Мэри: В каком месяце в 1934?
Джо: Большую половину апреля, весь май и немножко в июне.
Мэри: В том году я была там в ноябре и в декабре.
Джо: Мы были там почти в одно и то же время. Вы были замужем?
Мэри: Обручена. (Какое-то мгновение они молчат и смотрят друг на друга. Тихо и с огромным обаянием.) Вы действительно влюблены в меня?
Джо: Да.
Мэри: Из-за шампанского?
Джо: Да. По крайней мере, частично. (Он садится.)
Мэри: Если вы меня больше не увидите, вы будете очень несчастны?
Джо: Очень.
Мэри: (встает) Как это приятно. (Джо глубоко жаль, что она уходит. В сущности, он почти в панике, и когда он встает, его движения полны страшного горя и отчаяния.) Мне пора. Пожалуйста, не поднимайтесь. (Джо стоит и смотрит на нее с изумлением.) До свиданья.
Джо: (просто) До свиданья.
(Женщина какое-то мгновение смотрит на него, потом поворачивается и уходит. Джо долго смотрит ей вслед. Как только он начинает медленно опускаться на стул, входит Мальчишка-газетчик и подходит к его столику.)
Мальчишка-газетчик: Купите газету, мистер?
Джо: Сколько их у тебя?
Мальчишка-газетчик: Одиннадцать.
(Джо покупает все газеты, просматривает кричащие заголовки и отшвыривает газеты в сторону.)
(Мальчишка-газетчик с изумлением смотрит на Джо. Потом подходит к Нику за стойкой.)
Мальчишка-газетчик: (с тревогой) Эй, мистер, вы тут хозяин?
Ник: (просто, но многозначительно) Я хозяин.
Мальчишка-газетчик: Вам случайно не нужен отличный лирический тенор?
Ник: (почти про себя) Отличный лирический тенор? (Громко) А кто это?
Мальчишка-газетчик: (громко и с досадой) Я. Мне уже не подобает продавать газеты. И мне надоело вечно выкрикивать заголовки. Я хочу петь. Ведь вам нужен отличный лирический тенор?
Ник: А что в тебе лирического?
Мальчишка-газетчик: (тонким голосом, сбит с толку) Мой голос.
Ник: О. (Недолгая пауза, решает уступить) Ладно, тогда - пой!
(Мальчишка-газетчик начинает петь быструю и красивую песню. Ник и Джо внимательно слушают: Ник с любопытством, Джо с изумлением и восторгом.)
Ник: (громко) Ты ирландец?
Мальчишка-газетчик: (скоро, громко, слегка нетерпеливо отвечая на неуместный вопрос) Нет. Я грек. (Он заканчивает песню громче, чем начал ее.)
(Он драматично поворачивается к Нику, как певец водевиля, который ждет, что его зрители вот-вот зааплодируют. Ник внимательно разглядывает мальчика. Джо встает на ноги и наклоняется к мальчику и Нику.)
Ник: Неплохо. Приходи через год, я еще раз тебя послушаю.
Мальчишка-газетчик: (в восторге) Честно?
Ник: Ага. Приходи седьмого ноября, 1940.
Мальчишка-газетчик: (таким радостным он ни разу в жизни не был, подбегает к Джо) Вы тоже слышали, мистер?
Джо: Да и это было великолепно. Откуда ты родом из Греции?
Мальчишка-газетчик: Из Салоники. Ух ты, мистер. Спасибо.
Джо: Не жди год. Приходи немного погодя с газетами. Ты отличный певец.
Мальчишка-газетчик: (в восторге) Ой, спасибо, мистер. Ну, всего. (Подбегает к Нику) Спасибо, мистер.
(Он выбегает. Джо и Ник смотрят на вращающиеся двери. Джо садится, Ник смеется.)
Ник: Джо, какие все-таки люди чУдные. Погляди на этого пацана.
Джо: Конечно чУдные. Все до единого чУдные.
(Входят МакКарти и Крапп, разговаривая.)
(МакКарти - крупный мужчина в рабочей одежде, которая его сильно молодит. На нем черные джинсы и голубая рабочая рубашка. Галстука на нем нет. Шляпы тоже нет. У него широкие плечи, худое умное лицо, густые черные волосы. В правом заднем кармане брюк - крюк портового грузчика. Руки у него длинные и волосатые. Рукава засучены как раз до локтей. Это раскованный, ласковый человек. Его движения легки, он сообразителен, отзывчив на обаяние, наивность, юмор. У него чистый, теплый, сильный голос и он им хорошо управляет. Ему нравится мир, несмотря на весь царящий в нем хаос. Ему нравятся люди, несмотря на всю их хаотичность.)
(Крапп не так высок и широкоплеч, как МакКарти. Полицейская форма, дубинка, револьвер, пояс и фуражка сковывают его движения. И сразу видно, что ему не по себе в роли полисмена. Двигается он скованно, что, вопреки его желанием, отдает напыщенностью. Это наивный человек, у него правильный стержень. Он не так проницателен как МакКарти, но он честен и не старается пускать людям пыль в глаза.)
Крапп: Ты меня не понимаешь. Здорово, Джо.
Джо: Здравствуй, Крапп.
МакКарти: Здорово, Джо.
Джо: Здравствуй, МакКарти.
Крапп: Два пива, Ник. (Обращаясь с МакКарти.) Я вечно выполняю приказания, выполняю приказания и все. Я понятия не имею, что за ними стоит. Или, кто есть кто, или, кто против кого. Я просто выполняю приказания.
(Ник ставит перед ними пиво.)
МакКарти: Ты мало читаешь.
Крапп: Я читаю. Я читаю "Наблюдателя" каждое утро. И "Гудок" каждый вечер.
МакКарти: И выполняешь приказания. Что тебе сейчас приказали?
Крапп: Поддерживать порядок здесь, на берегу.
МакКарти: Поддерживать порядок для кого? (Обращаясь к Джо.) Верно?
Джо: (печально) Верно.
Крапп: Откуда я знаю. Порядок. Просто поддерживать его.
МакКарти: Но ты же поддерживаешь его для кого-то? Так для кого, не догадываешься?
Крапп: Для граждан!
МакКарти: Я гражданин!
Крапп: Ну вот, я поддерживаю его для тебя.
МакКарти: Как, ударяя меня дубинкой по голове? (Обращаясь к Джо.) Верно?
Джо: (меланхолично, как бы вспоминая о чем-то) Не знаю.
Крапп: Мак, ты же знаешь, я ни разу не бил тебя дубинкой по голове.
МакКарти: Но если тебе прикажут и я окажусь на другой стороне - долг заставит.
Крапп: Мы же в школе вместе учились. Мы всегда были приятелями. И подрались только один раз, из-за Алмы Хаггерти. Ты женился на Алме Хаггерти? (Обращаясь к Джо.) Верно?
Джо: Все верно.
МакКарти: Нет. А ты? (Обращаясь к Джо.) Джо, ты за меня или против меня?
Джо: Я за всех. По одному.
Крапп: Нет. Вот я и говорю.
МакКарти: Ты хочешь сказать, ни один из нас не женился на той, из-за кого мы подрались?
Крапп: Я даже не знаю, почему мы подрались?
МакКарти: Я же говорю, ты мало читаешь.
Крапп: Мак, ты тоже не знаешь, за что ты дерешься?
МакКарти: Это же так просто и здорово.
Крапп: Ладно, за что ты борешься?
МакКарти: За права низших. Верно?
Джо: Что-то вроде этого.
Крапп: За права кого?
МакКарти: Низших классов. В мире полно парней, которые не умеют надувать людей, как баранов. Все мы равны. Помнишь?
Крапп: Мак, ты не низший.
МакКарти: Я портовый грузчик. И идеалист. А для истинного интеллигента у меня черезчур много мускулов. Я женился на маленькой, чувствительной, культурной женщине, чтобы мои дети росли пусть неженками, но не простаками. Сильному мужику, с хоть каким-нибудь умишком ничего не остается, как быть или жуликом, или работником. Быть жуликом мне совесть не позволяет, поэтому я - работник. А мой сын-школьник, уже мечтает стать писателем.
Крапп: Когда-то я тоже хотел быть писателем.
Джо: Чудесно. (Он кладет на стол газету и смотрит на Краппа и МакКарти.)
МакКарти: Они все хотели быть писателями. Все эти маньяки, которые начинали войны и гробили массы людей, когда-то прятались на чердаках или в подвальчиках и сочиняли стихи. А получалось у них одно дерьмо. И тогда они сводили с миром счеты, становясь важными жуликами. И сейчас происходит то же самое.
Крапп: Неужели это правда, Джо?
Джо: Взгляни на сегодняшние газеты.
МакКарти: Даже сейчас, вот в эту минуту, где-то на Телеграфном Холме сидит какая-нибудь гнилушка и мечтает стать Шекспиром. А через десять лет это будет сенатор. Или коммунист.
Крапп: Так надо же что-то с этим делать.
МакКарти: (с хитрецой, со смехом в голосе) Надо издавать побольше журналов. Вот в чем соль. Сотни. Тысячи. Надо печатать все их мысли и тогда они поверят в свое бессмертие. И это удержит их от конкретного сдвига.
Крапп: Мак, тебе впору самому быть писателем.
МакКарти: Ненавижу эту братию. Интриганы. Верно?
Джо: (быстро) Все верно. Верно и неверно.
Крапп: Тогда зачем ты читаешь?
МакКарти: (смеясь) Меня это успокаивает. Смягчает. (Пауза.) Писатели самые паршивые люди на свете. Сам язык в полном порядке. А вот люди, которые используют этот язык - они паршивые. (Араб придвигается поближе и внимательно слушает.) А ты как считаешь, браток?
Араб: (глубоко задумывается, гримасничает) Никакого фундамента. Нигде. Ни на грош. Что есть. Чего нет. Ничего. Пойду гулять. На небо смотреть. (Он выходит.)
Крапп: Что есть? Чего нет? (Обращаясь к Джо.) Что это значит?
Джо: (медленно, думая, вспоминая) Что есть? Чего нет? Это значит, эта сторона, та сторона. Вдох, выдох. Что есть: рождение. Чего нет: смерть. Неизбежное, изумительное, величественное семя, с которого начинается всякий рост и всякое увядание. Начало и конец. Этот человек - по-своему пророк. При помощи пива он способен достигнуть той степени понимания, на которой что есть и чего нет, рациональное и иррациональное, сливаются воедино.
