В канализационной трубе раздается шум и заглушает его слова. АА, махнув рукой, садится на кровать слева, задумывается. ХХ потягивается и зевает.
ХХ. Есть хочется.
АА. Ну так поешь и оставь меня в покое.
ХХ. А если нечего.
АА. Есть консервы.
ХХ. У меня уже все.
АА. Опять все сожрал?
ХХ. А у тебя не найдется консервов?
АА. Есть, но тебе я не дам.
ХХ. Почему?
АА. Из воспитательных соображений.
ХХ. Ага. (Пауза.) То есть как?
АА. А так. Ты постоянно жрешь мои консервы.
ХХ. Неправда, свои я тоже ем.
АА. И свои, и мои. Приучись, наконец, хоть к какому-то порядку, дисциплине, сдержанности...
ХХ. Ладно. Но сперва я бы поел.
АА. Ничего не получишь.
ХХ. Нет?
АА. Нет.
ХХ. Ну и не надо. (Пауза.) А ты про чай говорил.
АА. Сам для себя приготовь.
ХХ (встает, снимает пиджак, вешает его на спинку стула, старательно встряхивая и разглаживая. Уходит за ширму, слышно, как он там возится, ставит чайник и т.п. Возвращается к столу и снова садится на стул. Пауза.). Слушай, а почему тут нету мух?
АА (прерывая свои размышления). Что?
ХХ. Я говорю, почему тут нету мух?
АА. Где?
ХХ. Здесь, в комнате.
АА (все еще рассеянно) Не знаю.
ХХ. И в коридоре тоже нету. (Пауза.) И нигде... (Взволнованный своим открытием.) Ты здесь видел где-нибудь мух?
АА. Да вроде нет.
ХХ. Я же говорю тебе, что нету. (Пауза.) И тут нету, и нигде. У них здесь нету мух. Слушай, а почему у них нету мух?
АА. Не знаю. Должно быть, истребили. Гигиена.
ХХ. Жалко.
АА. А на что тебе мухи?
ХХ. Все веселей. Можно словить... Или посмотреть... И время быстрей проходит. У нас-то мухи были. Летом. (Пауза.) Мухи были... И липучки для мух... Помню еще, вешали эти липучки на лампу, они были вроде как медом намазаны, только это не мед. А мухи прилипали и жужжали. Когда липучка уже старая была, так их там было столько поналеплено, прямо звон стоял, чистая музыка. Одни басом жужжали, другие тоненько, а как оса попадется или слепень... Нет, слепни срывались, они сильные... А еще были такие маленькие черные кружочки, с отравой, значит. Их на тарелки клали, только надо было приглядывать, чтобы детишки не лизали. Помню...
АА. Помню, помню, помню! А я вот ничего не помню!
ХХ (искренне удивленный). Как это - не помнишь?
АА (вскакивает с кровати и начинает ходить по комнате). А вот так - не помню, и не хочу помнить! Постоянно только и слышу: "А помнишь то, а помнишь это..." Вечно, всегда, беспрерывно, уже столько лет! А теперь эти твои мухи. Ты, со своими мухами...
ХХ. Так ведь были же.
АА. Прекрати.
ХХ. Я что, должен говорить, что не было, раз были?
АА. Были, были, и что с того? Разве это значит, что я обязан до конца своих дней помнить о каких-то там идиотских мухах? Мне хватает других забот.
ХХ. А теперь вот сам говоришь, что были.
АА. О Господи! Да разве я говорю, что их не было? Нет надо успокоиться, какой-то идиотский спор. Послушай, не в том дело, были они или не были. Были, были, да сплыли. И нет никаких причин, чтобы постоянно возвращаться к одному и тому же. Были, да, а теперь их нет. Конец. Теперь есть другое.
ХХ. Ну, что, к примеру.
АА. Как это - что?
ХХ. Ну, вот что? Что есть теперь, может, скажешь?...
АА. Все. Ну... мир, его проблемы...
ХХ. Что?
АА. Ну, например - идеи, явления, события...
ХХ (пренебрежительно). А-а-а...
АА. Социальные, экономические, политические процессы, культурные течения - весь этот клубок противоречий на переходной стадии цивилизации, в которой пребывает человечество. Всеобъемлющие проблемы...
ХХ. А мух нету...
АА. К счастью. Это даже неплохая метафора. Мухи символизируют ничтожность проблем, на которые мы были обречены там, у себя. Все эти местные проблемы, а точнее - проблемки... Мелкий шовинизм, мелкий реформизм, мелкие масштабы... Мелкие люди и мелкая страна. А здесь можно, наконец, расправить крылья.
ХХ. Как муха... взззз...
АА. Не отступать перед сложными задачами - только в великой борьбе рождается величие. Великий масштаб, огромный размах. Нет, для меня, слава Богу, мухи уже не существуют.
ХХ. А для меня существуют.
АА. Где существуют, здесь?
ХХ (торжествующе). Нет, у нас! Что, уже забыл?
АА. О Господи, опять за свое. (Из-за ширмы слышится свисток.)
ХХ. Чайник поспел. (Встает и уходит за ширму. Возвращается, неся алюминиевый чайник. Наливает воду в кружку. Опускает в кружку пакетик с чаем.)
АА. Мог бы и для меня заварить.
ХХ. А сахару дашь?
АА. Но я же купил чай.
ХХ. А сахара нету.
АА вытаскивает из-под своей кровати кожаный чемодан, вынимает из кармана ключ, отпирает чемодан, достает из него пакет с сахаром. Запирает чемодан, прячет ключ в карман, а чемодан убирает под кровать. Кладет пакет на стол, садится к столу.
ХХ (наклонив чайник над кружкой). Вода уже вся.
АА. Так вскипяти.
ХХ (медлительно встает, идет к крану, открывает его, вода не течет). Тоже нету.
АА. Ничего ты без меня не можешь. (Идет к раковине, до отказа открывает кран.) Действительно.
ХХ. Нету, потому что не идет.
АА. Не идет, потому что нету, кретин.
ХХ. А я что, виноват? (Возвращаются к столу, садятся за стол, ХХ накладывает сахар себе в чай.)
АА. И ты станешь пить чай? (ХХ утвердительно кивает.) Один? (ХХ снова кивает.) Вот это называется солидарность. Я-то думал, если товарищу нехватило... (ХХ добавляет еще сахару.) Будет слишком сладко.
ХХ. Я люблю, когда сладко. (Пробует с ложечки чай, добавляет еще сахар, размешивает.)
АА. Остынет.
ХХ. Я не люблю горячий.
АА (достает из кармана монету). Давай разыграем.
ХХ. Что?
АА. Кому достанется чай.
ХХ. А зачем?
АА. Затем, что чай один, а нас двое.
ХХ. Да ведь этот чай - мой!
АА. Но купил-то его я.
ХХ. Зато я заварил.
АА. Следовательно, у нас равные права. Пусть решит жребий. Орел или решка?
ХХ. Орел... (АА высоко подбрасывает монету.) ...Решка! (Монета падает на пол и закатывается под правую кровать. При этом безразлично, куда закатилась монета в действительности. Актеры должны играть так, будто она оказалась под правой кроватью.) ...Нашел?
АА. Темно... (Протягивает руку под кровать.)
ХХ (отталкивая его). Пусти меня.
АА. Постой. (Достает из-под кровати банку консервов.) Что это?
ХХ. Это?.. Покажи... Консервы...
АА. Твои? Ты же говорил, что у тебя консервы кончились. (ХХ не реагирует.) Ну, в таком случае они ничьи. Я их забираю себе.
ХХ. Нет! (Вырывает у него банку.)
АА. Постыдился бы так жульничать. (Садится на правый стул, придвигает кружку с чаем.) Боялся, что пришлось бы со мной поделиться? Твоя скупость превосходит даже твою прожорливость. Будто я нуждаюсь в твоих консервах. (ХХ прячет консервы обратно под кровать.) Не прячь, не прячь, ты себя уже выдал. Можешь теперь спокойно предаваться своей страсти. Удовлетворять этот твой дикий, животный аппетит. Нет, даже не животный - животные едят лишь в меру необходимости. А ты нажираешься про запас, сверх меры, до бесконечности. Чудовищный, патологический аппетит.
ХХ. А ты не хочешь?
АА. Нет, я не испытываю желания есть твои деликатесы. (Отпивает глоток чая и тут же выплевывает.) Тьфу... сплошной сахар.
ХХ. Ну, может, я тогда поем...
АА. Браво! Скупость преодолена. Мой метод приносит результаты. Хотя трудно сказать, что здесь считать добродетелью - твою прожорливость в сравнении со скупостью или наоборот. Предположим, что в этом единоборстве порока с недостатком победившая сторона окажется меньшим злом, а следовательно - достоинством. Относительным, разумеется.
ХХ. Так я поем.
АА. Ешь, ешь и пусть пища пойдет тебе на пользу.
ХХ. Где консервный нож... (Роется в поисках ножа.)
АА. Скажи, почему ты так много ешь?
ХХ. Тебе нож не попадался?
АА. Попытаемся разобраться в этом явлении. Мотивы гедонические, жажда наслаждения, наверняка не играют никакой роли. Тогда что?
ХХ. Куда-то задевался. (Уходит за ширму.)
АА. Вероятно, для тебя наиболее важен самый акт поглощения. Причем следует предположить, что этот процесс носит символический, замещающий характер. Поглощая пищу, ты поглощаешь окружающую тебя действительность. Поглощаешь мир... (ХХ выходит из-за ширмы с топором в руке. Садится за стол с левой стороны, против АА, и пытается топором открыть банку.) Да, такая гипотеза приемлема. Акт замещающий, а скоре... акт магический. Ну, конечно. Как же это до сих пор не приходило мне в голову. Магический акт, иначе говоря - действие, в процессе которого совершается насильственное отождествление между элементами, которые реально, то есть в научном смысле, нетождественны. Пища для тебя не столько замещает окружающую действительность, сколько отождествляется с ней. Мои наблюдения стоило бы сравнить с некоторыми данными современной антропологии, касающимися первобытных культур. Опасаюсь, правда, что результаты подобных сравнений ограничились бы лишь неуместной параллелью между ритуальным каннибализмом и...
