Сережа заулыбался, стал прямо, торопливо примял рукой растрепанные кудри.
— Да, Надежда Семеновна. Вот рыбак с берега пришел.
Чимит привык видеть на катерах женщин здоровых, широколицых, с крепкими руками и всегда обутых в сапоги или грубые башмаки. А тут стояла хрупкая, с узкими плечами. На ногах легкие туфли на низком каблуке. Из-под белого докторского колпачка на голове выбивались плохо видимые в сумерках, должно быть рыжие, волосы.
А она немного удивилась, увидев перед собой мальчика. Но заговорила с ним, как со взрослым.
— Что это у вас, товарищ рыбак, на берегу так голо? Один только баркасик чернеет. И невода не видно.
— Не подошел омуль нынче. Рыбаки на Оленьи пески ушли.
— Не подошел? — удивилась Надежда Семеновна. — С чего бы?
— Председатель говорил, будто корма омулю возле нас нет.
На катере включили свет. Загорелись лампочки в рубке, на мачге, возле кормовой надстройки и ярко осветили палубу. Брызнул свет из иллюминаторов и широкими кругами лег на воду.
В ярком свете лицо Надежды Семеновны показалось Чимиту очень озабоченным. И голос как-то потерял свою певучесть.
— Корм для омуля возле вас есть. Мы сейчас проверяли. Тут что-то не то.
Для Чимита же теперь было все ясно: омуль не пришел, рыбаки ушли ловить в другое место. О чем тут больше говорить? Его интересовало другое.
— А глубокое возле нас море?
—| По старым данным, неглубокое. А сегодня мы не мерили. Взяли только пробу на планктон, — ответила Надежда Семеновна.
Стало тихо. И в этой тишине вдруг захрустел песок на берегу. Из темноты вынырнула бородатая фигура. Человек нес на плече бидон с молоком.
Перекинув бидон с одного плеча на другое, он шагнул на трап. Под тяжелыми шагами трап прогибался, громко хлопал по воде.
— Вот и молоко принес! — громко, на всю палубу, сказал бородатый. Не останавливаясь, он снял с плеча бидон и понес его перед собой по лестнице в трюм.
И Надежда Семеновна и кудрявый молчали. За бортом плескалась вода. Над горой появилась луна, качнулась набок, оторвалась от горы и поплыла, белая, круглая, в просторное небо. На Байкале заплясало широкое переливчатое пятно света. На берегу стало все видно до самого поселка.
— А как вы проверяете, что есть на дне Байкала?— спросил Чимит.
Надежда Семеновна ответила не сразу и не совсем ясно:
— Спускаем за борт лот — такую трубу — и берем пробы.
Из люка поднялся бородатый с бидоном.
— Готовьтесь к отплытию! Надо спешить! — приказал он. — Вот отнесу бидон, и отчалим.
Чимит вызвался отнести пустой бидон на ферму. Бородатый поблагодарил.
И бородатый, и курчавый Сережа, и Надежда Семеновна попрощались с ним за руку. Когда Чимит уже ступил на трап, Надежда Семеновна сказала:
— Задал ты мне задачу, рыбак. Куда же девался ваш омуль?
ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР
...После обеда Чимит разыскал Матвея и Бадму и повел их к морю.
Когда у Чимита бывало тревожно на душе или его одолевали трудные мысли, он всегда уходил к морю. Там легче дышалось, хорошо думалось.
— Давайте разведаем Байкал у нашего берега,— предложил Чимит. — Глубину измерим, что на дне есть, узнаем.
— Это хорошо, когда сам все знаешь, — согласился Бадма. — Когда от других про что спрашиваешь, бывает, что чуточку не веришь: то ли так, то ли нет. А когда сам увидишь — это лучше.
— Про то и говорю. Какие же мы пионеры, если не знаем, что рядом с нами есть. Самим все разведывать надо.
— А как? — не совсем веря в затею друга, спросил
Матвей.
— Есть у меня план один. — Чимит наклонился ближе к ребятам. — Сделаем канат метров сто, привяжем трубку короткую и опустим в море. Когда труба нижним концом ударится о дно, в нее забьется земля, ил, песок, что там только есть.
— Здорово ты, Чимит, придумал, — сказал Матвей.— Мы же теперь все вдоль берега обшарим. И вдруг что-нибудь такое найдем, про что никто не знал?
— Садись, не пляши, — дернул его за рубаху Бадма. — Рано плясать.
Он и сам ничего не имел против плана Чимита. Затея с трубкой ему понравилась, хотя в деталях осталась для него не совсем ясной.
Во второй половине дня каждый был занят сбором тонких витых веревок.
На следующий день общими усилиями удалось связать сравнительно ровный канат в сто двадцать метров. На каждом метре был завязан узел. На десятом — привязана белая ленточка.
Чимит принес короткий, сантиметров в тридцать, отрезок трубы диаметром чуть побольше медного пятачка.
Один конец ее имел нарезку. Чимит по нарезке намотал проволоку. Такая проволочная обвязка хорошо держала трубу. От обвязки проволока отходила тремя ровными концами. Концы прикрепил к веревке.
БАДМА НЕ ВЕРИТ В УДАЧУ
Бадма долго разглядывал трубу, что-то соображая, морща смуглый лоб, и сокрушенно покачал головой.
— Что, думаешь, не выдержит? — встревожился Чимит.
— Выдержит, проволока и веревка выдержат! Только не будет толку с твоей трубы.
— Почему не будет? Ты же вчера сам был согласен.
— Мало что было вчера. А сегодня не верю. Ничего она не достанет со дна моря.
— Как не достанет?
Чимит, озлившись, обеими руками поднял трубу вверх и вдруг со всего размаха всадил ее в землю.
— Ну и что?
— Как ну и что? Гляди! — вырвал трубу из земли и показал Бадме.
Отверстие трубы было глубоко забито землей.
— Видал, машинист-механик?
— Ой, какой ты скорый! — развел руками Бадма.— Пойдем к морю.
— Зачем к морю?
— Там увидишь.
Бадма ухватил трубу и решительно зашагал к воде.
Чимит и Матвей переглянулись, пожали плечами. Но пошли за ним.
Открытым концом трубки Бадма зачерпнул воды, поднял трубку на вытянутых руках, вынес на берег.
— Смотри теперь ты.
Из забитого землей конца трубки начала просачиваться вода. Наконец пробка шлепнулась на песок.
— Видел, что будет?
Смуглое лицо Чимита помрачнело.
«Как же так? — думал он. — Я старше Бадмы, сколько дней думал и вынашивал план, а маленький толстяк Бадма все расстроил. И ему ничего нельзя возразить».
— Постой, постой!
Чимит отобрал у Бадмы злополучную трубу и стал в раздумье вертеть ее в руках. На его худощавом лице резко выступили скулы, и лицо стало злым, некрасивым.
— Легкий ты человек, Бадма! — запальчиво сказал Матвей.— Выходит, надо бросить дело, а? Ругать все умеют. А ты помоги, подумай.
— А что мне думать? Не моя затея.
— Затея-то Чимита. А дело общее. Должны мы помочь или нет?
— Вот ты и помогай, разумный такой.
— Что я помогу! Я не механик. Вот в огороде или на ферме я дело хорошо знаю.
Чимит, не обращая внимания на спор друзей, накрыл верхний конец трубки ладонью и опустил ее в воду. Потом долго и сильно вдавливал трубу в дно.
Бадма разочарованно махнул рукой и отошел далеко от воды. Матвей остался возле Чимита.
Несколько раз покрутив трубу под водой, Чимит поспешно вынул ее. Лишь мельком взглянув на нижний конец, радостно крикнул:
— Есть! Есть! Бадма! Гляди! — Разбрызгивая воду, бегом кинулся на берег.
— Гляди, машинист-механик!
Бадма с интересом оглядел трубу. Отверстие было плотно забито донным грунтом.
— Не должно быть.
— Вот и должно быть. Матвей видел. Я прикрыл верх трубы ладонью.
У Бадмы на широком лбу легли глубокие складки. Он начал догадываться. Но Чимит опередил его.
— Понимаешь, Бадма,—торопливо заговорил он.— Все дело в воздухе: нужно, чтобы в трубу не попала вода. Вот сейчас воду сверху рука не пустила, потому и песок в трубе остался.
— Значит, труба сверху должна быть закрыта?
— Обязательно закрыта. Чтобы ни одна капля не просачивалась.
Находка Чимита обрадовала и Бадму.
— Теперь и я вижу, дело пойдет.
Через час верх трубы был забит деревянной пробкой. Для верности Матвей предложил обмотать пробку тряпкой и засмолить. Так и сделали. Теперь уж действительно ни одна капля воды не могла попасть в трубу.
— А как назовем твое изобретение? — спросил Матвей.
Он искренне верил, что теперь-то они исследуют все море, от берега до самых больших глубин, где-то возле Ушканьих островов.
Повеселевший Чимит любовно погладил свою трубу, которая теперь ему казалась уже каким-то загадочным снарядом.
— Я уже думал. Пусть называется глубокомер.
— Ну, это и не выговоришь. Надо что-нибудь короче.
— А зачем короче? Есть же молокомер. Все выговаривают.
На этом и порешили.
— Знаешь, Чимит, давай попробуем сегодня, — предложил Бадма. — Мы недалеко, здесь, у берега.
Не терпелось испробовать трубу в действии и Матвею. Чимит уступил.
— Ладно, — согласился он. — Только скорей и недалеко.
НОВАЯ НЕУДАЧА
— Садись, Матвей, на весла! — приказал Чимит.— А мы будем опускать глубокомер.
Матвей сел на скамейку и поднял весла.
Бадма взял в руки глубокомер и перенес его через борт. Чимит принялся спускать канат. Вот глубокомер исчез в воде. Ребята низко наклонились через борт.
