Ознакомительная версия.
Вдруг меня приглашают на очередной пленум обкома. Для себя я уже решил, что работаю в комсомоле последние месяцы, и мог спокойно проигнорировать вызов, но зачем отказываться от шаровой поездки в Магадан, к родителям да к друзьям-товарищам?
С высокой трибуны вещал формальный лидер областной молодёжи Константин Скорняков. В зале было по обыкновению скучно и неинтересно. Из президиума пленума неслись какие-то лозунги, никому не нужные цифры, громко озвучивались новые обязательства перед родной партией.
Я откровенно клевал носом – сказывалась бессонная ночь, проведённая накануне в кругу друзей. Уже рисовались первые картинки сновидения, начинал складываться незатейливый сюжет, как в это время меня кто-то громко позвал. Я поднял голову, открыл глаза – да нет вроде, вокруг всё по-прежнему. Скорняков на трибуне, сотни одинаково одетых – костюм, галстук, значок на лацкане – молодых людей в зале внимают боссу. Или делают вид, что внимают. Впрочем, какая разница? Я опустил голову, будто читаю проект постановления пленума, и уже задремал было, как Скорняков назвал мою фамилию. Не показалось, значит, что меня звал кто-то, не приснилось. Интересно, что там обо мне говорят?
Ничего хорошего я не услышал.
– …У таких, с позволения сказать, секретарей комитетов, непорядок везде и во всём – в учёте, в оплате членских взносов, в организации и проведении собраний на местах, – вещал комсомольский вожак из-за трибуны с традиционным графином.
Закрывая тему, Скорняков пригрозил мне прилюдно, что если не наведу порядок в своей организации, то буду снят с занимаемой должности.
Как ему сообщить, что я и сам за неё не держусь, за эту должность? Записку что ли передать в президиум?
В перерыве ко мне подошёл Вадик Филипповский, коллега из Сусуманского ГОКа, с которым мы учились на одном курсе в институте.
– Ничего, брат, держись! – пожал руку Вадик. – Мне на прошлом пленуме тоже досталось, и всё та же бодяга – взносы, учёт…
После антракта румяные жизнерадостные инструкторы обкома стали загонять участников пленума в зал:
– Товарищи, продолжаем работу!
Мне это уже было совсем ни к чему. Я зашёл в туалет, закурил у окошка, а когда в коридоре всё угомонилось, спокойно вышел на улицу, поймал тачку и был таков. Домой приехал прямо к столу, который украшала бутылочка вкусного вина.
По телевизору молодые энергичные ребята горячо обсуждали очередную злободневную тему. Листьев, Захаров и Любимов были уже хорошо известны в СССР.
Вся страна смотрела «Взгляд».
Олимпийские игры в Монреале магнитом притянули мальчишек из нашего дома к телевизионным экранам. Особо не перебирали, смотрели подряд все трансляции, которые весьма скупо тогда вещала «Орбита-3» на Новосибирск. Тяжёлая атлетика, волейбол, фехтование, и, конечно же, футбол. Везде мы болели за наших, громкими воплями и дикими прыжками праздновали победы, зло и крепко ругая соперников, переживали неудачи.
После нескольких дней такой «зарядки» у телевизоров, естественно, нам понадобилось искать выход для накопившейся энергии. В футбол мы и так гоняли с утра до ночи, безо всякой Олимпиады. Нам же хотелось чего-нибудь погорячее – задиристого, драйвового. Молодая кровь требовала адреналина.
В полуфинале боксёрского турнира магаданец Виктор Рыбаков технично провёл бой с Чарльзом Муни и дважды послал чернокожего американца в нокдаун. Но судьи, никого не стесняясь, присудили победу янки, даже не покраснев при этом.
Мы буквально задохнулись от такого произвола! Я, на правах земляка Рыбакова, огласил уважаемому собранию у пятого подъезда своё краткое, но ёмкое мнение об арбитрах. Потом всё рассказал о Муни, в фамилии которого умышленно менял третью букву на «д». Общеупотребительных слов в гневном спиче было немного, но слушатели всё поняли без перевода и полностью были солидарны с оратором. Воодушевлённый поддержкой товарищей, я закончил, как мне показалось, очень эффектно – помесил кулачками воздух и прокричал нескладно, но от сердца:
– Да я бы их всех там!.. А этого Муди – вообще бы у рыл! Да я бы!..
Тут, как бы между прочим, Олег Кузнецов и сказал:
– А у меня дома есть перчатки. Боксёрские.
– У-ухты! Откуда? – заинтересовался народ.
– Отцовские. Старые…
– Настоящие! – радостно сообщил всегда сопливый Юрка Жаткин, которому из-за возраста и роста в последнюю очередь довелось подержать в руках кожаные чушки.
– А ты думал – игрушечные? – усмехнулся Кузнецов. Он надел правую перчатку, несильно ткнул Юрку в нос и сразу посмотрел на инвентарь – не осталось ли там чего? – Ну как?
Вместо ответа Юрка отступил на шаг назад и носом сделал длиннющее глиссандо в себя. Дерзить Кузнецову было занятием небезопасным, поэтому умнее было промолчать. Или вот пошмыгать, всё польза какая-то для носа.
Мы с Лёшкой Котельниковым, надев по перчатке, дурачились, имитируя боксёрский поединок. Глядя на нашу возню, Олега осенило:
– Идея!
Соревнования проходили почти по-взрослому. Пары определялись жребием – каждый тянул из зимней шапки бумажку, свёрнутую трубочкой. На ней было написано имя твоего ближайшего соперника. Так формировались, как минимум, полуфинальные пары, но обычно начинали с четвертьфинала. От желающих показать себя настоящими мужчинами не было отбоя.
Недостаток экипировки компенсировался легко. На свободную руку накладывали кусок поролона, туго обматывали его полотенцем – перчатка готова! В ход пошли белые с красной полоской гетры Олега, который тогда занимался футболом и играл за одну из детских команд Ленинского района. Когда на «ринг» выходил сам Олег, то обе гетры были на нём. Если мне в оппоненты доставался не он, то и я красовался в полной амуниции. Если же буркались мы с Лёшкой, то делили по гетре на ногу. Малявкам этот предмет боксёрской формы практически не перепадал никогда, хотя они и очень просили.
Рингом нам служила большая комната хрущёвки семьи Кузнецовых. Было тесно, мешали книжные полки, стол, телевизор. Вокруг, на диване и креслах, на столе и под ним сидели зрители, они же судьи. Сначала активно болели, поддерживали, кричали что-то. Потом голосовали за победителя, который определялся демократично – простым большинством. Если вдруг выходила ничья, побеждал тот, на чьей стороне были симпатии хозяина импровизированного бойцовского клуба. Ну а если боксировал сам Олег, неважно с кем, побеждал всегда он. Так у нас всегда и распределялись места. Кузнецов – на первом, я – на втором, третий – Лёха. За Котельниковым плотным косяком шла мелкота.
Бывало, случались громкие судейские скандалы. Проигравшие боксёры занимали места арбитров и начинали отыгрываться на обидчике, откровенно засуживая его. И мне доставалось от необъективного судейства, и Лёшке. После таких надуманных вердиктов, я, сбросив перчатки, гонял малолетних рефери по квартирке и вполне серьёзно отгружал им подзатыльники. Импульсивный Лёшка, после несправедливо отобранной победы, выгонял судейский корпус в подъезд. Там они смиренно дожидались, пока Олег не открывал перед ними дверь 39-й квартиры. А до этого так и стояли на площадке – в трусах, майках и носках.
Утром, только родители Олега уходили на работу, вся наша спортивная компания уже на месте – вокруг магического «квадрата» ринга. Боксёры быстро стягивали с себя рубашки, шорты, как попало бросали их в маленькой комнате, и сразу к делу – тянуть жребий. Первая пара деловито готовилась к поединку – надевали перчатки, кто-то натягивал гетры…
И вот оно, долгожданное:
– Бокс!
Ты идёшь вперёд, на противника. Атакуешь его, пропускаешь удары. Тебе неприятно, порой даже больно, но ты терпишь. Здесь и сейчас ты чувствуешь себя настоящим мужчиной!
Судья останавливает бой, у твоего соперника из носа пошла кровь. Радостный, он бежит на кухню, где из заранее приготовленной солонки толкает себе соль в ноздри. Кто-то сказал, дескать, если так делать, то очень скоро нос у тебя будет очень крепкий. Такой крепкий, что ему не будет страшен никакой кулак. Так и укрепляли мы свои носы, хотя было больно и щипало невыносимо – до слёз.
А как быть с синяками под глазами, разбитыми губами, шишками на лбу?! «Боксёры» подбадривали друг друга, а потом повторяли заученное обеспокоенным родителям, нарочито небрежно – через плечо, успокаивая их:
– Шрамы украшают мужчину!
Почти две недели бокс владел нашими умами, руками, ногами. За это время мы разыграли великое множество турниров – чемпионаты СССР, мира, Европы, Олимпийские игры. Разыгрывались какие-то призы, вручались картонные медали. По вечерам после боёв мы обсуждали перипетии только что отгремевших баталий и с нетерпением ждали завтрашнего утра.
Как-то мама Олега вернулась с работы пораньше – с завтрашнего дня она была в отпуске.
Ознакомительная версия.
