этот человек зашептал что-то, очевидно срочное, Левертову в ухо. Чем дольше он шептал, тем сильнее расплывались в улыбке помятые альбиносовы губы. Наконец он обратил эту улыбку к Айку:
– Вай-вай, кореш. Великий Герхардт Стюбинс просит вашу честь составить ему компанию в большом конференц-зале палубой ниже. Иди за Кларком Б. Джин лучше взять с собой. От лицезрения великих обычно пересыхает в горле. Между тем… – Резко выхватив мокрый поролоновый мячик из пасти лабрадора, он вновь зашвырнул его за планширь. – Продолжим.
Большой черный пес сиганул за мячиком.
Следуя за коротко стриженным затылком Кларка Б., Айк с хмурым видом спустился по полированному тиковому трапу. Он сам не понимал, почему так послушно подчиняется приказу Стюбинса. Меньше всего его заботили легенды. И он всяко не испытывал желания участвовать в грядущих съемках. Во чреве этого механического кита не было ничего нужного ему, ничего, что принесло бы ему – или еще кому – хоть какую-то пользу. Любопытство, – возможно, в нем дело.
Они проследовали по коридору со стенами, отделанными фарфоровой плиткой, мимо нескольких кают с распахнутыми дверьми. Для вентиляции или чтобы произвести впечатление? Трудно было не оценить ряды блестящего оборудования. Так могли бы выглядеть кают-компании на кораблях НАСА или на военных. В одной каюте установили настоящий трехэкранный монтажный стол «Келлер» с компьютеризированной видеосинхронизацией для семидесятимиллиметровой пленки. В другой оборудовали мини-лабораторию с рядами почти игрушечных бутылочек, трубочек и колбочек. Неудивительно, что официанты предлагали гостям столько разного добра.
Кларк Б. отступил к стене, пропуская Айка вперед.
– Вам туда, – просиял он.
Двери в конце коридора бесшумно разъехались, открыв взгляду набитую народом комнату. Это была главная кают-компания. Однажды в Монтерее, сидя в приемной у дантиста, Айк листал журнал «Форчун» двадцатипятилетней давности. Главным материалом номера было иллюстрированное эссе о двухсотвосьмидесятифутовой яхте саудовского бизнесмена Аднана Хашогги под названием «Наблия». Фотограф задокументировал глянцевую роскошь богатых судовых интерьеров, отметив огромные кровати с водяными матрасами под зеркальными потолками и прикроватные контрольные панели, чтобы регулировать силу света и переключать каналы телевизора. На центральном развороте красовалось фото главной кают-компании «Наблии» с тайскими гобеленами на стенах и замшевыми оттоманками на полу. Все это наводило на мысль о шатре великого паши, готового ко встрече с могущественными шейхами пустыни. На фотографиях были столы ляпис-лазури, уставленные подносами с фигами и гранатами; дымящиеся кальяны и самовары; золотой сфинкс с фонтаном шампанского, бьющим в миску меж его лап. Айк вспомнил название той статьи о яхте Хашогги: «Никому не превзойти этого плавучего величия».
Автор явно не предвидел «Чернобурку».
Переборки и потолок были сделаны из новомодных светящихся панелей, отчего длинная комната походила на пещеру, выдолбленную во льду. Молочно-голубые флуоресцентные лампы освещали углы и закоулки. Мебель как бы парила над ковровым полом, точно группа кожаных спутников. Даже люди в комнате словно левитировали в этом неземном сиянии, стоя или прогуливаясь по воздуху сборищем смущенных привидений.
Айк узнал самых прославленных граждан города. Здесь был отец Прибилов, обязательный реликт. Банковский менеджер Джек Макдермитт и мэр Сол Бисон, хозяин отеля «Беринг», смешно пыхтели длинными сигарами и потягивали бренди, терпеливо слушая, как школьный директор Йоргенсен объясняет принцип работы установленной на барной стойке медной антикварной астролябии. Два самых старших брата Вон сидели впритирку на элегантном английском диване, парализованные страхом раздавить рюмочки с бренди в своих красных ручищах. Напротив, скрестив ноги на настоящих подушках баби, их пожилые родители пили то, что, возможно, было настоящим китайским чаем, из настоящих китайских чашек. Шеф полиции Гилстрап дразнил своего тестя, преподобного Уинсапа, средневековым поясом невинности, который он откопал в коллекции редкого оружия.
Томми Тугиак-старший сидел, опираясь спиной о переборку, – ноги поджаты пятками в одну сторону, в глазах туман. В качестве президента и главного акционера «Морского ворона» он представлял здесь несколько сотен пра, а также местную УКВ-станцию. Сама станция, KDEAP, предметом гордости которой был пятизначный, а не четырехзначный, как у всех, позывной, имела привычку прерывать передачи центрального радио, чтобы сообщить имена местных победителей в бинго или включить трансляцию ток-шоу для юпиков, считая, что таким образом она мешает росту числа суицидов среди пра. Федеральная комиссия по связи никогда не наказывала их за эти вторжения. «В конце концов, – объяснили там однажды, – это их эфир».
Томми Тугиак-старший тоже держал в руках длинную сигару и рюмочку бренди. Похоже, таков был сегодня стандартный набор. Не успел Айк отказаться, ему тоже вручили импортную панателлу и стеклянную рюмочку. Он курил и ждал, глядя по сторонам. Присутствие всех этих граждан ясно указывало на то, что их вскоре удостоят некоего важного для города сообщения. Но он-то почему здесь? Что этот Стюбинс от него хочет? Пока он так размышлял, явился Кларк Б. Кларк, все такой же сияющий и болтливый, и занял место рядом. Айк был тут же замысловато проинформирован, что старина Кларк Б. некогда тоже пребывал в некоторой степени Бандитом Отдачи.
– Да-а, пусть это будет между нами, но старину Кларка Б. исключили из университета Сан-Хосе за то, что он подорвал канализационный коллектор, из которого выходила труба, как я сам выяснил, прямо в залив. Лучшее, что со мной случилось: об этом прознал Лукас, и я получил стипендию в универ Южной Калифорнии. Результат – диплом по кино-вино-домино. Ладно, приятно было поговорить, но… – Кларк Б. похлопал Айка по колену и снова встал, – думаю, пора раскручивать брифинг. Пойду-ка я подгоню ка-а-питана.
Проскользнув сквозь плотные сгустки болтающих горожан, словно угорь сквозь заросли ламинарии, этот человек исчез за узкой дверью в глубине кают-компании. Айк тянул бренди, все меньше и меньше понимая, что происходит. Например, приглашения: немало времени должно было уйти на то, чтобы собрать имена и выгравировать их на картах. Поход в Куинак вовсе не был спонтанным ни-с-того-ни-с-сего-решением.
Кларк Б. Кларк появился вновь из той же узкой двери. В коридоре за его спиной виднелась сухопарая фигура с опущенной головой – поза указывала на эпохальные мысли.
– Господа… – стремительный взгляд Кларка несколько раз прорезал толпу, пока не наткнулся на миссис Вон, – и дама… позвольте мне сказать прямо и со всей искренностью, что все мы на борту «Чернобурки» глубоко благодарны вам за ваше понимание, даже снисходительность, с которой вы ответили на наше импровизированное, ах, ну-ка, ну-ка, как бы это лучше назвать…
– Назови это ближе к делу…
Гнусавый акцент был настолько груб, настолько по-мужицки коряв, что все сначала подумали, будто заговорил кто-то из местных.
– …и прочь с дороги.
Полуприсев, Кларк Б. Кларк отодвинулся на несколько дюймов:
– Господа и дама, позвольте вам представить нашего главнокомандующего, Герхардта Лютера Стюбинса, обладателя четырех Оскаров, пяти почетных докторских степеней, шести исполнительных листов…
– Отвали, глупый щен. Я те щас исполню…
Кларк Б. Кларк отскочил от дверей:
– Народ, это великий Герхардт Стюбинс!
Навстречу раскрытым
