равно не достанутся. Вас пытают?»
«Зато не попадут в руки негодяям. Меня морят голодом».
«Подпишите и будете свободны. Что это за дом?»
«Никогда. Не знаю».
«Этим вы ей не поможете. Как ваше имя?»
«Пусть она сама мне это скажет. Кратидес».
«Вы ее увидите, если подпишете. Откуда вы?»
«В таком случае я никогда ее не увижу. Из Афин».
Еще пять минут, мистер Холмс, и я бы прямо у них под носом выведал всю историю. Дело могло бы проясниться уже после следующего вопроса, но тут дверь распахнулась и в комнату вошла женщина. Я смог разглядеть только, что она высока ростом и изящна, волосы у нее черные, платье белое, свободного покроя.
«Гарольд, – заговорила женщина по-английски с сильным акцентом, – я не могу дожидаться. Наверху так одиноко – ведь там, кроме… О боже, да это Павел!»
Последние слова женщина произнесла по-гречески, и в тот же миг мужчина отчаянным усилием сорвал со рта пластырь и с криком «София, София!» бросился ей в объятия. Но вместе они пробыли недолго: младший из сообщников схватил женщину и вытолкал из комнаты, а старший, легко одолев своего истощенного пленника, уволок его в другую дверь. Когда я остался один, у меня мелькнула мысль, что надо бы раздобыть какую-нибудь подсказку, которая поможет узнать, что это за дом. К счастью, я успел только вскочить на ноги: в дверном проеме уже стоял старший сообщник и сверлил меня взглядом.
«Мы в вас больше не нуждаемся, мистер Мелас, – сказал он. – Как вы поняли, мы доверились вам в весьма личном деле. Мы бы вас не побеспокоили, если бы наш друг, который владеет греческим и начал эти переговоры, не был вынужден, в силу обстоятельств, вернуться на Восток. Пришлось искать ему замену, и, к счастью, мы услышали о вас».
Я поклонился.
«Вот пять соверенов, – сказал он, приблизившись. – Надеюсь, этого вознаграждения достаточно. Но помните… – Он легонько похлопал меня по груди и хихикнул. – Если хоть одна живая душа узнает от вас, что здесь произошло… Помните, хоть одна живая душа… Вам останется уповать только на милость Божью!»
Не могу описать, какое отвращение и какой ужас внушал мне этот плюгавый человечишко. Он стоял теперь как раз под фонарем, и я смог получше разглядеть его чахлое, обтянутое землистой кожей лицо, жидкую бороденку. Говоря, он вытягивал вперед подбородок, а губы и веки его постоянно подрагивали, как при пляске святого Витта. Я заподозрил, что и его странные смешки являются симптомом какой-то нервной болезни. Но самым страшным были его глаза: серые, как сталь, с холодным блеском, таившие в глубине беспредельную злобу и жестокость.
«Если вы проговоритесь, мы узнаем, – заключил он. – У нас свои методы разведки. А теперь прошу в карету. Мой друг вас проводит».
Меня быстро вывели через холл к карете; деревья и сад я снова видел лишь мельком. Мистер Латимер следовал за мной по пятам и, не говоря ни слова, занял место напротив. Безмолвное путешествие в карете с поднятыми окнами казалось нескончаемым, но вот, в начале первого, мы остановились.
«Вам выходить, мистер Мелас, – сказал мой спутник. – Сожалею, что приходится высаживать вас так далеко от дома, но делать нечего. Не вздумайте следить за каретой: вам это дорого обойдется».
Едва я успел выскочить в открытую дверцу, как кучер хлестнул лошадь и карета понеслась прочь. Я удивленно огляделся. Вокруг было открытое, поросшее вереском пространство, где тут и там темнели дроковые заросли. Вдали тянулся ряд домов; верхние окна кое-где светились. С другой стороны виднелись красные сигнальные огни железной дороги.
Карета уже скрылась. Пока я озирался и гадал, куда меня занесло, из темноты показался человек. Когда он приблизился, я понял, что это грузчик с железной дороги.
«Не скажете ли, как называется это место?» – спросил я.
«Уондзуорт-Коммон», – ответил грузчик.
«Смогу я сесть на городской поезд?»
«Если пройдете пешком примерно милю до Клэпем-Джанкшн, как раз поспеете на последний к вокзалу Виктория».
На том, мистер Холмс, и завершилось мое приключение. Где я был, с кем разговаривал – не имею понятия; знаю только то, что вы от меня услышали. Но я уверен, что игра идет грязная, и хотел бы, если это в моих силах, помочь несчастному. Наутро я рассказал эту историю мистеру Майкрофту Холмсу, а затем полиции.
Выслушав этот необычный рассказ, мы некоторое время молчали. Потом Шерлок посмотрел на брата.
– Предпринято что-нибудь? – спросил он.
Майкрофт взял с приставного столика «Дейли ньюс».
– «Предлагается награда за сведения о местонахождении греческого господина по имени Павел Кратидес, из Афин, не говорящего по-английски. Такое же вознаграждение будет выплачено и за сведения о даме из Греции по имени София. X 2473». Это было опубликовано во всех ежедневных газетах. Никто не откликнулся.
– А греческое посольство?
– Я справлялся. Им ничего не известно.
– А как насчет телеграммы главе афинской полиции?
– Вся энергия в нашей семье досталась Шерлоку, – подмигнул мне Майкрофт. – Тогда уж будь любезен, возьми это дело на себя, а меня известишь, получилось ли что-нибудь.
– Непременно, – заверил мой друг, вставая со стула. – Я дам тебе знать и мистеру Меласу тоже. Тем временем, мистер Мелас, я бы на вашем месте поберег себя: увидев объявление, они поймут, что вы их не послушали.
Когда мы возвращались на Бейкер-стрит, Холмс зашел на телеграф и отправил несколько телеграмм.
– Видите, Ватсон, – заметил он, – нынешний вечер не прошел впустую. Именно через Майкрофта мне достались несколько интереснейших случаев. История, с которой мы только что ознакомились, допускает лишь одно толкование, но кое в чем она все же очень примечательна.
– Вы надеетесь раскусить этот орешек?
– При тех данных, которые у нас есть, странно было бы не раскрыть остальное. У вас наверняка сложилась в уме теория, объясняющая услышанные нами факты.
– Да, хоть и не до конца.
– И что же вы думаете?
– Мне представляется очевидным, что молодой англичанин по имени Гарольд Латимер похитил эту юную гречанку.
– Где похитил?
– В Афинах, наверное.
Шерлок Холмс помотал головой:
– Молодой человек ни слова не знает по-гречески. А дама сносно владеет английским. Отсюда я заключаю, что она прожила некоторое время в Англии, а он не бывал в Греции.
– Тогда остается предположить, что она гостила в Англии и этот Гарольд уговорил ее бежать с ним.
– Это более правдоподобно.
– Потом из Греции прибывает брат (мне кажется, они брат и сестра), чтобы вмешаться. Не остерегшись, он становится пленником молодого человека и его старшего сообщника. Они держат его в заточении и силой заставляют подписать бумаги, по которым им в руки должно перейти состояние девушки (брат, наверное, является опекуном). Брат отказывается. Для ведения переговоров им нужен переводчик, и они прибегают к услугам сначала одного, а потом другого, то есть мистера Меласа. Девушке не говорили о приезде брата, она столкнулась с ним по чистой случайности.
– Превосходно, Ватсон! –
