— Ух, по морю поедем, места разные увидим! — с восхищением говорил Матвей, стараясь попасть в ногу с Бадмой. — И дело настоящее дадут нам.
Бадма решил тоже не отставать от друзей и побывать на новом промысле. Правда, его интересовала не рыба, а просто хотелось пожить на рыбацком стане.
— Я сразу на баркас попрошусь гребцом.
— Ох, из тебя гребец. Баркас —это не маленький подъездочек. Сила нужна.
— Ну к лошадям на ворот стану.
— А если кашу варить?
— Можно и кашу!..
Спустились на песчаный берег, пошли к Чнмиту.
Чимит сидел возле невода и смотрел в море.
Под первыми лучами солнца вода была в нем не зеленая, не синяя, какой она бывала обычно днем, а мо-лочно-розовая. Такой ее Чнмиту еще не удавалось видеть. И вообще ему никогда не приходилось вставать так рано.
Оказывается, рано утром все выглядит по-новому. Сейчас не только море, по и горы не те: все кругом позолочено, всегда синий воздух над Байкалом казался розовым, листья на деревьях блестящие, словно смазанные маслом, жесткая хвоя кедров поголубела и казалась мягче.
«Обязательно буду вставать теперь на восходе солнца,— решил Чимит. — Лучше стану ложиться с вечера пораньше».
На берегу стали появляться первые рыбаки. Размашисто шагая, прошел отец Матвея, в синей косоворотке, с двумя новенькими веслами на плечах. На его загорелом лице белели только брови.
Семен Лозинин был веселым человеком. Улыбка никогда не сходила с его простодушного лица с узким подбородком. Вот и сейчас, проходя мимо ребят, он улыбнулся и многозначительно кивнул головой, дескать: «Жаль мне вас, ребята, но ничего не поделаешь».
Рыбаки принялись готовить в дорогу баркасы. На один складывали невод, на другие грузили припасы, постели, одежду.
К десяти часам на горизонте появилась маленькая черная точка. Она быстро увеличивалась, вырастала из моря.
— Катер! Катер! — закричали мальчики.
— Комбинатовский катер идет!
Катер шел на полной скорости, как бы боясь опоздать к намеченному сроку.
— Это «Быстрый» идет,— определил Чимит.
Подойдя ближе, катер приветствовал рыбаков звонкой сиреной. Был он длинный, узкогрудый, настоящее морское судно, быстроходное и устойчивое.
На палубе, перед застекленной штурвальной рубкой стоял с рупором в руках старшина катера. Он широко улыбался. Среди удивительно белых зубов — один золотой. Новенькая тельняшка туго обтягивала широкую, крепкую грудь.
Старшина поднял ко рту рупор и зычно крикнул:
— Эй, на берегу!
— Есть на берегу! — отозвался Гомбо Цыдыпович.
— Поторопитесь!
— Эй, торопись! — приказал Гомбо Цыдыпович. На берегу стало еще оживленнее. Рыбаки начали прощаться с семьями.
— Пойдем к председателю, — сказал Бадма. — А то забудут о нас совсем.
Председатель был все время занят. То там, то тут нужен был его совет, окончательное веское слово. Сухощавый, быстроногий, он легко передвигался от одной группы рыбаков к другой.
— Дядя Гомбо, возьмите нас с собой, — попросил Чимит, осторожно подталкивая перед собой Бадму и Матвея.
— Мы можем варить уху, рыбу выбирать,— поспешил поддержать друга Матвей.
— Вот что, ребята, — немного подумав, сказал Гомбо Цыдыпович. — Вам придется остаться дома. Уху варить есть кому и без вас. Наши рыбачки это лучше сделают.
Он взял за плечи Матвея и Бадму и повернул их лицом к морю, как бы показывая им, что время для разговора кончается.
Чимит подошел вплотную к председателю.
— Ну, они, правда, еще маленькие... А я?.. — сказал он с надеждой.
— Ты, конечно, старше.
Бадма и Матвей озадаченно затихли. Неужели Чимит бросит их и уедет один?
— Мы оставляем их на тебя, Чимит, — сказал председатель.— Приглядывай за ними.
Чимит удивленно заморгал глазами.
— Ну как же так? Что я с ними буду делать тут?
— Все. Слово старших твердо. Я не один это решал. Так матери просили: «Не трогайте ребят, — говорят, — нам одним без них никак нельзя».
— Не взяли, — со вздохом сказал Матвей.
— Ну и не взяли, — вдруг рассердился Чимит. — А зачем нас брать? Что мы умеем? Малыши мы, и все тут.
Баркасы уже качались на зеленых волнах. Катер, легонько постукивая, взял на буксир передний баркас, а за ним потянулись остальные.
— Гомбо Цыдыпович! Отчаливаем! — крикнул старшина катера.
— Чимит! — позвал председатель. — А ну-ка, доставь меня на катер.
Тот вздохнул, подошел к легкой лодке и сердито спихнул ее в воду. В лодку прыгнули Бадма с Матвеем и разобрали весла.
Переполненная лодка грузно осела. Чимит, правя рулевым веслом, лихо подвернул лодку к катеру. Председатель перебрался на буксир.
Шумно заработал винт и развел крутую волну.
Чимит повернул лодку к берегу.
На баркасах запели. Громкий чистый голос Семена
Лозинина сильно и высоко поднял песню, будто вырвал ее из водных глубин:
— Славное море — священный Байкал, Славный корабль — омулевая бочка.
На трех баркасах подхватил хорошо слаженный хор:
— Эй, баргузин, пошевеливай вал, Молодцу плыть недалечко.
Песня была старинная, хорошая. Пели ее тоже хорошо, самозабвенно, как всегда поют рабочие люди.
Буксирные канаты натянулись, и маленький караван баркасов потянулся за катером. В море было просторно и тихо.
Когда караван ушел далеко, песня на короткий миг затихла, как бы утонула в море. Потом она слышалась вновь, звучала тепло, волнующе. И казалось, что не катер, а раздольная песня повела рыбаков в сизую даль моря.
Чимит стоял на берегу, крепко сжав кулаки от обиды. Он рвался в эту зовущую даль моря, к большому рыбацкому делу, а его не приняли.
БЕЛЫЙ КАТЕР
После полудня Чимиту захотелось побыть одному. Задумавшись, он ушел далеко за поселок. Дорога здесь раздваивалась. Одна уходила влево, к речке, вторая — вправо, в тайгу. Он пошел по второй и пришел к высокой сопке. На ней колхозники вырубили лес для построек и на дрова, и сопка облысела.
Сверху лес не свозили, а скатывали, и только у подножия грузили: зимой на сани, летом на раскаты.
Чимиту захотелось посмотреть с сопки на тайгу, на юры, на Байкал.
На сопку вела тропинка. Но Чимит стал подниматься не по ней, а напрямик.
Когда он наконец поднялся на сопку, солнце уже коснулось дальних гор, покраснело и быстро скрылось, точно растаяло. Над тайгой задрожала лиловая дымка. Чимиту одному стало скучно. Он повернулся и стал смотреть на Байкал.
Там, где чуть заметная черная линия отчеркивала голубое небо от синей воды, он увидел что-то маленькое, белое.
«Чайка на ночевку летит», — подумал Чимит.
Через несколько минут он уже понял, что это не чайка, а катер, и быстро сбежал вниз.
На низком берегу с удивлением остановился: Байкал, па сколько хватает глаз, чист и спокоен. Он не мог этому поверить. Глаза никогда не подводили Чнмита. Катер, видно, свернул и пошел стороной.
В поселке тихо. Набегавшиеся за день ребята улеглись спать.
Сгущались сумерки. Стало прохладно. Надо идти домой. В последний раз взглянул на Байкал и забыл про дом.
Словно подброшенный из глубин волной, качался белый катер.
Не дойдя метров пятнадцати до берега, катер вдруг забурлил винтами и подался назад.
«С глубокой осадкой. Наткнулся на мелкое место».— И Чимит замахал руками, показывая, где лучше причалить.
На катере свернули влево.
Причалив, матросы бросили на берег узкий трап. По трапу сошел высокий мужчина с рыжей бородкой.
— Здравствуй, рыбак, — сказал он басом. — Сведи-ка меня к председателю.
Но Чимит решил прежде узнать, что за люди пришли на белом катере.
— Вы к нам за рыбой?
— Нет. Мы экспедиция. Хотим купить у вас молока. Чимит показал рукой в сторону села.
— Вон белый дом, пять окон. Видите, где свет зажгли?
Приезжий зашагал к правлению. Чимит остался на месте.
На катере никого не было видно. Мальчик постоял немного и смело пошел по трапу. Перешагнул борт катера и остановился. Из рубки окликнули:
— Эй, парень, ты куда? Чимит пошел на голос.
— Поглядеть хочу.
— Что ж у нас диковинного?
— Не рыбацкий у вас катер. С осадкой и белый.
Дверь рубки открылась. Показался молодой курчавый парень в синей рубашке с высоко засученными рукавами. Он оперся о косяк двери и стал бесцеремонно рассматривать Чимита.
— Молоко у вас есть?
— Есть. Колхоз ведь, — спокойно ответил Чимит.
— А рыба?
— Рыбы мало. Не пришла нынче.
— Что же вы делаете?
— Мы ничего. А рыбаки на другой промысел ушли.
— Бывает, — задумчиво сказал курчавый. На корме появилась женщина в белом халате.
— Это ваш доктор? — спросил Чимит.
— Надежда Семеновна-то? Научный работник она. Как раз по рыбе.
Женщина услышала разговор, подошла к ним.
— У нас гости, Сережа? — певуче спросила она курчавого парня.
Сережа заулыбался, стал прямо, торопливо примял рукой растрепанные кудри.
