Войдя в офис через неделю, я застал Пессимиста и Юного Почтальона возле компьютера Стара.
— Быстро, — мотнул головой Пессимист. — Закрой дверь и иди сюда.
На мониторе миниатюрный Блудный Сын кусал за шею крошечную Воплощенный Секс. Фигуры на экране получились не в центре кадра, но четкость была достаточно высокой, чтобы сразу узнать действующих лиц. Звуки порнофильмов семидесятых тихо струились из колонок. Изображение на экране сменилось крупным планом — самое начало совокупления. Пессимист закрыл глаза рукой и отвернулся.
— Боже, какой жесткач!
Стар крутнулся на стуле, кокетливый, как девочка-японка в тарантиновском боевике.
— Это новая функция цифровых видеокамер — можно применить увеличение в любой момент, причем практически без зерна и ущерба для качества изображения. Супер, правда? Посмотри, вот он в нее входит… Уф!
Стар радостно потирал ручки. Даже Юный Почтальон бросил на меня строгий мужественный взгляд. Мы словно создали монстра: одна часть компьютерного помешательства на две части сексуальной неудовлетворенности.
Действующие лица сменили позу: Воплощенный Секс перегнулась через край стола, и ее лицо заняло весь экран. Я вновь увидел рискованный момент с видеокамерой, но с новой, непривычной точки обзора. Красивые черты искажали страсть и похоть, этого нельзя было отрицать, но вместе с тем в ее лице мне почудилась странная уязвимость. Может, на краткий миг женщина вспомнила о своем русском женихе, который сидит в кресле под абажуром и плавно переворачивает страницы романа Достоевского, и осознала бессмысленность такого секса — элементарной копуляции, лишенной всякого чувства. С другой стороны, возможно, я обманывал себя, и то была вовсе не уязвимость, а бессознательная гримаса красавицы, утопающей в безмерном наслаждении. Так или иначе, катарсис меня догнал и накрыл; немного отпустило. Положив руки на плечи Стара, я с пафосом произнес:
— Отличная работа, товарищ. Вот это я понимаю!
Стар хихикнул и поклонился, сидя на стуле.
— Так, а где Клайд? — спросил я.
Юный Почтальон пожал плечами:
— Не знаю, он сегодня не приходил на работу. Может, взял больничный?
Вынужденный пропуск по болезни в Банке терпят чуть охотнее, чем отгулы или отпуска, но брать больничные нужно с умом и тонким расчетом. Перфорированный аппендицит — прекрасно, неизвестной этимологии опухоль на шее сбоку — сойдет, но вот симптомы гриппа или жуткое похмелье не проходят. И если вы считаете работу в Банке достаточно трудной, попробуйте анализировать что-нибудь методом сравнительных продаж после ночи бесплатной текилы в честь проводов коллеги на учебу в школу бизнеса, когда утром вас вырвало в почтовый ящик и вы грохнулись в обморок, полностью одетый, на грязный кухонный пол. Со мной такое было. Повторять не собираюсь.
— Время идти в «Старбакс», — объявил Пессимист, отворачиваясь от монитора.
— Ты хочешь кофе? — спросил я Стара.
Он заморгал, глядя на меня с недоверием и благодарностью. Я совсем забыл: мы же давно исключили его из наших походов в «Старбакс», потому что большей частью треплемся там о том, как нас бесит Стар.
— Я… м-м-м… пытаюсь уменьшить суточную дозу потребляемого кофеина, но спасибо, искреннее спасибо за приглашение.
— Может, купить тебе оладий?
— Я уже завтракал, спасибо огромное.
— Ну, как хочешь.
Мы спустились вниз. Стоя в очереди, я рассеянно поглядывал по сторонам и вдруг заметил знакомый белый шарф.
Это судьба.
— Ребята, я сейчас.
Она уже подходила к лифтам, и я рванул вперед как на финише, чтобы успеть ее нагнать. Я подбежал в тот момент, когда дверцы лифта разъехались. Хватая воздух ртом, дыша неровно и со свистом, я успел подумать, что недостаток физической активности у работников инвестиционного банка и внезапный спринт — не самая разумная комбинация. Положив руку на плечо обладательнице шарфа, я мягко развернул ее к себе.
Блин, пятидесятилетняя старая ворона со шнобелем, как у ястреба. Правда, мне досталось ласковое прикосновение шарфа.
— Извините, — промямлил я. — Я принял вас за другую.
Придерживая конец шарфа, старуха подозрительно ела меня глазами, пока дверцы лифта мягко не сомкнулись перед ней.
Клайд не появился ни назавтра, ни послезавтра. На третий день, войдя в комнату с чашкой утреннего кофе, я заметил, что Пессимист внимательно читает газету. В этом не было ничего странного, он всегда проверяет биржевые квоты минимум полчаса каждое утро, прежде чем приступить к нормальной работе.
— Эй, — сказал он. — Прочти-ка вот это.
— С какой радости? — удивился я. — Интересные новости о норвежских ученых, выращивающих опухоли у лабораторных мышей?
— Да нет, дурак! — Пессимист выхватил газету у меня из рук. — Сюда смотри!
И ткнул пальцем в маленькую заметку в нижнем правом углу.
Местный строительный магнат погиб в авиакатастрофе неподалеку от аэропорта
Двадцать третье октября: Чарлз П. Бейкерфилд, генеральный директор «Бейкерфилд констракшн инк», погиб днем в понедельник в авиакатастрофе в пяти милях к северу от аэропорта. Национальная комиссия безопасности перевозок подтвердила, что борт с номером, который удалось разобрать на хвосте самолета, принадлежит корпорации «Бейкерфилд констракшн инк». Связь с самолетом пропала в четыре тридцать три. Примерно в это же время местные жители в районе катастрофы…
— Елки-палки! А что, фамилия Клайда — Бейкерфилд?
— Кажется, так. Разве он не говорил, что его отец работает в строительстве?
— Говорил.
Я медленно опустился на стул.
— Блин, вот это да!
Мы сидели молча, переваривая новость. Авиакатастрофа относится к трагическим событиям, настолько неожиданным и непредсказуемым, что остается лишь покачать головой, дивясь хрупкости нашего существования: составляешь тут гениальные планы, тщательно комплектуешь портфель ценных бумаг, ликвидную наличность кладешь на накопительный счет в Международном датском банке под два с половиной процента годовых, и тут — пуф-ф, клубы дыма, и тебя нет.
— Может, ему позвонить? — предложил я.
Пессимист поскреб подбородок.
— Не знаю, ей-богу. Вдруг ему хочется спрятаться ото всех и побыть одному?
— Может, открытку послать?
— Ну да, беги скорее в «Холлмарк» и купи открыточку «Счастливого крушения самолета!» — фыркнул Пессимист. — Выбирай объемную, с ядерным взрывом: говорят, это самый гламур!
— Отвали. Ты же понял, о чем я. Короткую записку, просто и без затей.
Он кивнул:
— О'кей, это подойдет. Бери инициативу в свои руки и сам сочиняй ободряющий текст.
— Хорошо.
Пессимист покачал головой и глубоко вздохнул:
— Это непросто.
— Я знаю.
Он принялся раскачиваться на стуле.
— Напиши, знаешь как? Типа, жизнь не кончается, цели остались прежними: секс, выпивка, покупка дома и хорошей тачки…
Телефон зазвонил. На дисплее высветился внутренний номер Сикофанта — последнего, с кем бы мне хотелось сейчас общаться.
— Подержи-ка в памяти эту гениальную мысль…
Сикофант, как обычно, брызгал кипятком, из чего я заключил, что он не слышал новости о папаше Клайда. Ну и пошел он к дьяволу; с этого типа станется узнать об авиакатастрофе и через секунду отмахнуться от услышанного. Прищурится — ну, хоть не со мной, слава Богу! — и вновь начнет терзать свой «Блэкберри».
— Мне требуется твоя непосредственная помощь с архивацией. Работы на несколько часов. Нужно закончить до одиннадцати дня.
— Что значит — с архивацией?
— Несколько старых папок и коробок с документами. Разбери все по порядку и отнеси в архив в цокольном этаже. Подробности узнай у Полностью Некомпетентной Секретарши.
Паршивое задание, идиотская нудная работа. Тяжелое впечатление от гибели папахена коллеги расшевелило во мне неравнодушие к собственной судьбе, и я дерзко возразил:
— Разве не для этого в Банке держат секретарей?
— Что-что? Тебе трудно выполнить работу?
— Я только хочу сказать…
— Ну, раз тебе трудно выполнять работу, значит, у нас проблема. Может, нам сходить к начальнику отдела кадров и обсудить с ним ситуацию?
— Нет, если вам нужна помощь, то конечно…
— Вот и отлично. Приходи через пять минут.
Сикофант повесил трубку.
Я откинулся на спинку стула, растирая веки.
— Я убью его, правда, убью. Однажды мы будем стоять на вершине холма, и если он на меня не так посмотрит, то никогда не узнает, откуда прилетел пинок.
— Бывает хуже, — утешил Пессимист. — Ты мог сейчас валяться в обугленном виде возле обгорелого фюзеляжа.
— А-а-а, не говори… Но потом заходит Сикофант, и в душе просыпается желание сорвать кожу с его мерзкой рожи. Клянусь Богом, я понимаю, почему здесь люди сходят с ума.
