примерно двенадцать, были женщины. Среди них, отметил Айк, Алиса. Как мать Николаса, она стояла на возвышении рубки, выше разгульной гаремной кучи, одетая в еще более этнический костюм, чем два дня назад. Сегодня, по особо торжественному случаю, на ней была церемониальная мантия ее бабушки – красная, с аппликациями из черных птиц и перламутровыми пуговицами по их контурам. Красивая мантия, но, руководствуясь своим дерзким вкусом, Алиса дополнила ее шляпкой-таблеткой из леопардовой шкуры. Возвышавшаяся над плечом Николаса, Алиса напоминала Айку вдовствующую королеву при каком-нибудь изнеженном владыке трех-с-половинного мира. Они поздоровались, и Ник приступил к взаимным представлениям.
– Айзек, я хочу познакомить тебя с Татьяной. – Белая рука встрепенулась, как раньше с картами. – А это Ингрид – мистер Грир, насколько я помню, уже провел несколько приятных часов в обществе Ингрид, – а это Гретхен. Стоит сказать, ты попал в штрудельную секцию корабля, кореш, – если кто предпочитает суши, тому на нижнюю палубу.
Девушки жали руки, улыбались и сипло здоровались – совсем неинформативные, как и говорил Грир.
– Вы, конечно, знаете мою мать, миссис Кармоди, и – мою бескорыстную помощницу, сладчайшую… – длинным белым пальцем ноги он указал на брюнетку в полупрозрачной пижаме, – миссис Луизу Левертову, на случай если вы не узнали ее в новом обличье.
– Миссис Луизу Луп-Левертову, – поправила Лулу, выгибаясь, чтобы продемонстрировать Айку это свое новое обличье.
– Я точно узнал черного лабрадора, – сказал ей Айк.
– Хорошо выглядишь, Лулу, – кивнул Грир.
– И хорошо себя чувствую, Эмиль. Как ты, Айк? Хорошо себя чувствуешь? Может, Ники, ты не все знаешь про своего кореша, но Айзек Саллас не любит, когда он прямо сразу очень хорошо себя чувствует. Наверное, он думает, это плохо для репутации.
– Я это помню по тем временам, когда мы вместе сидели, Луиза. Эй, пес, дай сюда!
Без предупреждения Левертов выхватил хлюпающий мячик из мокрой пасти лабрадора и забросил за поручни. Пес сиганул следом, хотя до воды было добрых тридцать футов. Грир метнулся к планширю как раз вовремя, чтобы увидеть, как лабрадор с громким всплеском исчез из виду.
– Все нормально, – мрачно сказал Норман Вон. – Это уже в шестой раз. Он достанет мячик, проплывет вокруг подзора, а там мой брат Ллойд заведет его на борт. Может, даже в седьмой.
– Когда он еще вернется, – хихикнула Лулу. – А мы пока отдохнем.
Ник уже выбросил пса из головы. Он всматривался во что-то на палубе:
– О, хорошо. Вот и фотограф. Мама… Луиза… Татьяна – двигайтесь поближе.
По трапу на миделе с трудом взбирался человек с огромной старомодной пластиночной камерой восемь на одиннадцать и штативом.
– Айзек, мы собирались делать семейный портрет, – улыбнулся Ник, – но ты и твой друг можете присоединиться. Вы заслужили на нем место, я так считаю…
– Я пас, спасибо. – Грир отпрыгнул, пропуская фотографа.
– Я тоже, Ник. Пусть на портрете будешь ты, твой гарем и твоя королева. – Айк бросил взгляд на Алису. – И конечно, королева-мать.
Он заметил, как напряглась у нее шея, но Алиса смолчала.
Потягивая напитки, Айк с Гриром и другими мужчинами отошли в сторону. Норман Вон подался вперед, склонив большую голову:
– Есть новости от Кальмара.
– Да ну? – Грир схватил его за руку. – Где он? Что случилось? Почему этот мелкий гений еще не здесь и не занимается делами? Меня уже задолбало это бремя государственных…
– Он в Скагуэйской больнице. Что-то кое с кем не поделил. Сломанный копчик, говорит. А еще говорит, что его оттуда не выпустят, пока кто-нибудь не придет и не возьмет на себя ответственность. Он просит, чтобы кто-то из членов клуба за ним прилетел.
– В Скагуэй? – засмеялся Айк. – Совсем свихнулся. Ему там, наверное, не только задницу сломали.
– Мы полетим, – вызвался Грир. – Айк возьмет напрокат самолет, и мы полетим прямо утром. Элементарно.
– Он так и говорил, – сказал Норман. – Вы с Айком.
– Подожди минутку, – сказал Айк.
– Он наш Брат во Псах, мон ами. Наш президент! Вспомни: Братство в кости, встань и спаси.
– Кто его отделал, Норм?
– Помнишь бывшего полузащитника «Медведей», который все спасал бывшую жену Грира от адского пламени? Мазила Гринер.
– Библе-мазила Гринер? – с ужасом повторил Грир. – Шесть и два, двести девяноста, черный мудак-мормон. Божий дристун!
– Он и есть. Вроде бы женился на твоей бывшей.
– У него же уже была жена, – вспомнил Грир. – Как он умудрился завести себе еще одну?
– Еще пять, – поправил Норман. – По словам Билли, Гринеру можно много, ему Бог разрешил, – так он считает.
Грира это впечатлило.
– Пять? Ммм! А где берут такие разрешения?
– Я помню Гринера, – кивнул Айк. – В Скагуэе, на том параде в честь Золотой Лихорадки, он за мной тоже таскался со своим спасением души. Божий дристун и есть. Никогда бы не подумал, что они с Беллизариусом как-то пересекаются.
– У Кальмара в Скагуэе есть подружка, которая держит бургерную точку. Говорит, зашел взять четвертьфунтовый, ну и поболтать, а тут Гринер. Наверное, давно ее обхаживал, чтоб добавить в коллекцию Родственных Душ, Спасенных от Ада. Билли, видимо, стал возражать, и Гринер сломал ему копчик.
– Zut alors [38]. – Грир покачал головой. – Какой позор для бедного Кальмара.
– Хуже, чем ты думаешь. Он забрал у Билли все фейерверки и выбросил их в речку Скагуэй. Билли говорит, дристун запросто утопил бы и его кейс из воловьей кожи, но тот у Билли пристегнут к запястью.
– И замок наверняка взрывается.
– Ни фейерверков, ни скута? – Грир выпустил руку Нормана и вцепился в руку Айка. – Это не просто братская помощь, Айзек. Это чрезвычайная ситуация у нас в районе.
Норман мрачно кивнул:
– Билли говорит, если вы не можете, чтобы прилетали мы с братом Ирвином. А нам никак. Во вторник у предков пятьдесят лет свадьбы; все Воны соберутся, аж из Сан-Франциско.
– Алиса хотела, чтобы мы завтра были на подхвате. – Айк попытался высвободить руку. Он чувствовал, что снова попал в западню. – На случай, если вернется Кармоди…
– Кармоди в ближайшие дни не вернется, Айзек, – сказал большой Норман. – Он в загуле. Смотри. А вот и наш бедный дурной песик…
Явился потерянный лабрадор с поролоновым мячиком. Голова у него висела, а хвост был поджат между лап, словно пес стыдился, что так долго добирался назад. Из-за сильной дрожи он даже не мог стряхнуть с себя воду. Взглянув на мокрое животное, Николас решил закончить фотосессию.
– Финита, мужики. Нам только утопленника не хватало на семейном портрете. Фотограф? Иди отсюда. Айзек? Эй, народ? Давайте сюда. Фотопауза закончена, лампочка горит, пьем дальше.
Айк вздохнул с облегчением. Оставив Грира и Нормана, он бросился к бару:
– Мне нужен джин с тоником, Алиса, если не возражаешь. Наверное, я подхватил малярию.
Облегчение длилось недолго. Не успел он сделать глоток из приготовленного Алисой большого стакана, как на юте поднялся тиковый брандерщит, и из люка вынырнул Кларк Б. Кларк. Он суетливо протолкался к Николасу Левертову. Указывая на Айка пальцем,
