Чашки опустели, а я судорожно пытался придумать приличное окончание нашей встречи. Вежливо ли будет запросто поцеловать ее в щечку? Я выбрал экспериментальный путь и медленно двинул руку по столешнице, робко коснувшись ее пальцев. Женщина с Шарфом с интересом следила за перемещениями на нашем столе. Я вспыхнул и быстро убрал руку.
— Ты слишком серьезно к этому относишься, — засмеялась моя собеседница и переплела пальцы с моими, беззвучно вздохнув.
Я засмеялся, несмотря на неловкость. Вставая из-за стола, Женщина с Шарфом сказала:
— Жаль, что надо возвращаться к работе. Я определенно могла бы поспать. Премного обязана за кофе, добрый господин. Придется ответить приглашением на приглашение.
— Так, значит, мы снова сможем…
Она фыркнула:
— Что, подержаться за руки и скромно погладить друг другу пальчики?
— Я имел в виду новые встречи в очередях за кофе…
Поправив шарф на шее, она решительно кивнула:
— Да, полагаю, это можно организовать.
В понедельник утром я наткнулся на Клайда в коридоре.
— Привет, приятель, — небрежно бросил он. — Как выходные?
— Знаешь, средней паршивости. Проработал всю субботу, зато вырвался на пару часов в воскресенье. Смог кое-что простирнуть.
Мы немного поболтали — Клайд казался совершенно таким же, как всегда, — и лишь когда я подошел к своему столу и повесил пальто на крючок, до меня дошла странность происходящего.
— Слушай, Клайд на работе, — обратился я к Пессимисту.
Он оторвался от своих биржевых квот.
— Хорош прикалываться, Шерлок!
Я растерялся:
— Но я только что видел его в коридоре! Держится как ни в чем не бывало. Совершенно такой же, как прежде.
Пессимист пожал плечами:
— Все по-разному переживают горе.
— Его отца не стало несколько дней назад, — покачал я головой. — Разве это не выбивает человека из колеи минимум недели на две?
— Ox, из тебя психолог, Мямлик… Я бы на твоем месте не лез в эти вопросы.
Я пожевал ластик на конце карандаша, размышляя над странностями жизни. Может, это влияние Банка, зловещий водоворот, высосавший из Клайда нормальные человеческие эмоции и лишивший адекватной реакции?
— Непонятно все-таки…
— Оставь эту тему.
— Ладно.
Клайд заглянул через час:
— Кто-нибудь идет в «Старбакс»?
Пессимист даже не поднял головы от горы рекламных буклетов, проверяя, правильно ли они сброшюрованы.
— Извини, приятель, мне сегодня по двум сделкам отчитываться. Не отказался бы от двойного маччиато, если вы принимаете заказы.
— Конечно, босс. А ты?
Первым побуждением было отказаться — мне не давало покоя странное спокойствие Клайда, но тут же захотелось измерить глубину его стоицизма.
— Да, я пойду. А где Почтальон?
— Поселился в копировальной — через полчаса презентация для инвесторов.
Я взял бумажник, и мы пошли к лифтам. Клайд что-то насвистывал — по-моему, из репертуара «Спайс герлз». Пожалуй, мне следовало прислушаться к совету Пессимиста и не лезть с ногами в чужую душу, но я не выдержал: происходящее казалось слишком ненатуральным, чтобы промолчать.
— Я, это, ну, если ты хочешь поговорить…
Клайд оборвал мелодию и пристально посмотрел на меня. Я почувствовал, как запылали уши.
— Понимаешь, мы прочли в газете…
Краткая передышка наступила, пока мы входили в лифт. А когда поехали вниз, Клайд по-прежнему неотрывно смотрел на меня со странным выражением. Атмосфера звенела от напряжения; я чувствовал себя дураком, сунувшим палец в розетку.
— Что вы прочли в газете?
Фигня какая-то получается.
— Об авиакатастрофе…
Клайд пересек маленькое пространство лифта и подошел ко мне вплотную. Он перестал походить на себя: сжатый рот принял форму перевернутой буквы U, а сузившиеся глаза источали угрозу.
— Ты что, не понял, Мямлик? Я не желаю говорить об этом! Банк достаточно гадок и без того, чтобы тащить сюда личные проблемы.
Я осторожно кивнул.
— Больше ни слова, — предостерег Клайд.
К счастью, лифт мягко остановился, и он подмигнул мне, придерживая открывшуюся дверцу:
— После вас.
Ноябрь незаметно перешел в декабрь. Перевернулась очередная страница полулегального календаря «Горячие паттайские девочки», который Пессимист выписал по почте из Таиланда и держал в верхнем отделении шкафа для документов. В календаре — самый деликатный шелест хлопковых карамельно-розовых трусиков, миндалевидные глаза и шепот «ш-ш-ш-ш-ш», заглушаемый быстрым стуком клавиш под тридцатью пальцами, порхающими над эргономичными клавиатурами.
Между тем снаружи происходили радикальные изменения. Небо за окном темнело раньше. Как всякий раз при смене сезона, город изрыгал новую волну человеческой эксцентричности: сообщали о мужчине, прожившем на дереве больше двадцати лет; о типе, который держал экзотических домашних питомцев — пару леопардов, боа-констриктора и несколько светящихся земноводных, контрабандой ввезенных из Бразилии, — в полуразвалившемся доме для людей с низкими доходами; о слепой женщине, продемонстрировавшей яркий артистический талант на общественном телеканале.
Местные новости: продавец хот-догов на углу к северу от «Голубого бриллианта Ханя» начал плеваться шелухой жареных каштанов, а бездомная леди, обитающая в старом автобусе, с огромными сумками, набитыми ее земными сокровищами — единственная живая душа, которую я часто встречал по дороге к метро в предрассветный час, бесследно исчезла. Я искренне надеюсь на лучшее — бабулькин переезд в солнечную Флориду, например, — но не могу отделаться от неприятной уверенности, что бедняжка медленно угасает от какой-нибудь диккенсовской болезни на одной из темных улиц и чахотка или бубонная чума догрызает ее хрупкие кости.
Если выйти на улицу и отправиться за городские стены, за границу пригорода с длинными тенистыми аллеями и дальше, за пределы пригородов пригорода, и проскользить по океанской глади до другого материка, можно увидеть вторжение в какую-нибудь страну. Вскоре происходит второе вторжение, и опять, разумеется, чисто случайно. Оружие массового поражения находят, тут же теряют, затем опять находят и снова теряют. Обращаясь к более личным материям, могу сообщить, что в Праге моя кузина Рут родила близнецов, что побудило меня с удвоенным рвением взяться за работу — ведь двоюродная сестричка всего… на сколько?.. ага, на семнадцать месяцев старше меня.
В Банке время течет куда незаметнее. Микроскопические чешуйки кожи облетают с наших шелушащихся тел, собираясь в маленькие кучки на столах и за потрепанными стопками годовых отчетов и презентационных буклетов — там, где уборщица с золотыми коронками на зубах ленится протереть во время утренней уборки. Рыночные цены в «Блумберге» слегка подросли, но затем логично опустились. Круглая манжета, соединяющая сиденье моего стула с ножкой, ослабла, и раздается резкий скрип, стоит мне откинуться на спинку. Мы завершили сделку, которая принесла Клиенту миллионы, и еще одну, превратившую другого Клиента в миллиардера. В наших палестинах Волокита-Генеральный взял в привычку трахаться с новой помощницей, а мой шар из цветных резинок вырос до размера хилого помидора, взращенного без удобрений.
Несмотря на усыпляющий волю застой, я ни на мгновение не терял из виду цель: восемнадцать месяцев, семнадцать дней, четыре часа и шестнадцать минут осталось до истечения моего контракта. И когда наступит срок, когда часы дотикают до конца, когда наконец придет время для радости с притворными слезами на глазах («Прощайте, дорогие, работать с вами было классно!»), я побегу по улицам, стуча во все двери и оглашая город ликующими воплями, выкрикивая во всю мощь легких: «Я жив! Я был мертвым, но теперь ожил!» И люди повыскакивают на пожарные лестницы, прикрывая ладонями глаза от заходящего солнца, соображая, с какого хрена весь этот тарарам, и увидят меня, летящего метеором, и сочувственные улыбки расцветут на их лицах, ибо они поймут причину моего ликования.
Последний отсчет включался в голове всякий раз, когда я отвлекался на пальмы, заткнутые за список телефонов на моем столе: до новогодней вечеринки оставалась неделя.
— Эй, — сказал я Пессимисту, откидываясь на спинку стула. — Ты приведешь свою подружку?
— Конечно, — повернулся Пессимист, — а как же иначе? Начальство жаждет оценить женщину, с которой ты встречаешься, и сделать далеко идущие выводы о твоем потенциале руководителя в зависимости от экстерьера твоей спутницы.
— В твоем исполнении эта мысль звучит очень соблазнительно.
— Это истина, — сообщил он. — Моя подружка от всей души презирает здешние собирушки, но в отеле хотя бы приличная выпивка, не завалящее дешевое дерьмо.
