Конечно, «Убежище» предприятие весьма выгодное, – в этом с ней нельзя не согласиться. Деревянный резной потолок с ребрами наподобие палубных перекрытий, стены, украшенные вершами и веслами, бар в виде трюмного отсека для живой рыбы, уставленный всевозможными напитками, – все это, несомненно, представляет определенную ценность. В нынешнем году туристов было особенно много – в любой час дня они слетались сюда, как мухи, Элпидио и сам признает, что заработал внушительную сумму денег. Однако «Убежище» – единственный источник дохода семьи, и впредь следует вести себя осмотрительнее. Во-первых, зимой жизнь в баре замирает. Во-вторых, Пабло еще не зарабатывает, а это значит, что предстоят дополнительные расходы.
Кроме того, они уже научены горьким опытом: два года назад женоподобный шотландец Лулу, так развлекавший Хулию, сбежал на родину, не оплатив счета. Тогда тоже она поддалась сердечному влечению. Элпидио отлично помнил, что за день до того, как шотландец улизнул, он собирался сообщить о нем в полицию, по помешала жена. Когда же он все-таки сделал это, Лулу уже бесследно исчез.
– Но Ута, – заявил в заключение Элпидио, – меня не проведет. До сих пор я был с ним очень терпелив. Но терпение мое истощилось. Если в следующее воскресенье он не объявится, пойду прямо в полицию.
Хулия молча слушала его и вязала чулок. Когда он затевал такого рода разговоры, она делала безразличное лицо, словно ее это не касалось. Чтобы не выйти из роли, она думала об отце. Ее упрямое желание заставить старика вопреки всему и вся участвовать в церемонии чествования престарелых граждан за эту неделю лишь укрепилось. Хулия жаждала, чтобы старик блеснул. Сам не зная почему, Элпидио был убежден, что ее упорство до добра не доведет.
– Мы с тобой не настолько богаты, чтобы потворствовать этим нахалам, – заговорил он снова. – Для меня человек, который не платит, – просто мошенник. Тут уж меня никто не разубедит.
Его злило молчаливое несогласие жены с тем, что он говорит. Элпидио набил табаком трубку и стал листать страницы конторской книги. При свете новой лампы на высокой ножке комната выглядела уютно. Немного успокоившись, Элпидио оперся локтем о край стола. В это время кто-то открыл дверь, ведущую из бара.
– Селия! – воскликнула Хулия, радуясь возможности положить конец неприятному разговору. – Вот так сюрприз!
Девушка остановилась на пороге, несмело улыбаясь.
– Извините меня… Может быть, вы заняты.
– Нет-нет, проходите, – пригласил Элпидио, захлопывая книгу. – Мы просто болтали.
– Что хорошего, Селия?
– Сестра обещала, если она пойдет в кино, оставить у вас записку.
– Нет, она не приходила.
– Ну, тогда…
– Нет-нет, оставайтесь.
– Что вы хотели бы выпить?
– Не знаю… Что-нибудь прохладительное.
Хулия скрылась за дверью, расположенной в глубине комнаты. Почти тотчас же оттуда раздался ноющий голос:
– Не пойду, не пойду и не пойду.
– Это дедушка, – объяснил Элпидио садясь. – Хулия хочет, чтобы он пошел на чествование престарелых граждан, и бедняга разволновался.
– Успокойтесь, отец, – произнес голос его жены. – Вы же знаете: врач советовал вам не нервничать.
– Не хочу, не хочу и не хочу.
– Не знаю, что с ним сегодня, – вернувшись, вздохнула Хулия. – Никогда не видела его в таком возбуждении.
– Быть может, это все погода. В эту пору человек преклонного возраста…
– Да нет! – перебил Элпидио. – Все дело в том, что он свел дружбу с этим пьянчужкой-полуанархистом, по кличке Канарец, пьет уже несколько месяцев и во всем нам перечит.
– Этот тип вбивает ему в голову невесть что, – сказала Хулия. – С некоторых пор бедняга сам не свой. Все ему кажется плохо, все не по нем.
– Представьте себе, в прошлое воскресенье он не захотел идти в церковь. Сказал, что по горло сыт проповедями и не желает терять время понапрасну. Никакие просьбы и мольбы Хулии не могли его переубедить.
– Вы не можете себе представить, что мы пережили. Все твердит: «Нет, нет и нет», – совсем как ребенок.
– А когда мы вернулись из церкви, его не оказалось дома, и до самого ужина мы не знали, где он пропадает.
– Ох, до чего же он нас напугал! – воскликнула Хулия. – Мы уж решили, что он совсем уехал из города.
– Из-за этих туристов он стал бредить путешествиями. Говорит, что ему здесь надоело… Такие глупости несет, просто слов нет!..
– Как подумаю я о бедной маме!.. – прошептала Хулия с трагическим видом. – Мама говорила, что вышла за него замуж потому, что он был карлистом старого толка…
– Хуже всего, что он подает дурной пример Пабло. А ведь я всю жизнь из сил выбивался, чтобы дать ему образование…
– Пабло уже достаточно взрослый, чтобы не поддаваться его влиянию, – сказала Хулия. – По крайней мере я надеюсь на это.
– Кстати, а где же Пабло? – спросила девушка. – Его что-то не видно.
– Нет дома, пошел к дону Хулио, – с важностью сказал Элпидио.
– Ах, вот как? – невозмутимо произнесла Селия.
– Вы только послушайте: в воскресенье, две недели назад, дон Хулио зашел ко мне в бар. Знаете, мы ведь с ним старые друзья. Во время войны я, можно сказать, спас ему жизнь… Меня очень беспокоил мальчик. Я и рассказал дону Хулио обо всем, а он говорит: «Пришлите его ко мне как-нибудь вечерком. Посмотрим, нельзя ли что-нибудь сделать».
– Дон Хулио – могущественный человек, – многозначительно заметила девушка. – Я уверена, если он заинтересуется этим делом, то уладит его мгновенно.
– Конечно, уладит: это так же точно, как то, что меня зовут Элпидио. У мальчика одна блажь в голове, пора бы уж ему образумиться.
– Пабло сначала рассердился, – объяснила жена. – Говорил, что ни дон Хулио, ни кто другой ничего не может сделать и так далее, и тому подобное. Но сегодня утром он вдруг передумал – я так и не поняла почему – и сказал, что пойдет к дону Хулио.
– Мальчик не так уж глуп, он понял, что дон Хулио может ему быть полезен. Гордость хороша, но на ней одной далеко не уедешь.
– У Пабло всегда был странный характер, – сказала Хулия. – Я часто спрашиваю себя, в кого он такой уродился. Во всяком случае, ни на кого из моей родни он не похож.
– Это возраст, жена, возраст. В его годы я вел себя точно так же.
– А мне, – сказала Селия, допив стакан кока-колы, – он кажется очень рассудительным мальчиком.
– Так оно и есть, – поспешно отозвался Элпидио. – Но все дело в том, что Хулия обращается с ним, как с младенцем, забывает, что он уже мужчина.
– Я знакома и с его друзьями, – продолжала Селия с улыбкой. – Они очень симпатичные.
– О, вы их плохо знаете!.. Если бы вам, как мне, приходилось встречаться с ними каждый день…
– Я как-то разговаривала с одним из них… Кажется, его зовут Атила.
– Фу! Он хуже всех! – вскричала Хулия. – Я его и на порог не пущу!
– Да? Я встретила его как-то, когда гуляла на кладбище. Он подошел ко мне, поздоровался и был очень любезен.
– Полно! Не верьте! Все эти жители бараков – шайка бродяг. Доверьтесь им, и вам не избежать неприятностей.
– О нет, не думаю! По-моему, он хорошо воспитан, живет с матерью. Он сказал мне, что его отец погиб на войне.
– Слишком уж вы простодушны, – заявила Хулия. – Раз они вами интересуются, значит, у них есть какая-то цель.
– Цель?
– Атила и еще один парень из их компании целое лето гуляли с одной разведенной немкой… И можете себе представить, ради чего – ради денег…
– Как это нелепо! – сказала Селия, краснея до корней волос – В жизни не слыхала ни о чем подобном.
– Да, дочка, это настоящие подонки. – Хулия поставила корзинку с вязаньем на буфет и снова подошла к Селии, потирая руки. – Я на вашем месте не стала бы даже с ними здороваться.
Наступило молчание, которое нарушал лишь раздраженный голос дедушки:
– Не пойду!.. Какого черта!..
Затем официант просунул в дверь свою вытянутую, как у тапира, голову и сказал, что ему пора сменяться.
– Ладно, – неохотно отозвался Элпидио. – Подождите меня минутку.
Селия, воспользовавшись случаем, распрощалась.
– Ну, я побегу! Если Матильде зайдет к вам, скажите, что я не буду ужинать дома и пойду прямо в «Гайярре».
Элпидио проводил ее на улицу, вернулся в бар и, заняв свое место, оперся локтями о стойку. Несмотря на канун праздника, кабачок был почти безлюден. Сидя перед пустым стаканом, сорокалетняя иностранка читала у стойки газету, а за столиком старый Филомено развлекался тем, что раскладывал пасьянс.
Элпидио выбил из трубки пепел и набил ее снова. Как он и ожидал, Хулия вышла из столовой и, вздыхая, села в кресло.
– Бедная девочка! – сказала она, чтобы начать разговор. – Как ты думаешь, правда то, что говорят?
В ответ Элпидио только развел руками.
* * *
Несмотря на свою старую дружбу с Атилой, Пабло так и не привык к петушиным боям. Свирепость дерущихся птиц, распаленные зрители, кровь – все внушало ему неодолимое отвращение. Но главное – ему становилось решительно не по себе, когда он видел напряженное лицо друга, его судорожно стиснутые руки и горящие глаза. Бесполезно обращаться к нему, тянуть за рукав, пытаться как-то привлечь к себе внимание. Атила всем своим существом принимал участие в бое: на шее у него набухали вены, бугром вздувались бицепсы, он курил не переставая, зажигал, отбрасывал прочь и снова зажигал одну сигарету за другой.
