Они пересекли пятую улицу и шагнули на тротуар. - Я рассказал тебе все, что мог, - сказал он. - У нас есть дом и хорошая работа и... И думаю если война скоро закончится, ты сможешь перестать работать.
На самом деле он не собирался говорить этого, но получилось хорошо, ее рука смягчилась, и она привлекла его ближе к себе.
- Ты это серьезно? - возбужденно спросила она.
Она сейчас наверняка улыбается, счастливо подумал он. - Конечно, милая, я...
Этот звук был слабым. Легкий удар от падения капли дождя. Но он прозвучал. Слова замерли у него на языке и он остался с открытым ртом. Он снова его услышал. Слабый стук подошв по тротуару. Их несколько... в ногу... теперь не в ногу...
Позади него. Возможно в четверти квартала. Несколько... он не смог разобрать точно, сколько их быстро шагало по тротуару. Он подсчитал их... пара... две... три... сбился со счета и ритм шагов смешался. Она приподняла голову. Машинально их походка снова стала очень неестественной. Они незаметно - по сантиметру на шаге - стали идти быстрее.
Почему-то он не сомневался, он знал это... Между идущими позади и им самим существовала мысленная связь. Группа людей никогда не идет без разговоров. Их молчание позади, заставляло темноту дрожать, и эта дрожь передавалась его спине.
Они пересекли шестую улицу, поднялись на последний тротуар. На следующем углу они повернут налево в свой квартал. Ньюмен увидел желтый свет магазина который манил к себе, как двери в конце коридора во сне. Свет заполнил его сознание, ослепил его надеждой в то время, как за спиной стучали шаги. Они шли к Финкельштейну. Это именно так. Если они преследовали именно его, то, чтобы напасть, это место было не лучше и не хуже любого другого. Например, раньше, там, где пустыри занимали полквартала. Сегодня они шли к Финкельштейну. Бедняга... ну, он не должен был селиться там, куда его никто не звал. Хотя нехорошо будет, если малышка все еще там, но уже поздно и возможно она уже спит. Слава Богу, что есть Финкельштейн. Представить только, что в квартале не было бы никого такого... Теперь ему придется бежать, бежать, как он только может быстро... Бедняга, бедный еврей... Эти парни были крепкими, их мышцы так и выпирали из-под свитеров спортивные ребята. Кем был тот мужчина постарше? Именно так они это и делают. Мужчина постарше для руководства, чтобы ребята не перестарались. Господи, они не спешили! Шли совсем медленно. Почему они не идут быстрее, не догонят и не перегонят его и не пойдут дальше? Толково. Наверное, они выжидают позади, чтобы дать им возможность зайти в дом, прежде, чем они приступят к делу. Нельзя, чтобы им пришлось слоняться вокруг магазина. Пришли, а потом, бац. И время самое подходящее. На улицах никого. Может нужно остановиться и пропустить их вперед, теперь они были уже гораздо ближе, не больше, чем в десяти метрах, если не ближе. Нет, он не мог остановиться здесь в темноте. Не замедлять шаг. Не подпустить их, так близко, чтобы они заговорили. Продолжать идти. Боже, но Герта и умеет ходить. Ее рука, как камень. Ее сердце... ее сердце не должно так биться, подумал он... Почему сердце у нее бьется как...?
Они вышли на угол и, почти не замедляя шаг, повернули, продолжая идти по своему кварталу. Они были на противоположной от магазина стороне улицы. Компания позади них, как раз теперь должна была переходить, переходить... как... раз... теперь.
Теперь.
Теперь.
Теперь!
- Эй, Мойша, куда это ты так спешишь?
Это был тот мужчина постарше... низкий, флегматичный голос. Широко шагая, он ни разу не споткнулся, Гертруда крепче прижалась к нему. Это было недостойно. Несмотря на весь свой страх, он отказался идти быстрее, они шли уже достаточно быстро, - вот если бы шел дождь, тогда они с Гертрудой могли бы пробежаться до самого дома.
Шум бега сзади. Смех парня. Они появились перед ним... вокруг него. Уголком глаза он заметил, что уличный фонарь разбит. Только свет из магазина освещал симпатичное лицо и зеленый свитер самого высокого из парней... что-то сверкнуло вокруг его левой кисти. Их было пятеро. Двое за спиной, трое спереди. Мужчина постарше стоял вне круга и, утирая нос, наблюдал.
Высокий парень стоял, расставив ноги. Он улыбался. - Что за спешка?
- Я...
- Вот оно что! - поддразнил большой парень.
Он почувствовал руку у себя на спине. Он быстро повернулся назад, потрясенный происходящим. - Прекрати! - резко приказал он. Его челюсть дрожала.
Он снова услышал за собой шум бега, повернулся и увидел, что большой парень и двое других побежали к магазину Финкельштейна, увидел, как они помчались туда и получил удар кулаком в голову сбоку. Он упал на землю и с трудом увернулся от приближающейся к его лицу ноги. Он поднялся, и пальто на нем распахнулось. Мужчина толкнул его сзади, навстречу подходившим к нему двум парням. Не замахиваясь, Ньюмен ударил и попал одному парню по руке и парень неожиданно рассердился, и, рассвирепев, сильно ударил ему в ухо. Он повернулся и упал возле бордюра и снова с трудом поднялся. Снова он почувствовал на спине руки старшего мужчины, и тот снова толкнул его на идущих к нему двух парней. Он начал поднимать руку, когда почувствовал, как его пальто начало заворачиваться на спину. Неожиданно поняв, он сбросил его с плечей и выскользнул из рукавов, прежде, чем оно было наброшено ему на голову... он видел в кино как это делалось, поразился, что это делали с ним, изнутри на него нахлынуло отвращение от того, что они так с ним поступают...
Он вырвался, перед ним было свободно. Куда подевалась Гертруда? Он отбежал на десять метров и оглянулся. Они, пританцовывая, приближались к нему с поднятыми кулаками. Он увидел, что они делают все очень умело, почувствовал руководящее присутствие старшего мужчины, который теперь был между приближающихся парней, что-то бормотал им, утирая нос внешней стороной большого пальца. Они уже подходили. Он не мог убегать, не мог бежать к дому, чтобы парни гнались за ним. Это было неприлично и унизительно для него, и он стоял на месте, и вдруг увидел, что его рука указывала, указывала на магазин.
- Туда! - закричал он, услышал свой голос и умолк.
Они не обратили внимания на его жест. - Туда, - пробормотал он, ловя воздух пересохшим ртом. Он махнул им рукой, чтобы они ушли, глупый женоподобный жест, подумал он, продолжая, однако, отступая, махать им, в то время, как они обходили его с двух сторон, а впереди шел мужчина. Если бы они просто повернулись, пошли в магазин... его колени были готовы подкоситься в мольбе, он почувствовал отвращение к себе из-за того, что махал им по направлению к освещенным окнам за их спинами...
Магазин взорвался. В тишину изверглась гигантская глыба звука из одной глотки, из магазина вырвался мощный рев, и на тротуар в огромном прыжке выпрыгнул Финкельштейн, с битой в каждой руке, за ним выскочили трое, которые, не попадая в него кулаками, пытались схватить его за одежду. Подобно длиннорукой машине он изо всех сил бил их битами, они увертывались почти играючи, грациозно, следя за шагами друг друга, завидуя друг другу, улыбаясь, наслаждаясь забавой...
Ньюмен почувствовал, как ему в живот ударил ботинок, ботинок на толстой подошве, он отлетел от удара назад и живот так и остался сплющенным. Стук высоких каблуков. Он резко повернул голову. Она бежала... Гертруда... Гертруда! Теперь они отделили его от Финкельштейна. Он почувствовал, что когда на улице появились свистящие в воздухе биты, их настроение изменилось. Они больше не обходили его с разных сторон, а хотели все закончить и он побежал вокруг них к тротуару, резко остановившись, когда один из них попытался перехватить его, и побежал прямо к Финкельштейну, крича, чтобы тот узнал его. Финкельштейн ни разу не повернулся к нему, но его левая бита перестала вращаться и протянулась к нему. Он схватил ее за верхушку, и почувствовал мощный удар чем-то металлическим сбоку в голову, и на нетвердых ногах поковылял в сторону тротуара, где налетел руками на бордюр. - Сукин сын! - закричал он дискантом, его голос был как будто покрыт чем-то противным, а он бежал куда глаза глядят со света, припадая к земле, слыша за собой топот ног. Затем, выровняв равновесие, и, крепко взяв биту обеими руками, он на бегу, резко развернулся вокруг себя и почувствовал, как ударил в плотное податливое плечо. Казалось, что внутри него опрокинулась гигантская стена, и мощный поток серебристого света очистил его тело. Его брюки были мокрыми и он знал это и все же он снова замахнулся и ругая себя за то, что промахнулся, выкрикнул:- Ах ты ж сукин сын, - и пошел на парня в зеленом свитере который, начал отступать... Теперь кричал мужчина постарше. Ньюмен повернулся на крик и побежал, как будто стал легче, даже вообразив, что лишился пальто только сейчас, и старший мужчина увернулся, но он не преследовал его, а продолжал бежать к Финкельштейну. Теперь возле Финкельштейна было только двое, но, когда его коренастое тело следовало за каждым взмахом биты, из его носа продолжала брызгать кровь. Теперь они стояли вместе, спиной друг к другу. Четверо оставшихся парней по двое одновременно бросались на биты с кулаками и отступали, когда твердое дерево попадало им по рукам...
