. Итак, смотрим, — произнёс профессор быстро, чтоб никто не отвлекался на свои тяжёлые душевные ощущения. — Семьдесят три с половиной килограмма. Что и требовалось доказать, едрён-фотон! — заключил он победно, причём эту победу он одержал только над самим собой.
— Но… но как это возможно? — взмолилась Марийка.
— Наверное, весы неисправны, — пробурчал Пашка-скептик.
Наум Наумыч прищурился.
— Не думаю. Вы из породы фениксов, мой друг, и это очевидно… Но сперва позвольте задать вам несколько вопросов.
«Каких ещё фениксов?» — не поняла Марийка.
Она всё больше убеждалась в правильности того, что она не передала Пашку в стерильные и цепкие щупальца здравохранения. Сейчас бы он исчезал на белой больничной простынке в окружении изумлённых докторов и санитаров, все старания которых были бы напрасными. Сейчас бы она сидела на жёстком откидном стуле в тёмном коридоре больницы в полной неизвестности и ожидании приговора врачей.
— Задавайте свои вопросы, — произнёс Пашка. Он уже расположился на диване, несуразное существо из малобюджетного голливудского ужастика.
IX
— Машенька сказала, что вы можете ощущать свои регрессиющие конечности. Это действительно так?
— О Господи, да…
— Можете рассказать об этом подробнее? — профессор видел раздражительность на лице Пашки, но не обращал на это внимание.
— Я чувствую их — так же хорошо, как если бы видел их. Иногда кажется, что-то прикасается к ним, или ветер, или… — он взглянул на Неугомонного Джека, угомонившегося в дремоте на коврике, в центре комнаты. — Не знаю… но эти ощущения мне кажутся реальными…
— А ваш сон? Вас и сейчас клонит ко сну?
— Да. Я очень устал! — Пашка почти перешёл на крик, разбудив пса. — Может быть, когда я проснусь в следующий раз, всё будет по-прежнему… — Он помолчал и тихо добавил: — А может, я вообще не проснусь…
— Ну-ну, полно-те, не нужно этих пессимистичных прогнозов… Дайте-ка лучше мне свою руку. — Говоря это, Наум Наумыч достал из своего портфеля небольшой инструмент, похожий на шприц.
Марийка ойкнула и скрылась на кухонке.
Пашка нехотя освободил от одеяла остаток руки и приблизил его к профессору: всё равно хуже уже не будет.
— Итак, Павел, смотрите. Я дотрагиваюсь своей штучкой к плоскости вашего так называемого среза, — сказал профессор. — И что вы в этот момент чувствуете, молодой человек?
— Да ничего! Там всё наверное отмерло, онемело!
— А так? — профессор попытался уколоть Пашку острым кончиком «своей штучки», но её жало даже на миллиметр не вошло в плоть. Ему как будто что-то мешало.
— Да то же самое! — Пашка помолчал и опять повысил голос: — К чёрту всё! Лучше не томите. Расскажите наконец, что со мной.
Подошла Марийка. Она обняла парня крепко-крепко за шею. Это продолжалось с минуту, он медленно успокаивался. Наум Наумыч корректно не вмешивался, потом снова взялся за своё.
— И ещё один вопрос… Скорее это даже не вопрос, а наблюдение, требующее вашего комментария. Ваше физическое самочувствие в норме, ведь так?
Пашка молчал.
Молчала и Марийка.
— Но как такое может быть, если у вас имеется только половина вашего исходного организма? Не нужно быть профессором, — Наум Наумыч поднял в воздух длинный указательный палец, — чтобы понимать следующее: человек, только что лишившийся половины тела, не сможет это вынести, он элементарно не сможет ЖИТЬ. Ну, что вы на это скажете? — выражение лица профессора опять приобрело некую победоносность.
Комментарием была тишина, распространившаяся в гостиной, и она была очень схожа с той тишиной, которая охватила мир после происшествия у Египетской Силы.
X
Прерывая затянувшееся молчание, профессор кафедры альтернативной медицины продолжил:
— Молодые люди, думаю, теперь вы готовы услышать то, что я хочу вам сказать. Я не физик, но с некоторыми положениями современной физики знаком. Так вот. Мне кажется, по стечению ряда обстоятельств, вы, Павел, оказались в неподходящем месте в неподходящий момент времени. Случилась интереснейшая ситуация. — Наум Наумыч говорил медленно, пытаясь подобрать нужные слова. Точно так же он читал лекции в Марийкином университете. — И вот что произошло. Следите за мыслью, друзья мои. Некий небесный гость, о природе коего мы даже не догадываемся, появляется в самый жаркий день этого лета, а может быть, даже десятилетия. Он влетает в ваше Утиное озеро, берега которого славятся богатыми залежами магнезита — минерала с ещё не изученными до конца паранормальными свойствами. Происходит некое подобие взрыва от соприкосновения небесного странника с поверхностью или же дном озера. И вот мы приблизились к самому интересному… — Тут профессор прокашлялся и сказал: — Машенька, а не нальёте ли вы старику кружечку своего знаменитого чая? Пить очень хочется.
— Ой, конечно же, — ответила Марийка. В иной раз она бы мысленно принялась на чём свет стоит ругать себя за негостеприимность, сейчас же ей было не до этого. Она была под впечатлением от услышанного и хотела, чтобы Наум Наумыч не останавливал своё повествование, у которого обязательно должен быть добрый логичный финал.
Марийка поставила чайник на газовую плиту. И профессор продолжил:
— Так вот. После этого взрыва — и я убеждён в этом — образовался некий портал, который прочно закрепился не где-нибудь в конкретном месте озера, а на теле Павла. Фантастика, скажете вы — я возражать не стану, потому как, сказать по правде, до недавнего времени всякие временные порталы и так называемые «кротовые норы» я считал бредом сивой кобылы и таких же сивых меринов-учёных, зациклившихся на неуёмном желании познать непознанное. Да простит меня мой университет!
Пашка молча впитывал каждое слово профессора. Глаза были широко распахнуты. И уже мыслящий здраво реалист — очевидец и участник невероятных событий — в нём одерживал превосходство над скептиком. Он принимал сказанное за чистую монету, всё сходилось в словах Наума Наумыча, являя довольно рациональное объяснение.
Чай был подан — с баранками и грушово-крыжовниковым вареньем рецепта Марийкиной бабушки. Причмокивая тонкими губами, Наум Наумыч несколько раз глотнул ароматный напиток.
— Что же со мной происходит, профессор? Куда всё-таки исчазает моё тело? — спросил Пашка.
Марийка взглянула на своего парня и отвела взгляд. Его тело стало ещё меньше.
— Это звучит конечно необычно. Но я думаю так. Ваши внутренние органы, как мы сумели убедиться, не выпадывают из тела, они функционируют и находятся внутри вас в прежнем прекрасном состоянии, хоть нам и не дано увидеть их целостность. Очевидно, что электронные весы не ошиблись. А почему они показали вес, соответствующий вашему весу до изменения, — это уже другой вопрос. Электроника — штука тонкая, знаете ли. Так, далее… Кровь не вытекает, не выделяется из оголённых органов, хотя она и циркулирует в вашем организме привычным курсом — иначе вы были бы уже мертвы. Следовательно, у вас совершается полный цикл кровообращения, и кровь куда-то уходит и откуда-то приходит обратно.
