442
Этот бульвар, а точнее, его северная сторона, был любимым местом прогулок парижских модных молодых людей («львов»); здесь же находились самые фешенебельные кафе и рестораны; неподалеку располагалась парижская Опера.
Текст от упоминания «Иерусалимской улицы» до слов «кухня очень скудная», судя по сохранившейся верстке, был существенно дополнен Этцелем. Бальзаковский оригинал был гораздо короче: «…в одном из превосходнейших ведомств, которое располагается на Иерусалимской улице. На бульварах растут деревья, у которых листья не шире моих когтей. Никакой свободы! И кухня крайне скудная».
См. примеч. 69. Далее Бальзак описывает в издевательской манере работу палаты депутатов.
Палата депутатов при Июльской монархии в самом деле насчитывала 459 членов; заседала она в Бурбонском дворце – здании Национального собрания на левом берегу Сены, к которому от площади Согласия вел одноименный мост; депутаты обсуждали законы и бюджет, предложенные королем; без их утверждения ни то, ни другое не могло войти в силу. Ниже Бальзак перечисляет актуальные темы, стоявшие на повестке дня в 1840–1841 годах.
Условия ловли трески в районе Ньюфаундленда в правление Луи-Филиппа неоднократно обсуждались в парламенте и становились предметом законов и ордонансов; последний из таких законов был принят 25 июня 1841 года.
Бальзак имеет в виду обсуждение закона об охране литературной собственности, к которому он имел самое непосредственное отношение; так, он составил «Заметки для господ депутатов, входящих в комиссию по составлению закона о литературной собственности», которые Этцель в марте 1841 года издал отдельной брошюрой.
Намек на бурно обсуждавшийся закон о сахаре, принятый 3 июля 1840 года; его целью было примирить интересы внутрифранцузских производителей сахара из сахарной свеклы и интересы тех, кто производил сахар из сахарного тростника во французских колониях.
Эта скульптура работы Антуана-Луи Бари (1795–1875) была выставлена в Салоне в 1833 году, куплена королем Луи-Филиппом и установлена во дворце Тюильри (ныне в музее Лувр-Ланс).
Имеются в виду, конечно, мундиры (придворные, академические, депутатские) и мужские шляпы-котелки.
Пассажи – крытые проходы между двумя параллельными улицами; пик их строительства в Париже пришелся на вторую половину 1820-х годов; в пассажах располагались кафе, рестораны и дорогие магазины, там прогуливались состоятельные люди, которых «шакалы» завлекали в свои сети, как это описано у Бальзака ниже.
Автор книги «Парижский зверинец» в главе «Глупыш» (в оригинале у него, как и у Бальзака, Pigeon) описывает процесс приманивания глупых птиц с помощью подобных акций: на лестнице Биржи разбрасывают рекламные проспекты, сулящие невиданную прибыль («пятьдесят процентов, сто процентов, двести процентов!»), кричат: «Цып-цып! скорей сюда», а как только простодушные птицы просовывают в дверь голову, ловкие биржевые дельцы тотчас ее отрубают; в день, назначенный для получения дивидендов, всякий раз выясняется, что сейчас нужно внести еще некоторую сумму, но зато уж в следующий раз получить целых триста процентов (см.: Huart L. Museum parisien. Paris, 1841. P. 75). Создание акционерных обществ и продажа акций самых фантастических предприятий, которые не только не приносят прибыли, но зачастую вообще существуют только на бумаге, к середине 1830-х годов стала приметой времени и успела отразиться в литературе: в пьесе Сент-Амана, Антье и Фредерика Леметра «Робер Макер» (1834) заглавный герой, вор и убийца, продает акции общества по защите от воров, и все акционеры радостно поддерживают его начинания, а того единственного, кто смеет требовать дивидендов, изгоняют с позором.
Пантерой на тогдашнем жаргоне именовалась содержанка высшего класса, «предмет роскоши», который по карману только «русскому князю, самому что ни на есть английскому милорду и небедному французскому банкиру»; для приручения пантеры требовалось всего ничего: вкусная и изысканная пища, хорошенькая клетка в модном квартале, несколько кашемировых шалей, немалое число драгоценностей, еще большее число шелковых платьев и круглая сумма наличных в месяц (Huart L. Museum parisien. P. 20).
Бальзак слегка ошибся в подсчетах: на самом деле сложение указанных им сумм дает на десять франков больше. Эта сумма еще сравнительно невелика; по другим подсчетам, парижскому моднику требовалось (с учетом квартиры, экипажа, лошадей и проч.) в год около ста тысяч франков. Автор «Физиологии Льва» сообщает, что одна из отличительных черт этой породы парижских жителей – наличие в кармане нескольких тысячефранковых банковских билетов (Deriège F. Physiologie du Lion. Paris, 1842. P. 8).
В парижской прессе сосуществовали два определения светского «льва». Дельфина де Жирарден утверждала, что «в роли льва выступает вовсе не юный любитель элегантности, одетый самым необычным образом, имеющий самые продуманные и самые претенциозные манеры; нет, в этой роли выступает порой человек совсем простой и ничуть не забавный, с которым, однако, все хотят свести знакомство, поскольку он чем-либо прославился на весь мир: совершил опаснейшее путешествие, увез из дому несколько английских матрон, произнес накануне пламенную речь, получил на днях огромное наследство, гарцевал недавно в жокейской куртке на чистопородном жеребце, летал два часа назад на воздушном шаре и привез самые свежие новости из эмпирея, слегка подозревается в отравлении собственной жены, а может быть, просто-напросто опубликовал талантливую книгу, имевшую большой успех» (Жирарден Д. де. Парижские письма виконта де Лоне. М., 2009. С. 271–272). Однако более распространенной была другая точка зрения, согласно которой «лев» замечателен только своим модным нарядом и умением транжирить деньги. У Бальзака представлена именно она.
Намек на начавшееся в 1830 году завоевание французами Алжира.
Крысами на языке модного света назывались начинающие балерины; об их нравах и времяпрепровождении дает представление очерк Т. Готье (см.: Французы, нарисованные ими самими. Парижанки. С. 655–672). Описание Львицы – дамы, которая занимается верховой ездой, стреляет из пистолета (он изображен на рисунке Гранвиля) и совершает прочие спортивные подвиги, см.: Там же. С. 417–432.
Цвета реально существовавшие; о богатстве оттенков зеленого цвета свидетельствует перечень из «Методической энциклопедии» 1828 года; здесь указано, что зеленый бывает «веселый, весенний, лавровый, бежеватый, морской, селадоновый, попугайский, капустный, фисташковый, бутылочный, канареечный, саксонский, английский, гусиного помета, морской волны» и проч.; фигурирует в этом ряду и «зеленый американский» (Encyclopédie méthodique, ou par ordre de matières. Manufactures et arts. Paris, 1828. P. 195).
Эмиль Жане (1813–1857) – рисовальщик и скульптор.
Аристократические парижские клубы – сугубо мужские сообщества богатых и знатных людей, которые собирались, чтобы есть и пить, беседовать, иногда слушать лекции, иногда играть в карты (смотря по «специализации» клуба), одним словом, проводить время непринужденно. Одним из самых модных и престижных был упоминаемый ниже Жокей-клуб, созданный в 1834 году по образцу аналогичного английского заведения на волне интереса ко всему английскому и, в частности, к конному спорту. О Мюзаре см. примеч. 341.
Оркестр под управлением композитора и дирижера Наполеона Мюзара (наст. имя Филипп; 1792–1859) аккомпанировал публичным балам, которые пользовались в Париже огромной популярностью и, вне зависимости от места действия, назывались «балами Мюзара». Особенно хорошо удавались Мюзару такие быстрые танцы, как галоп, который многие современники сравнивали с пляской в аду, с собранием демонов, с Вальпургиевой ночью, с хороводом во время шабаша; см., например, в статье Луи Юара «Бал Мюзара»: «Не успел Мюзар, великий Мюзар взмахнуть своей палочкой… как шесть тысяч танцоров пустились в пляс, как безумные: этот адский хоровод кружится, увлекая за собой все, что встречается на его пути… даже святой Антоний, да будет свята его память, не устоял бы перед этим шабашем. ‹…› К счастью, мудрые полицейские постановления запрещают танцорам, пляшущим под аккомпанемент Мюзарова оркестра, покидать помещение, для них отведенное, иначе дьявольский галоп вырвался бы из адского пекла прямо на улицу» (Le musée pour rire. 1839. № 28).
