Коллектив авторов - Сцены частной и общественной жизни животных

741

Буало. Поэтическое искусство (I, 172–174): «Отделывайте стих, не ведая покоя, // Шлифуйте, чистите, пока терпенье есть: // Добавьте две строки и вычеркните шесть» (пер. Э. Линецкой).

Намек на легенду, согласно которой египетская царица Клеопатра растворила в винном уксусе жемчужину огромной ценности и выпила за здоровье Марка Антония.

Перефразированная цитата из пьесы Мольера «Мизантроп» (д. V, сц. 8); в оригинале, разумеется, речь идет не о дрозде, а о человеке, ищущем, где можно «быть честным без помех» (пер. Т. Л. Щепкиной-Куперник).

Оперы Джоаккино Россини (1792–1868) с огромным успехом шли на парижской сцене, а тенор Джованни Батиста Рубини (1794–1854) с неменьшим успехом выступал на сцене парижского Итальянского театра, в том числе и в операх Россини.

Персидский поэт Саади (между 1203 и 1210–1292) посвятил влюбленности соловья в розу притчу «Соловей и муравей», опубликованную во французском переводе в третьем томе «Арабской хрестоматии» знаменитого востоковеда Антуана-Исаака Сильвестра де Саси (1806). Впрочем, сюжет о соловье, влюбленном в розу, был широко распространен в персидской поэзии, и Мюссе, возможно, назвал здесь имя Саади просто как самое известное, не имея в виду никакого конкретного произведения.

О польском орле см. примеч. 393.

Намек на бурные взаимоотношения французских королей с парламентами (высшими судебными учреждениями при Старом порядке): парламенты постоянно пытались добиться расширения своих прав, а короли, напротив, ставили парламенты на место и эти права ограничивали.

В «Сценах» Этцель впервые выступил под псевдонимом П. – Ж. Сталь; позже он сам уверял, что ни его компаньон издатель Полен, ни Гранвиль, ни авторы сборника не догадывались о том, кто такой этот Сталь; однако для Бальзака, например, персона этого автора не составляла никакой тайны, как явствует из его переписки с Этцелем по поводу «Путешествия африканского Льва». Когда 12 сентября 1841 года Бальзак пишет Этцелю по поводу предложенных тем поправок в текст о Льве: «Мой дорогой Этцель, все, что вы сделаете для моего Льва, будет кстати. Я полностью доверяю г-ну Сталю» (Balzac H. de. Correspondance. T. 4. P. 307), – ясно, что он понимает, кто именно его правил.

Всего, помимо Этцеля/Сталя, в сочинении текстов для «Сцен» приняли участие тринадцать литераторов: помимо тех, что представлены в нашем издании, это Пьер Бернар (1810–1876), Эдуард Лемуан (1810?–1868) и Луи-Франсуа Леритье де л’Эн (1789–1852). Этцель/Сталь уберег от ареста двух дам: Жорж Санд и Мари Менессье-Нодье.

Cовременные исследователи называют финал «Сцен», в котором Этцель/Сталь заключил писателей в клетки и, следовательно, полностью подчинил своей воле, – «мечтой издателя» (Lyon-Caen B., Thérenty M. – È. Balzac et la littérature zoologique. P. 9), однако тот факт, что он заключил в клетку и себя, притом как раз в ипостаси издателя, существенно ослабляет «авторитарность» его жеста. Скорее можно увидеть в этой финальной сцене еще один комплимент Гранвилю, на которого не осмеливаются поднять руку даже полицейские. На завершающей вторую часть иллюстрации, автор которой – приятель Гранвиля Луи Франсе, виден сам Гранвиль за работой, а в клетках на переднем плане Этцель, Бальзак и Жанен (Этцель до конца жизни любил вставлять свои изображения в издаваемые им книги; см.: Petit N. Éditeur exemplaire, modèle de père, héros du roman: figures d’Hetzel // Bibliothèque de l’École des chartes. 2000. T. 158. P. 197–221). В некоторых экземплярах первого тиража к этой иллюстрации прилагался текст: «Литераторы, нам остается только повеситься! род наш обречен! уверяют, что неблагодарный издатель, убедившись, что пока мы находимся в плену, ему не добиться от нас ни строчки, решил обойтись без нас и вознамерился прямо из темницы издать книгу – каково нам это слышать? – книгу без текста! да, совсем или почти без текста! Сломайтесь же, драгоценные перья, карандаш берет верх» (цит. по: Французы, нарисованные ими самими. Парижанки. С. 32).

В издании 1867 года Сталь дописал к финалу еще несколько фраз, рассказывающих о том, что стали делать выпущенные на свободу животные: Медведь удалился в берлогу и стал нянчить медвежат, поклявшись не говорить ни слова о политике, Пес принялся ради заработка изображать слепца c шарманкой, а Черепахи, Раки, Летучие Мыши и Скарабеи бросили в костер все «поджигательные» бумаги с проектами реформ и требованиями равноправия. «Мир зверей погрузился в молчание. Уверяют, что, несмотря на свою мнимую неподвижность, земля продолжает вращение и слова Галилея e pur si muove остаются справедливыми. Но куда она движется – вперед или назад? Этот вопрос легче задать, чем получить на него ответ. Ответ знают только боги, но не Звери, скромным глашатаем которых выступили мы в этой книге». За этими словами в издании 1867 года следует та же финальная виньетка, изображающая одинокий хвост, только расположен он не вертикально, а горизонтально.