Это было всего пять лет назад, а кажется, будто пятнадцать. После долгих лет застоя, когда каждый год был похож на другой, как два засохших ломтя дефицитной вареной колбасы, нынешние годы нужно было считать один за три. И если за пять лет нельзя проделать путь от лейтенанта до генерала, то за пятнадцать, да еще при участии в боевых действиях, – вполне. И если на начало периода радость была от накопления первого миллиона, то через пятнадцать и сто уже не казались через край. Всего-то и надо было изменить традиционную систему измерений. Никто вот не занимался этим всерьез, а может, в этой привычной взаимосвязи между энергией, массой и временем какая-то другая формула появилась? Может, там теперь не mc2, а mc3 уже? По сложности и многомерности проектов точно получалось, что скорость уже в кубе.
С молодых лет Дмитрий Сергеевич тянулся к людям сильным и умным, у которых можно было чему-то научиться. И поэтому знакомству с Виктором Петровичем обрадовался. И еще – раз берут его в такую игру, то значит, проверили со всех сторон и посчитали за своего. А это был уже качественно новый уровень сложности и качественно новый уровень возможностей. Правда, пока еще «почти своего». К тридцати годам исключительно своими усилиями дальше и продвинуться было невозможно. Вон Виктор Петрович насколько старше и, можно сказать, плоть от плоти, а тоже ведь «почти». Такое сразу видно. Но это уже высшая лига. Дальше идут небожители. Да и время еще есть.
Их отношения поначалу нельзя было охарактеризовать как построенные на основе взаимности. Дмитрий Сергеевич был Виктору Петровичу рекомендован как очень перспективный в своей области специалист, грамотный, исполнительный, лояльный, инициативный. Все эти характеристики со временем подтвердились. Но главным его достоинством было другое. Это была постоянно удивлявшая Виктора Петровича способность чувствовать запах человеческого говна на расстоянии таком, что и никакой прибор не зафиксирует, и на основе этого легким дуновением ветерка доставленного запаха – вот он был и уже нет – сочинить законченную программу действий по преобразованию обладателя мимолетного запаха в объект, с которым даже в нынешнее, лишенное особых церемоний время рядом никто сесть не захочет. Даже срать никто не захочет рядом сесть. Услуга была востребованной, и действительно лучше Дмитрия Сергеевича ее никто предоставить не мог, что наряду с другими качествами вполне оправдывало высокие рекомендации.
К сегодняшнему дню они встречались уже много раз и четвертый раз – конкретно по этому проекту. Немножко притерлись друг к другу, и если бы не присутствие глыбообразного Георгия Алексеевича, который, судя по всему, был правой рукой Виктора Петровича и отвечал за силовую часть операции, можно было бы чувствовать себя относительно уверенно. Тем более что отчитаться было чем.
– Итак, Виктор Петрович, докладываю. Контакт в Times готов напечатать материал при гарантии его полной достоверности. Человек хочет прикрыться со всех сторон, и его можно понять.
– Его мотивы?
– Не финансовые. Сенсационный материал плюс, насколько я понимаю, личная неприязнь к госпоже Бернc, но думаю, что это вторично.
– То есть финансового интереса нет?
– Я бы сказал, что пока не просматривается.
– Тогда еще два вопроса. Первый: насколько велик будет эффект?
– Я думаю, как минимум парламентское расследование, отставка министра внутренних дел, дальше прогнозировать трудно.
– И это все из-за какого-то Хамадова?
– Не совсем, Виктор Петрович. В Лондоне много людей, недовольных тем, что в угоду краткосрочным политическим интересам предоставляется убежище очень сомнительным людям, которые не просто продолжают заниматься политической деятельностью, но круто замешивают ее с деятельностью террористической и продолжают при этом спокойно наслаждаться жизнью. И это в то время, как какую-то арабскую телку суд присяжных признает виновной в том, что она писала в тетрадке стихи про терроризм, а судья дает ей три года. Они даже название придумали – Romantic terrorist. Англичане, конечно, привыкли к двойным стандартам, но только пока те не позвонят к ним в дом накануне Рождества. Тогда все очень расстроятся.
– Про романтическую террористку – это вы серьезно?
– Вполне. Могу поднять материал.
– Дмитрий Сергеевич, вам не материал надо было поднимать, а по всем каналам эту историю рассказать, про семью, которая кормилась с ее зарплаты, и так далее. Не мне вас учить. Ну разве можно такие шансы упускать?
Вот всегда с ним так. Не знаешь, с какой стороны ждать укола. И ведь прав, ничего убедительного не ответить, кроме: «Виктор Петрович – это ведь не мой вопрос, сами знаете…»
– Знаю. Но считаю, что борьба с врагом – это наш общий вопрос и на отделы не делится.
– Согласен. Думаю, еще не поздно поднять тему. Месяца два всего прошло.
– Вот это другой разговор. Свяжитесь там с кем надо и проследите, чтобы грамотно отработали. Второй вопрос такой: какова вероятность, что демократическая британская пресса возьмет и не напечатает?
– Оцениваю как нулевую. Испугаются, что в другое место материал уйдет, узнают, что они отказались, и так далее…
– Есть, значит, в демократии свои плюсы?
– Или минусы.
– Ну да, как посмотреть. Но в конкретном случае скорее плюсы. И пакет документов у нас такой, что вопросов о его достоверности возникать не должно.
– Не должно. Они и есть достоверные.
– А когда человека спросят, откуда он эти документы взял? Не по почте же прислали?
– Могли, кстати, Виктор Петрович, и по почте прислать. Могли позвонить и обозначить банковскую ячейку. Человек авторитетный, репутация у него хорошая, можно сказать, борец за правду, газета уважаемая, ну к кому, как не к нему, обращаться?
– И все-таки кто обратился?
– Он не знает.
– И вас, соответственно, не сдаст?
– Не имеет для него никакого смысла. Ну а если и сдаст. Пусть это я назвал ему ячейку в банке, так и что? Мне кажется, все чисто. Он ведь преступления никакого не совершал, деньги ни у кого не брал, честно делал свою работу. Даже за обеды пополам расплачивались – ну правда, нечего ему предъявить. А если сильно давить начнут, так для нас же и лучше. Он парень непростой – еще чего-нибудь напишет.
– Хорошо. Убедительно. Теперь давайте про вашего друга Дугаева. Я читал ваши отчеты, по ним вопросов нет, но хотелось бы личные впечатления послушать.
Дмитрий Сергеевич взял паузу, прежде чем начать рассказ. Напряжение ушло, будто воздух прохладного кабинета нагрелся на пару градусов, и даже Георгий Алексеевич, мирно попивающий чай из фарфоровой чашки, теряющейся между его пальцами, не казался таким уж страшным. Но ведь это иллюзия, ничего не изменилось, и расслабиться нельзя ни на секунду.
– Дмитрий Сергеевич, мы понимаем, что это для вас несколько непривычная ситуация, и общее мнение такое, что справились вы с ней достойно. Так что не смущайтесь, рассказывайте. Еще раз говорю: меня интересуют ваши личные впечатления.
– Ахмед, то есть Дугаев…
– Пусть будет Ахмед.
– Хорошо. Первое впечатление – он устал.
– Это очень хорошо изложено в вашем отчете в части, касающейся причин усталости. Меня же интересует, в чем она выражается.
– В первую очередь, в нюансах поведения. Он будто все время следит за собой. Как будто смотрит в зеркало – я все такой же крутой? Я все такой же крутой? Трудно сформулировать – как шутит, как без повода начинает угрожать, как смотрит по сторонам. Я думаю, вы понимаете, что я имею в виду.
– Да. То есть вы хотите сказать, что появились признаки неуверенности?
– Полагаю, что да.
– Вы встречались последний раз…
– В Риме.
– Он не заметил наблюдения?
– Думаю, что нет.
– Хорошо. Несладко вам пришлось, Дмитрий Сергеевич.
– Да, честно скажу, было непросто.
– Понимаю. И если ваши наблюдения справедливы, то наша задача – нагнетать темп, чтобы увеличивать вероятность ошибок, так я вас понял?
– Да, совершенно верно.
– А у вас не сложилось впечатление, что Дугаев устал вообще, что он осознал бессмысленность всего этого кровопролития, что он просто ищет мученической смерти, героической смерти, потому что не видит иного выхода и боится признаться себе в этом? Вижу, что у вас нет ответа. Да это и неважно, впрочем. В целом план остается неизменным, а корректировки по ходу все равно придется вносить. Так, спасибо, Дмитрий Сергеевич, думаю, вы можете быть свободны, а мы тут с Георгием Алексеевичем пообсуждаем, как лучше обустроить быт господина Дугаева во время его пребывания на территории Российской Федерации. Отчаянный он все-таки мужик, согласитесь? Взял и приехал. Понимает ведь, что капкан, и все-таки приехал. Очень интересно с психологической точки зрения…
Это уже без него. Все вроде хорошо, спокойно и дружелюбно, а все равно выходишь, и рубашка мокрая. Хорошо, что не штаны. Что-то от них исходит такое: смотрит вроде ласково, а очко сжимается. Интересно, а между собой когда разговаривают – то же самое или нет?
