Он осмелился даже обратить несколько солдат Кромвеля, которые бросили после этого военное ремесло и отказались дать присягу на верность. Кромвелю не нужна была секта, члены которой вообще не желали сражаться, тем более что Сикст Пятый изрек дурное пророчество о секте dove non si chiavava. Кромвель воспользовался своей властью для преследования этих новоявленных апостолов, и ими стали заполнять тюрьмы; однако преследования имеют всегда один результат- они создают прозелитов; последние выходят из тюрем укрепленными в своей вере и сопровождаемые обращенными ими тюремщиками. Однако вот что более всего послужило расширению секты: Фокс считал себя боговдохновенным. Вследствие этого он полагал, что обязан говорить иначе, чем прочие люди: проповедуя, он начинал дрожать, делать всевозможные ужимки и гримасы, задерживать дыхание и выдыхать с силой: сама дельфийская жрица не выполнила бы всего этого лучше. В короткий срок он усвоил стойкую привычку к боговдохновенности, а уж после этого было не в его власти говорить иначе. Это было его первым даром своим ученикам. Они добросовестно повторяли все гримасы своего мэтра и дрожали изо всех сил в момент вдохновения. Отсюда и получили они имя "квакеры", что означает "трясуны". Простой народ забавлялся тем, что им подражал. Люди дрожали, говорили в нос, бились в конвульсиях и верили при этом, что они одержимы Святым Духом. Им недоставало только чудес - чудеса были им даны.
Патриарх Фокс сказал публично, в присутствии большого собрания, некоему мировому судье: "Друг, будь осторожен. Бог не замедлит покарать тебя за преследование святых". Судья этот был пьяницей, дни напролет пившим скверное пиво и водку; он умер от апоплексического удара через два дня, именно в тот момент, как собирался подписать ордер на тюремное заключение нескольких квакеров. Эта внезапная смерть не была приписана его невоздержанности: весь свет рассматривал ее как действие предсказания святого человека.
Смерть эта породила большее число квакеров, чем тысячи проповедей и несчетное множество конвульсий. Кромвель, видя, что число квакеров растет с каждым днем, вознамерился привлечь их на свою сторону. Он велел предложить им денег, но они оказались неподкупными, и однажды он сказал, что религия эта - единственная, которую он не сумел одолеть с помощью гиней.
Иногда они подвергались преследованиям при Карле II9, но не за свою религию, а за нежелание платить десятину духовенству, за обращение на ты к должностным лицам и за отказ от присяг, предусмотренных законом.
Наконец, в 1675 году шотландец Роберт Беркли представил королю свою "Апологию квакеров" - прекраснейшее сочинение. Посвятительное письмо Карлу II содержит там не низкую лесть, но смелые истины и справедливые советы.
"Ты испытал,- говорил он в конце этого письма Карлу II. - и сладость (и горечь, благополучие и величайшие бедствия; тебя изгнали из страны, где ты царствуешь, ты почувствовал тяжесть притеснении, и ты должен знать, сколь презренен угнетатель перед лицом Бога и людей). И если бы ты после стольких испытаний и благословений судьбы ожесточился в своем сердце и забыл Бога, который помнил о тебе и твоей юдоли, проступление твое было бы еще горше и осуждение твое - еще ужасней. Поэтому, вместо того чтобы слушать лесть своего двора, послушайся голоса своей совести, которая тебе никогда не польстит. Твой верный друг и подданный Беркли".
Самое поразительное, что письмо это, написанное королю безвестным частным лицом, произвело свое действие и преследование прекратилось.
Письмо четвертое
О КВАКЕРАХ
Примерно в это время появился знаменитый Уильям Пени10, установивший власть квакеров в Америке и снискавший им уважение в Европе, если только люди способны уважать добродетель, выступающую в шутовской личине. Человек этот был единственным сыном сэра Пенна, вице-адмирала Англии и фаворита герцога Йорка, начиная со времен Якова II 11.
Уильям Пени в возрасте пятнадцати лет встретил в Оксфорде, где он учился, некоего квакера. Последний его убедил, и молодой человек, отличавшийся живостью, природным красноречием и благородством лица и манер, тотчас же завербовал нескольких своих товарищей. Он незаметно учредил Общество юных квакеров, собиравшихся в его доме. Таким образом, в свои шестнадцать лет он оказался главою секты.
По окончании колледжа и возвращении к своему отцу-адмиралу он, вместо того чтобы пасть перед ним ниц и просить его благословения, как это принято у англичан, подошел к отцу с покрытой головой и обратился к нему с такими словами: "Я весьма рад, друг, видеть тебя в добром здоровье". Вице-адмирал решил, что сын его спятил, но скоро понял, что тот стал квакером. Он пустил в ход все доступные человеческому рассудку средства, чтобы убедить его жить, как все люди. Но единственным ответом молодого человека были уговоры, направленные на то, чтобы с его отец сам стал квакером.
В конце концов отец немного уступил сыну под единственным условием, что, когда тот отправится с визитом к королю и герцогу Йорку, он будет держать шляпу в руке и не будет говорить им ты. Уильям отвечал, что его совесть ему этого не позволяет. Возмущенный и отчаявшийся отец прогнал его из своего дома. Юный Пени возблагодарил Бога за то, что тот даровал ему пострадать за свое дело, отправился проповедовать в Сити и завоевал там много приверженцев.
Озарения каждодневно нисходили на проповедников секты, а так как Пени был юн, прекрасен и ладно скроен, придворные дамы и горожанки благочестиво спешили его послушать. Слава его заставила патриарха Джорджа Фокса явиться из глубины Англии в Лондон па него взглянуть. Вместе они решили отправиться с миссией в чужие страны. Они направили свой путь в Голландию, оставив достаточно много работников, которым надлежало возделывать лондонский виноградник. В Амстердаме труды их увенчались блестящим успехом; но более всего чести принес им и сильнее всего подверг опасности их скромность прием, оказанный им княгиней папского двора Елизаветой, теткой английского короля Георга I12, женщиной, знаменитой своим умом и ученостью, которой Декарт посвятил свой "Философский роман"13. В то время она удалилась на покой в Ла Э, где и встретила этих друзей: именно так именовали тогда квакеров в Голландии. У нее состоялось несколько собеседований с ними; они нередко читали проповеди в ее доме, и если они не превратили ее в оконченную квакершу, то но крайней мере признали, что она недалека от царствия небесного.
"Друзья" посеяли свои семена также в Германии, но урожай был невелик. Манера обращаться на "ты'' не пришлась по вкусу в стране, где все были обязаны постоянно иметь на устах титулы "Ваше высочество" и "Ваше превосходительство". Пени, получив сообщение о болезни отца, незамедлительно вернулся в Англию; он явился как раз, чтобы присутствовать при его последних вздохах. Вице-адмирал примирился с ним и нежно его обнял, несмотря на то, что сын исповедовал другую религию. Уильям убеждал его вообще не принимать причастия и умереть квакером, в то время как старый добряк безрезультатно советовал сыну носить на манжетах пуговицы и перья на шляпе.
Уильям унаследовал огромное состояние, в том числе и королевские долги за авансы, выплаченные вице-адмиралом во время морских походов. В те времена не существовало ничего более неверного, чем деньги, которые задолжал король. Пени вынужден был не один раз обратиться на "ты" к Карлу II и его министрам, добиваясь их выплаты. И 1680 году правительство даровало ему вместо денег в собственность и владение американскую провинцию к югу от Мериленда14; таким образом, квакер стал сувереном. Он выехал в свои новые владения на двух кораблях, битком набитых последовавшими за ним квакерами, С тех пор эту землю спали называть по его имени Пенсильванией. Он основал там город Филадельфию, в нынешнее время весьма процветающий. Начал он с того, что заключил союз со своими соседями-американцами. То был единственный договор между этими народами и христианами, при заключении которого не давалось клятв и который не был нарушен. Новый суверен стал также законодателем Пенсильвании, он дал ей весьма мудрые законы, ни один из которых не был после него изменен. Первым среди них был закон о недопустимости преследования кого бы то ни было за его религиозные убеждения и о том, что все люди, верующие в Бога, должны считать себя братьями.
Едва лишь установил он свое правление, как множество американских торговцев явились заселить эту колонию. Туземцы, вместо того чтобы бежать в леса, незаметно привыкли к миролюбивым квакерам: насколько они питали отвращение к другим христианам - завоевателям и разрушителям Америки, настолько же они любили этих новых пришельцев. По прошествии небольшого времени множество этих так называемых дикарей, очарованных мягкостью своих соседей, явились толпою просить Уильяма Пенна принять их в число своих вассалов. Зрелище было необычное: суверен, которому все без исключения говорили "ты" и беседовали с ним, не снимая с головы шляпу; губернаторство без священников, парод без армии, граждане, поголовно равные старшему должностному лицу, и соседи без чувства соперничества.
